Обращение к своему молчанию. Стихотворения

***

обращение к своему молчанию – 
диалог с перерезанным глазом
по имени «слепота»

на пачке сигарет – 
мы друг на друга 
смотрим и смотрим. 
пойманный на отсылке,
открываю книгу и сразу же вижу: 
«Над этой всей твоей 
скорбью: никакого 
второго неба» –
диалоги возникают сами собой. 
ноль – точка роста, 
когда цезари падают от ножей. 
ты ничего не знаешь, 
отсылки – только отсылки, 
красные слова в сером-сером мире

***

Если спичку ты потянешь не с того конца, 
То родит девица к лету пегого мальца 
В сером поле кипарисов, в поле без ручья, 
Крестным станет крот речистый, крестной – саранча. 
Солнце сине, он бессилен, поживет и так, 
Будет слушать песнь гиены, правду от макак. 
Заработает подагру и нейродермит, 
Кто красой своей не блещет, тот и не взлетит. 
Много мнений. Отражений нет лишь в поле том, 
И никто не называет голубей скотом. 
И никто не рассуждает громко, сгоряча, 
Как живется в этом поле, в поле у ручья. 

***
­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­...что, как снег, упокоившись, ляжет той ночью на землю. 
Петь о рыбе-мечте, потонуть, не хватаясь за вёсла, 
И зима сбережёт, заслонив толстым льдом под метелью. 
Все, наверно, уснули тогда, хоть во ртах и сверкали блёсны. 
Светлый день поминает. Поминки позёмкою кружат 
Над водой, лёгким эхом дымясь в предрассветном тумане. 
Чей-то сын побежит, упадёт, заскользит неуклюже 
И расстает в снегу, как таблетка в гранёном стакане. 
В банках солят баженье, к столу подаётся съестное... 
Жизнь продолжится снова, словно ни в чём не бывало. 
И по лёдышку речки потащится ковчижек Ноя 
С песнопеньями в Лету. Только и этого мало.

Молчание

Распахни окно: 
за окном – белый шум 
колыбельную песню поёт. 
Мир, как лёд – 
попытаться не биться,
как в форточку птица, 
превращаясь в поклон.
И то – 
особое умение молчать, 
не говорить 
как тихо рвутся ткани, 
и как молчание придёт. 
Прядётся шерсть, 
и безупречное сукно 
не пропускает воду.

***

Воздух затхлый и между столами, как груз, висит.
Возвращаясь с работы, бросаешь слова, как вещи.
Встретишь – три реплики. Больше нельзя. Лимит.
Можно три реплики. Можно. Но лучше меньше.
Воздух дрожит, что слышен как будто свист.
Чайник гудит и, кажется, скоро взорвётся.
Тонкий овал лица напротив – исписанный лист.
В почерк вдаваться не хочется. Хочется солнца.
Чай, бергамот. Вспомнишь деревню – там печь,
Гревшая в детстве. Луга и поля. Истома.
Две недели до отпуска. Выключить свет и лечь.
Не забыть потрепать по голове Артёма.

***

«И вот красотой неба пленённый,
Насладишься, ногой врастая в лёд.
Где-то в толщах мутной жижи
Тоже кто-то плывёт,
Лицом убелённый,
Но очернённый в глазах, как крот.
Но где-то там и здесь он не к месту.
Смотришь вверх:
Земля поставляет небу кресты,
Как на закланье невесту.
Взлетают, как стерх
Орды поломанных хилых стволов.
А ты
Не иди с природой встык,
Надорвешься, порвешь «кресты» –
Сложено много голов
Где-то под толщей воды.
Не жалко: стерпим, слюбим, посадим –
Вот он, великий труд:
Ясная радость, сердечная тупость…
И ото всего неясная грусть:
Среди мусорных груд
Человек человеку – балабол Сатин,
Человек в человеке пуст.
Будем считать дни – 
Песенных соков сбиратели.
Под разряженными облаками,
Здесь, в пустоте земной,
Растёт ковыль,
А не произрастает ничего
Или
А произрастает – ничего.
(А стерху дерёт горло выпь) 
Испитые сны – 
В них юные небогробокопатели
Ведут бой из-за каждой сосны
Даже в задохлый зной.
Каждый приправлен духом и пропечён,
И каждый вязнет в мыслях, как муха
В растаявшем воске под свечой.
А улыбка от уха до уха…
Вот и пустота – благословенная нами.
Бог в своей доброте дарует нам то, чего мы хотели.
Но здесь ни войны, ни любви – ничего вообще нет,
Как нет смысла в голод отдать долг плодами,
С земли омертвевшей в метели,
А до весенних лет
Надо держаться годами.
Под электрическими облаками
В тумане густом
Не видно ни зги…
Лишь соглядатай заметил,
Что жизнь свернулась клубком
Где-то в конце строки».