Напиток из мёда и перца

АБСОЛЮТНЫЙ ОТРАЖАТЕЛЬ

 

Мы решали наше дело кулаками.

Враг с недоброй миной прыгал вправо, влево…

А я бил и думал: вот машу руками,

а внутри меня ни страха нет, ни гнева.

 

Там покой и нарушать его опасно.

Там бездонны чувства и огромны мысли.

И когда я говорю, что жизнь прекрасна,

это я в ином, а не в житейском смысле.

 

И себя бросая в битву без остатка,

неприятный мой не знает неприятель,

что внутри я тайна, мистика, загадка,

а снаружи абсолютный отражатель.

 

И когда я ненавижу, это значит –

такова любовь того, кто дышит рядом.

А он мерзко так ругается и скачет.

И в глаза мои тревожным смотрит взглядом.

 

Он устал, я вижу, как ему не сладко,

без моих объятий и рукопожатий.

И тогда приходит страшная догадка,

что противник мой такой же отражатель.

 

И его гримасы, подлости, укусы,

некрасивые манеры и движенья –

это всё мои достоинства и плюсы,

разумеется, в зеркальном отраженье.

 

И в отпущенные нам земные сроки

мы всегда найдём причины для сражений,

ибо истины утеряны истоки

в бесконечности взаимных отражений.

 

В каждом споре, мы твердим одно и то же,

и себя в чужих устах не понимаем.

Боже мой, как абсолютно непохоже

мы друг друга абсолютно отражаем!

 

Я простил бы и тирана, и паяца,

я любой победе предпочёл бы жалость,

но порой ужасно хочется взорваться,

чтоб во мне уже ничто не отражалось…

 

А вокруг большое и глухое небо,

и к нему нет ни отмычки, ни сим-сима.

И я думаю, вгрызаясь в корку хлеба:

Жизнь прекрасна, только жить невыносимо…

 

 

ИБО НЕ ВЕДАЕШЬ…

 

Если ангел-хранитель сказал, что он «пас»,

а тебя всё равно кто-то спас,

Если, клятый и мятый, пройдя рубежи

и засады, ты всё ещё жив,

 

Значит, некто другой, не клянясь горячо,

волей рока подставил плечо

И забрал на себя то, что в худшей судьбе

предназначено было тебе.

 

Не пытайся узнать его профиль и фас,

просто помни, что он тебя спас.

И что им оказаться бы мог и твой друг,

и чужой, и любой, кто вокруг.

 

И поэтому нужно молиться за всех

и просить о спасении всех.

И встречая врага, открывать каждый раз,

что и он, может быть, тебя спас.

 

 

***

 

Когда мы ещё только снились навстречу

друг другу, судьбе ли, рожденью Вселенной,

ты видела в каждом мужчине предтечу

меня и поэтому пахнешь изменой.

 

Но я в пароксизме ревнивого бреда

не стану себя раскалять до ста ватт сам –

красивая женщина… ты, как победа,

не можешь всегда одному доставаться.

 

Иначе Творенье застынет, как студень,

и – певчая птица – я петь замолчу, да!

Мне не о чем, раз не стоит на посту день

и ночь в наших душах надежда на чудо.

 

Но творчество есть! Ибо непостоянство

твоей благосклонности рушит рутины.

И райские яблоки – не просто яство.

И тыква… я ж помню, что ты с Украины.

 

Давай же! Пануй! Что нам рай? Где те кущи?

Я буду смеяться, взирая из ложи

на то, как твой за-воеватель текущий

стекает туда, где он завтра низложен.

 

И снова измену крути за изменой!

Предтечи – они же все зыбки, как иней.

Но слава им, ставшим божественной пеной,

ко мне из которой ты вышла богиней…

 

 

***

 

Ноябрь. Деревья. Ветви – как линии ладоней.

Но их не расколдует наш разум посторонний.

Давай гадать на ветре, как на кофейной гуще:

Откуда он подует – так нам и жить в грядущем.

 

Где ветер нам попутный, там наша без оглядки

растёт и зреет радость, как ягода на грядке.

Там я года наградой зову в раю объятий

твоих, забыв порядки и смысл иных занятий.

 

А если злой и встречный нам в лица дует ветер,

тогда мы друг за друга ещё сильней в ответе.

От вечности в нас мало и всё же больше вдвое,

когда мы вместе время встречаем роковое.

 

Ах, как неразделимо в природе человека

сплелись бездонность мига и мимолётность века!

И светоч вечной жизни, и морок скорой смерти,

И ты со мной в обнимку в житейской круговерти.

 

Что завтра будет с миром? Что возникает между

тобой и мной сегодня, одетое в надежду?

Никто земной не знает. А мы пока земные.

