Голубое платье. Стихотворения

Родилась в городе Енисейске. Училась в Красноярском государственном университете на филологическом факультете, работала корреспондентом «Сегодняшней газеты». Позже окончила психологический факультет Красноярского педагогического университета. Стихи публиковались в альманахе «Енисей», журнале «День и ночь», газетах «Енисейская правда», «Красноярский рабочий», а также коллективных литературных сборниках. Живет и работает в Красноярске.

 

Ева

Ева молчит, собирает ему узелок:
Майка, кальсоны, правила битв без правил.
Ева становится больше, становится – бог.
Она предлагает Адаму покинуть пределы рая.

 

Она понимает: он не её Адам–  
Где-то ошибка, сбой передачи данных – 
Этот недобрый хмурый мужик в годах – 
Демон, что притворялся её Адамом.

 

Откуда она? Из его ли она ребра?
Сколько их, рёбер, сидящих в его печёнках?
Демон ушёл. Ушёл постоянный страх.
Точка его невозврата – её отсчёта.

 

Ева в раю, есть и в раю весна.
Ева красивая, лёгкая и живая.
Ева спокойна. А первородный её гранат
Вызревает.

 

Адам

Это деревня. В деревне живёт народ.

Знает народ, к примеру, язык иврит.

Это Адам. Это его ребро.

Это Господь. Скучно ему. Творит.

 

В маленькой жизни Адама полно забот:

Есть, расплодиться, быть, превратиться в миф;

Но ведь всегда какой-нибудь идиот

Тащит домой кота чтобы его кормить.

 

Прячет под куртку, греет его, несёт, 

Входит домой, входит в его режим,

И пусть человек коту говорит не всё,

Но человек ощущает себя большим.

 

Дома тепло, из крана течёт вода,

Ветхий завет на полке, Дюма и По.

И человек называет кота Адам.

И человек понимает, что он – Господь.

 

Фантазия до мажор

И вот стою я, такая, сбоку припёка -
Слева Лилит, справа её Набоков,
Где-то поодаль Пелевин, Толстой и Тополь,
И Башлачёв топает автостопом.
Цветков говорит: – это, ребята, дактиль.
Чехов. Ружьё. Выстрелит в третьем акте.
Гильзы уже разобраны на хэштэги;
Хайдеггер идёт домой, говорит Хайдеггер:
– Я, – говорит, – хороший, я свой, я русский.
Мифы известны, требуют деконструкций.

 

Гоголь, переворачиваясь под грунтом,
Иронизирует: – это совсем не трудно.
Следом за ним выступает из бездны ада 
"Совсем никакой не поэт" Эдуард Асадов,
За ним подымаются толпы его фанатов.
Бродский страдает, Бродский кричит: – не надо!

 

Я же стою, будучи в полном праве
Украсть, ведь они у меня украли
Ершалаим, корабли на подходе к Трое,
Як-истребитель, Атоса, ещё, другое:
Давида и Голиафа, Юдифь, Далилу,
И Тариэла украли, и Автандила.
Буквы кириллицы все по одной украли
Низкие люди, действующие без правил;
Право распоряжаться святым Граалем,
Право не спать ночами – и то украли.

 

Моффат украл сюжеты для лучших фильмов,
Всё остальное присвоил поэт Дельфинов.

 

И вот стою я, такая, как дети в школу,
Как родилась на свет – абсолютно голой,
Глажу белье, в мыслях пишу по-русски.
Блузку сожгла. Дымится. 
И хрен с ней, с блузкой.

 

***
Ты прости, о Господи, всё прости,
Помоги же, Господи, помоги
Неказистой девочке лет пяти
На домашнем празднике, и другим

Неказистым девочкам лет пяти,

 

Перепутавшим строчку в чужом стишке,
Раздавившим снежинку в своей руке,
Не умеющим даже за дело бить –
Помоги и дальше уметь любить.

 

Расскажи, что в это легко играть,
Объясни ещё – для чего уметь –
Расскажи, пока им ещё лет пять,
Расскажи, глазастый смешной медведь.

А однажды кто-то нальёт вино,
Не оставив в тот вечер её в живых.

 

Я ползу, как пар из трущоб и нор.
Я иду на вы.

 

Подымаясь травами психотравм,
Становлюсь изящней, сильней, острей,
И слова, шершавые как кора,
Защищают вас от любви моей.

 

А снежинка спит, притворившись льдом,
Просыпается утром и вновь летит,
И молчит, и ловит её в ладонь
Неказистая девочка лет пяти.

 

Голубое платье

А я хочу голубое платье,
И чтобы локон, как на картине,
Накрасить ногти и пахнуть латте,
И есть конфетку и пить мартини.

 

На нём воланы, пайетки, птицы,
Креветки, бабочки и бараны,
Оно до пола, оно струится,
И голубее, чем вся эстрада.

 

И свет далёких других галактик
Скрутился в точку, свернулся в пиксель;
Мечта об этом прекрасном платье
Как сыр катается в масле мыслей.

 

И без иллюзий, и без аллюзий,
И браво будут кричать, и хлопать,
И называть меня станут люди
Звездой по имени Антилопа.

 

О стену биться и застрелиться –
О, где же выход, ну есть же выход –
На нём бараны, пайетки, птицы.

Пойду к портнихе, пошьёт портниха.