Стихи о любви

Родилась в Москве. Окончила МГУ. Автор двух сборников пьес и семи сборников стихов. Печаталась в журналах «Новый мир», «Дружба народов», «Драматург», «Современная драматургия». Лауреат Малой премии «Триумф», премии «Действующие лица» и др. Секретарь СП Москвы.

 

*  *  *

 

Здесь «зажигала» Ленка Чистякова –

Верхом на брусьях – кувырок вперед.

А я иду, и ничего такого –

Ну, только чуть под ложечкой сосет.

Не плачь, не плачь об этом – всё пустое…

Где жил Калядин – там высотный дом.

Империя периода застоя –

Пятиэтажки пущены на слом.

Где был каток – теперь у них парковка.

И очевидцев не осталось, нет,

Как Решмина выруливала ловко

Из «ласточки» в сложнейший «пистолет»!

Вот здесь была спортивная площадка,

И двор наш зачарованно глядел,

Как мальчики периода упадка

Переходили в жесткий беспредел.

Уже сходились не за гаражами

Играючи друг друга попугать,

А на серьезных джипах приезжали

Палатки новорусские сжигать.

Не плачь об этом времени забытом.

Есть темы только две – любовь и смерть.

А «деревяшку» сделали «магнитом»,

А на «стекляшку» не пошла смотреть.

Мы весь район здесь вместе исходили,

И ждесь, что повернут из-за угла…

Разбился Шпренгерт, Райского убили,

И Людка Дикарева умерла.

А я иду, и ничего такого,

И позади, и впереди – века…

На месте Лелика,

На месте Кулакова,

На месте Гусевой,

На месте Костюка…

 

 

СТИХИ О ЛЮБВИ

 

Деревенский столяр дядя Вася,

Как напьется от тоски вселенской,

Так давай гонять свою Тамарку,

Мудровать над ней, гнобить, морочить!

Говорит: «Тебя тут слишком много!

Всё в моем дому заполонила!

Не хочу тебя тут слышать-видеть!

Двадцать лет назад ты мне разбила

Чашку голубую с окоёмкой!

Я ж просил – не ставь на край, не надо.

Ты ж мне, как нарочно, прям под локоть!

Ты же знала – это память деда!»

Говорит: «Зачем ты не призналась,

Что любила до меня Серегу?!

Ну, и что, что мне не изменяешь,

Всё равно ведь ты его любила,

А как год назад он слег с инсультом,

Сколько ты туда сносила денег!

Лучше б в мастерской мне перекрыли

Крышу или новых инструментов

Закупили… У меня искусство!

Трачу на тебя, на дурру, время,

Мог бы новый шкаф придумать-сделать!

…Да, ходил к Лариске и к Наташке,

И еще пойду, и не скрываю!

Я же должен где-то разряжаться!

Не с тобой же тут сидеть всё время!

От тебя мои болеют почки,

Сердце ноет, ломит поясница,

Уходи ты с глаз моих, паскуда…"

А Тамарка плачет от бессилья,

Чувствуя свою приговоренность

К этому несчастному мужчине,

У которого талант от Бога

И неизрасходованной силы

На еще пятьсот таких тамарок,

На столы, трюмо и шифоньеры,

А чтоб переплыть ночную реку,

Чтоб плясать на свадьбах, днях рожденья,

Уходя последним с вечеринок,

На руках нести ее до дома,

Где-то останавливаясь в поле,

Чтобы прям под звездами любить…

У него – масштаб другой планеты,

И ему тут пусто-одиноко,

И ему тут места не хватает,

Потому, как слон в посудной лавке,

Он ее – хрустальную посуду –

Вдребезги в отчаяньи разбивши,

Выхода не видит всё равно.

И потом, всё склеивая, стонет:

«Полечи, накапь валокордина…»

И они, обнявшись, засыпают.

Потому что – как еще спастись?

 

 

*  *  *

 

Разговоры. Сигаретный дым.

