Эмилия Песочина

The End. Стихотворения

РЭП ПЕРА


 


заглянуть за край неба


и увидеть себя


с неисправным крылом


и свой крест потерявшим


и твой колокол больше


по тебе не звонит


а из зеркала тучи


чужое лицо


тебе смотрит в глаза


ищет дно у зрачка


мысли птицы летят


мимо синего дня


ты плывёшь над росой


перебитого детства


и зелёным туманом


холодных потерь


ангел чинит с трудом


переломы и вывихи перьев


а чернильная ночь


заливает твой крик


на странице, которую


вырвали с мясом


и нежным крылом


но потерянный крест


над тобой для тебя


это крылья твои


это ровный хребет


не сгибайся неси


лети



Цена


 


Дождь с утра зарядил, и вороны кричат по-осеннему,


И не хочется день с неумытой хандры начинать.


В липах первые жёлтые листья маячат, как ценники...


Сколько стоила жизнь моя летняя?..


Если бы знать...


 


И во что обошлась тишина по ночам у компьютера,


Где слова не давались, упорно ломая строку?..
Мельтешили во фразах весёлые бабочки-лютики,


И банальные рифмы просили чуть-чуть огоньку.


 


А огня-то и не было... Не загорался – и всё тебе!


И напрасной была суета-маета в темноте...


Хоть колдуй-заклинай, хоть купюрой растапливай сотенной...


Только искорки тлели да памяти пепел летел...


 


Вот и лето прошло – это классик заметил! – а толку-то?..


Жизнь кладёт на лопатки... Ну, что, неваляшка? Встаёшь?..


Твой компьютер завис, и сама – паутинкою тонкою


За беду зацепилась и напополам себя рвёшь...


 


Но росинку берёшь на ладонь и за лучик хватаешься,


Чтобы света хрусталинку хрупкую в душу внести.


Даже страшно дышать... Только ты от неё загораешься –


И рождается стих... Посмотрите... Рождается стих!


 


Я за всё расплачусь. Всё верну, что взаймы мне доверено.


Все ожоги стерплю, коль дано в два крыла полыхать


На заре, на ветру – если это цена за мгновение,


Где из пепла взлетает горячая птица стиха...


 


Дождь прошёл... Всё продрогло... На улицу носу не высунешь...


На деревьях ворчливо горланит воронье старьё.


Август умер сегодня, и жгут его листья на выселках.


Густо падают искры на стихотворенье моё... 



Тут снимают кино


 


Тут снимают кино: о птенцах, о собаке соседской –


И моторчик сорокой задорно стрекочет с утра...


Но пошёл объектив кочевать по забытым сусекам,


Переплыв из сегодня в такое живое вчера...


 


Крупный план: молча жизнь бьётся лбом о стекло безнадёги,


Проверяя на прочность прозрачную нашу броню.


Псы-года исчезают, как в розовой пасти хот-доги,


А топорик реальности рубит мечты на корню.


 


Эпизод: берег моря, ракушки на ржавой жаровне.


На огне беззащитно распахнуто створок нутро.


Малый мягкий мирок раскалённой железке не ровня,


И чернеет, обуглившись, плоти добытой ядро.


 


Дубль три: удаление города – места рожденья.


Самолётный разбег уменьшает его до нуля.


Операция длится четыре тягучих мгновенья.


Йодом выжжен покров на души обнажённых полях.


 


Переснять эти слёзы! Так много пролито? Не верю!


Наезжай на улыбку, морщины смущенного рта!


Повторите опять: ноги вверх, перевёрнутый велик,


А вокруг ни души...


Да... Нигде никого... Пустота...


 


Молодцы! Хорошо! Зарядите катушку по новой!
Грим старенья смените на юную кожу лица!
Эй, актёры, не спите! Работайте, пани-панове!


Этот фильм мы сегодня обязаны снять до конца.


 


Что с массовкой? Где танки? Где краски багровой цистерна?


Кто из драного шланга дождями смывает следы?


Напортачили, блин! Все неверно и недостоверно!


Всё сначала! Да, братцы, напрасны все ваши труды!


 


Тут снимают кино: из гнезда вдруг птенец выпадает,


И собака над ним застывает в последний момент...


Самолётик-душа над закатною рощей летает...


Всё! Отснято! Спасибо! Закончили!


Титры.


 


Голландская живопись


 


Над Голландией снег и разбой


Белогубого алчного ветра.


Рощи терпят налёт безответно


И дрожат под злокозненный вой.


 


Нарастает в своей гущине


Рой – метель не идёт на попятный.


Далматинские чёрные пятна


На земле всё бледней и бледней.


 


Над Голландией падает снег


Из небесных мешков безразмерных,


И работа невидимых мельниц


Так наглядна и зрима для всех...


 


Сто шагов – и не видно ни зги...


Лишь вороньи крестовые стаи,


Как распятия, в небе летают,


Распугав беспросветность пурги...


 


По низам вьюжный стелется дым.


На верхах нынче серо и хмуро,


Словно Рембрандт на серых гравюрах


Недоволен собою самим.


 


Над челом одинокой сосны,


Засиявшей, как медный подсвечник,


На равнине опалово-млечной,


Всходит круглое пламя луны.


 


На канале слюда всё прочней.


Всё яснее баржи тёмный контур.


Ночь.


Мешая белила и кобальт,


Пишет маслом Голландию снег.

 


Он рисует понурый, смурной


Мир, пропитанный стужею волглой...


 


Хутора, словно синие волки,


Желтоглазо следят за луной.


 


 


Вспашка


 


Время терпеливо пашет.


По лицу проходит плугом.


Смотришь горше, суше, старше.


 


Жизнь захлёстывает туго


Горло, сердце, нервы, эго.


Суетишься. Суесловишь.


 


Под ознобно мокрым снегом


Крик глотаешь в изголовье


Непокрытой домовины.


 


Проживаешь дни провально.


Сыплешь ночи в котловину


Сна.


 


Кладешь на наковальню


Твёрдого стального «надо»


Все смешные «невозможно».


 


По кривой замысловатой


Движешься в тоске дорожной


В неизвестные пределы.


Там оправдан будешь вряд ли.


 


С круговертью хлопьев белых


Пробуешь затеять прятки.


 


Но судьба твоя простая


Вся видна, как на равнине.


Не спеша её листают


В тишине всевышних скиний.


 


Так что ты крылом не дёргай.


Жди, когда дадут отмашку.


 


Небо вдоль дороги долгой


Сеет снежные ромашки.


 


Поднялась седая птица


В высь из ямки подъяремной.


Что зачтётся – то простится.


 


И, не тщась поторопиться,


Поле века пашет время.


 

К списку номеров журнала «ГРАФИТ» | К содержанию номера