Тихая трагедия. Стихотворения

ПОЭТЕССА

Вот она подходит к пустынной сцене,

несмотря на запои, аборты, крены

в сторону всяческих сумасшествий,

несмотря на боли в гортани и чреслах,

несмотря на то, что в прошлое влита

её молодость водой Гераклита.

Вся в нелепых перстнях, в шутовском платьишке,

пошатываясь в меру, не слишком.

Застывает публика, востроуха,

осознав внезапно: пред ней старуха.

Но она упрямо встаёт на котурны,

вознося чело к потолку, и бурно

тишину взрыхляя своей гортанью.

Уже нет её. Уже всё вниманье

к Слову, вьющемуся серпантином,

от стен отскакивающему, как резина,

с ног сбивающему, вихрем, смерчем

вовлекая смертных в орбиту бессмертья.

Уже нет её. Она – средство, способ

ответа на мучившие вопросы,

вариант воплощения в то, что прочно,

того, что зыбко. Она – лишь точка,

звезда, сжавшаяся до размеров старухи,

равной которой нигде – в округе

и вне её – не отыщешь; строчка,

гениально выбившаяся из романа,

выплеском василька Шагала,

обозначающая несхожесть

природы тварной с промыслом... Боже!

Что с ней сделало время!

И всё же... Всё же...

УРОК ФИЛОСОФИИ

Поезд движется. Тепло человечье

смысл придает ему. Распредмечивает.

Книга. Вчитываюсь в знаки.

Без меня – это стопка бумаги,

перехваченная переплётом.

Самолет распредмечивается пилотом

и пассажирами. Земля и зданья

распредмечиваются под нашими задами,

прижатыми к сиденьям потоком воздушным.

(Кажется, хватит.Становится скучно)

Что же такое процесс обратный?

Опредмечивание. Непонятно?

А это просто мечта о полёте

опредмечивается в самолёте.

Или, к примеру, та же идея,

в книге схваченная, на мир глазеет.

Гегелево зелье вам не кофе.

На сегодня закончен урок философии.

* * *

Будем ждать, что появится, вызреет слово,

спать частенько ложась в половине второго,

никогда – ввечеру, потому что заботы

нам хватает на праздники и на субботы.

Будем молча терпеть, в быт вгрызаясь до жути,

представляя стол, стул, и тетрадь иль компьютер,

и завидовать молча великим, что были

не привязаны к стирке и тряпке для пыли.

Всё надеяться на наступление мига,

что начнётся однажды заветная книга

мемуаров, стихов, пьес, романов и боле,

что томятся и ропщут, как птицы в неволе

под моей черепушкой, надежды лелея:

вот отступят дела – и за книгу скорее.

Но хаос неизбежно воюет с порядком,

и природа душе наступает на пятки,

жадно дышит в затылок воздушной подруге.

Та, конечно, в слезах, в потаённом испуге,

что уйдет в никуда, неразгадана миром.

Что про мир говорить? Даже в рамках квартиры.

И трагедия тихая мокнет в корыте

и гуляет, где сушатся блузки и свитер.

НОСТАЛЬГИЯ

Нет, я ни с кем не полемизирую.

Я откровенно ностальгизирую.

Даже не знала, что может быть так.

Не верила. Шкурой проверила.

Ностальгия не пустяк

для тех, у кого есть нервы.

В квартире, где каждый угол обмолен,

теперь чужие ворочаются.

Исчезло понятье старинное “дом”.

Куда же тогда мне хочется?

По пыльным деревьям

скучаю теперь я,

и даже по мусорным ящикам.

Дивятся знакомые дури моей,

друзья изумленно таращатся.

Ревность верностью проверяется,

неверностью доказуема.

Может, Родина – подлежащее,

а ностальгия – сказуемое?