Ничего конкретно впереди.

Говорила: «Приходи любым –

Сонным, злым, усталым – приходи!..»

 

Оказалось сложное простым,

Фронт однажды превратился в тыл,

Потому что приходил любым –

Сонным, злым, усталым... Приходил.

 

 

*  *  *

 

Что ты об этом вспомнишь?

Жгущей крапивы плеть?

Может быть, это помощь,

Чтобы не умереть?

Ох, и крута тропинка!

Ну, и куда ведет?

В заросли Метерлинка?

В Бунинский «омут вод»?

В заговоры Шекспира?

В Чеховский летний день?

Здесь – на задворках мира –

Душу свою раздень.

В трепетности растений

Кроются ли шипы?

Сколько сочтешь мгновений,

Краденых у судьбы?..

Солнца счастливый мячик

Над головой его!

Что друг для друга значим? –

Все или ничего?..

 

 

*  *  *

 

Чтобы душу больше не калечить,

Чтобы не отмаливать года,

Проведи со мной последний вечер

Перед расставаньем навсегда.

Партия закрыта. Шарик в лузе.

Бесприютно-вольно на душе.

И твоя прощальная джакузи

До краев наполнена уже!

 

 

*  *  *

 

Он уходил, стараясь не смотреть,

И песня глупая в уме моем вертелась...

Не то чтобы хотелось умереть,

Но жить в минутах этих не хотелось...

И мне казалось, что меня казнят,

А зал метро определили плахой.

И только песня группы Ленинград

Звучала актуально: "Ехай на хуй!"

 

 

*  *  *

 

За то, что в унисон дышали,

Расплачиваться надо резко:

Пространство ей не разрешает

К нему пробиться эсэмэской.

Она не будет, как подростки,

Гадать на кофе и на воске,

Что там судьба за них решила...

Она стоит на перекрестке

И смотрит на поток машинный...

И от неправильного шага,

От страшной пропасти бездонной

Спасает, как всегда, сермяга –

Вдруг зажигается зеленый!

Она проходит – на зеленый...

 

 

*  *  *

 

И неважно, какой подо мной каблук,

И неважно, какая юбка,

Всё равно отводит глаза мил друг,

И я вижу, как счастье хрупко.

Не удержишь его – стройней – не стройней –

Исчезает вдруг временами.

И я вижу чужой хоровод теней, –

Тех, что вклиниваются меж нами.

И я чувствую – пляшут они вокруг,

Как на шабаше в бликах ночи,

Даже если высок подо мной каблук,

Даже если красивый очень...

 

 

*  *  *

 

Цвет сезонный, красивый, бежевый!

Босоножки – каблук литой!

Не удерживай! Не удерживай

Ни умом и ни красотой!

 

Может, он просто добрый, вежливый,

А ты рифму всё – на любовь!

Не удерживай! Не удерживай!

Что отпустишь – вернется вновь!

 

Эта жилка, такая нежная,

Бьется трепетно у виска!

Не удерживай! Не удерживай!

Не удерживай! Отпускай!

 

 

*  *  *

 

Сын разговаривает с принтером:

«Давай, пожалуйста, печатай!»

А принтер бычит, упирается

И не работает совсем.

Сын, не сдержавшись, матерится,

И принтер фыркает покладисто,

И начинает выдавать

Ему листочек за листочком.

Я возмущаюсь: «Что ж ты матом?!

Ведь ты же всё же сын писателя!

И мог бы поискать аналоги

В великом русском языке!»

А он мне: «Чем ты не довольна?

Ведь ты же видишь: сила слова!»

 

 

*  *  *

 

Нового не надевала,

Не видала разных стран.

Только строчки сериалов

И компьютера экран.

 

Ничего вокруг не вижу

И не выхожу в народ.

Крем из города Парижа –

Неоткрытый целый год!

 

Я тоску свою зарою –

Сразу сделаюсь другой –

Я сегодня крем открою –

Невозможно дорогой.