И будущее мчится на наши позывные…

 

 

ТАК НЕЖНО

 

Когда не дай Бог навсегда завершится

то наше чего невозможно лишиться

и станет понятно что ты не находишь

меня в том не знаю куда ты уходишь

 

и я попытаюсь нельзя и представить

другую на место твоё переставить

и дать ей свободу тобой притворяться

пока в ней черты твои не растворятся

 

тогда целый мир на куски распадётся

и нам собирать их отдельно придётся

мы их соберём и в две клетки разложим

и жуткий убыток любви подытожим

 

и бедные да только бедные могут

надеяться что им чужие помогут

пойдём Христа ради просить что имели

как розы в мороз но беречь не умели

 

а страсть убеждает что будет то будет

любите безумно безумных не судят

но лишь потому что я всё понимаю

тебя я так нежно сейчас обнимаю.  

 

 

ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ

 

Они говорили: – А чё это у тебя патлы, как у битлов?

Ты разве не понимаешь, что ты идеологический улов?

И любые твои достижения, коль на то нету съезда решения –

знак морального разложения.

Наши святые Павлы – Морозов и Корчагин!

Помолись на них, а потом развлекайся без портков

с девочками в общаге.

Но только чур – ни шума, ни драки –

партком не дремлет, а д’артаньяны и бержераки

в Париже.

 

А потом они же

вопрошали с иронией:

– Ты знаешь, почему ты умный, а жизни не рад?

Это оттого, что ты не демократ.

Как не было сроду, чтоб в нашем лесу

за бурым погнался волк,

так с виски вовек не едать колбасу

тебе, если ты совок.

Теперь диссиденты на пике,

запомни, старик:

Их даже апостолы ниже,

И мы с ними вместе на новый шашлык

баранину правды нанижем.

 

А потом они же

смеялись в лицо мне:

– Ты в натуре лох и базар твой плох.

Ты бы начал крутиться, пока не сдох.

Пойди, толкни на рынке какой-нибудь хлам.

А лучше, пока мы тут делим всё,

отлучись на время,

типа по делам,

А потом вернись и наймись к нам.

А что до тобою прочитанных книжек,

так в смысле бабла

их чем больше, тем жиже.

 

А потом они же

цедили сквозь зубы:

– Ты вроде так и нормальный, пока не откроешь рот.

А как скажешь слово – ясно, не патриот.

Наплевать, что это твоя земля, если речь твоя на манер москаля.

Пойди на погост, где предки твои лежат,

поклонись их праху.

А потом собирай манатки и гастарбайся отсюда к ляху

Или к пану чеху с мадьяром – если мошна их ближе.

 

А потом они же

вместе со мной, меж сонма прочих людей,

молча стояли в наибольшей из очередей.

Очередь кончалась перед дверью

Страшного Суда.

И мы в одинаковых белых рубахах

босиком входили туда.

И тщетно пытаясь держать равновесие,

шли по черте,

разделяющей Добро и Зло.

А на выходе оркестр ангелов

или чертей,

тут уж кому как везло,

глядя на вердикт

в конце земной

истории болезни

каждой из наших душ,

играл туш.

 

 

***

 

Пока при надежде я и живой,

в сюжете меж облаком и травой

я буду натянутой тетивой.

 

И может, морщинки сведя к челу,

в меня, будто клетку открыв крылу,

сподобится кто-то вложить стрелу.

 

А свистнет стрела, найдётся и цель –

на царском болоте ли, во дворце ль.

Стреле ведь неважно, что там в конце.

 

Но если б я сам решал, где судьба,

мне цель не нужна была б и стрельба –

молчит барабан, молчи и труба.

 

Я лучше тропою пойду иной.

И та тетива, что назвалась мной,

натянутой будет звенеть струной.

 

И пусть говорят, что мне грош цена –

нет вещи бессмысленней, чем струна!

Зато будет музыка, не война…

 

 

СУДЬБА ВОЗВРАЩАЕТ

 

Судьба возвращает, всегда возвращает.

Течение вынесет на бережок

всё то, что душа в тайниках бережёт.

И даже когда ты смирился, дружок,

и смотришь на чудо, не видя в нём чуда,

из небытия, вопреки, ниоткуда

судьба всё равно возвращает должок.

 

Как хочется жить вдохновенно и просто.

Не драться за грош, не сдаваться тоске,

Уметь отпускать и взлетать налегке

и помнить, что в жизненном этом клубке

и горе бывает порой не напрасным.

А то, что действительно было прекрасным,

судьба возвращает на новом витке.

 

Пусть опыт примет больше не предвещает

слияния тем, замыканья орбит.

Гештальты закрыты и выстроен быт,

и всё без обид уже, да, без обид –

судьба, как напиток из мёда и перца,

порой забирая до самого сердца,

всегда возвращает, что сердце хранит.