 

Упадет моя заколка

На широкую кровать…

Не могу же я так долго

Ничего не открывать!

 

 

*  *  *

 

Он продолжает быть.

В нем – красота и сила.

Страшно его любить.

Но все равно – любила.

 

А прекратит знобить –

Радуюсь, словно чуду.

Трудно его забыть.

Но все равно – забуду!

 

 

*  *  *

 

Может, все это опять обман,

И счастья на свете нет?

Может, он просто пишет роман,

И ты для него – сюжет?

 

Может, он просто ищет слова,

Тему, идею, путь?

И литература во всем права,

А жизнь не права ничуть?

 

Но только станешь равнять грехи,

Выйдет ничейный счет:

Ведь если он для тебя – стихи,

Чего же тебе еще?

 

 

*  *  * 

 

                                   Ученице

 

Грусть-тоска, меня не цапай!

Всё тут ясно, ной – не ной –

Если милый не в воцапе,

Значит, милый не со мной!

Заклинаешь со слезами:

Ей, зелененький, свети!

Чем же, чем же милый занят,

Если милый не в сети?!

Нет страшнее этой муки!

Вот конкретная беда –

Если милый не в фейсбуке,

Значит, где же он тогда?!

Но зеленый вдруг зажжется! –

Чуешь? – пульс вернулся вновь.

Как же нелегко дается

Виртуальная любовь!

 

 

*  *  *

 

А летом для страданья нет причины,

Когда Эрот слетает к изголовью!

А летом все разгладятся морщины

Под солнцем, под загаром, под любовью!

И на лугу расступятся ромашки,

Готовые во всём принять участье!

И так распахнут ворот у рубашки,

Что кажется: сойдешь с ума от счастья!

 

 

*  *  *

 

В отношениях что-то новое

Силуэтом в углу пейзажа:

«Разрешаю тебе другого.

Так люблю – разрешаю даже.

Век не вечен, и мир не тесен.

Что друг с другом нам претворяться?»

А другой – он красив и весел,

И моложе их лет на двадцать!

«Разрешаю,..» – и тает голос

В неохватном пространстве млечном…

И грустит одинокий космос,

И завидует человечкам…

 

 

*  *  *

 

Когда выбираешь дорожки,

Смотри неотрывно вперед!

Наденешь другие сережки,

И жизнь по-другому пойдет.

Волнение это знакомо –

Что если бы там да кабы…

И ты улыбнешься другому,

Меняя рисунок судьбы!

 

 

*  *  *

 

Кончилось время Деда Хасана

Снайперской пулей простой

Там, где на гомон его ресторана

С грустью взирает Толстой,

Там, где пойдешь мимо Дома Ростовых

С робкой надеждой в душе:

Может, наступит время Толстого? –

Сколько же можно уже!

 

 

*  *  *

 

Чтобы раны нежно смазывать,

Бред спасительный несем.

 – Обо всем тебе рассказывать? –

Знаешь, нет, не обо всём!

Нежность сглатывать по ложечке,

Чтобы ёкало в груди…

– Ты щади меня немножечко,

Малость самую щади…

А в глазах смеются чортики,

Хоть и преданно глядит.

Знаю, что однажды всё-таки

Он меня не пощадит!

 

 

*  *  *

 

Там, на дороге в никуда,

Светила яркая звезда,

Светила так, как никогда

Светить не будет!

Она светила, как могла,

Она себя не берегла,

И тот, кто не был там – пускай

Не судит.

 

Я угадала без труда:

Любовь меж пальцев, как вода,

Уйдет, оставив у двоих

Ожог саднящий.

Вела дорога в никуда,

А эта ложная звезда

Светила ярче всех других –

Звезд настоящих.

 

Там, на дороге в никуда,

Мы расставались навсегда,

Любовь, оставив нас одних,

Брела к обрыву.

Ты вспоминай хоть иногда,

Как та несчастная звезда

Светила ярче остальных –

Вполне счастливых!