Золотистая пыль

Елена Николаевна Гусева родилась в г. Касимове Рязанской области в 1976 году. Окончила факультет иностранных языков Рязанского государственного педагогического университета. Довольно долго жила в г. Ухта Республики Коми. В настоящее время живет и работает в Рязани, преподает английский язык студентам медицинского университета. Вошла в шорт-лист всероссийского конкурса «Хрустальный родник»-2018. Есть одна публикация в журнале «Приокские зори».

 

       ЗОЛОТИСТАЯ ПЫЛЬ

 

Леденящим контральто в предутренний час

Завибрировал сонный холод.

Встрепенулся, унылой подсветкой лучась,

Легендарный старинный город,

 

Огляделся застенчиво, мол, виноват,

Задремал — пощадите, бонзы!

Удержал скакуна богатырь Коловрат

Исполинской рукой из бронзы.

 

То ли поезд ночной вдоль железных боков

Неуемную льет тревогу,

То ли древняя боль сквозь границы веков

Пробивает дорогу к Богу...

 

Растревоженный город подставил лицо

Под секущего ветра клочья

И увидел себя быстроглазым юнцом

На дородной груди Поочья.

 

Тот юнец не берег ни лихого ума,

Ни отчаянной силы тела

И бесстрашно спустился с крутого холма

Под татарские луки-стрелы.

 

И твердели запястья, в сраженьях резвясь,

Воронье стерегло кругами.

И ложилась сомнений лукавая вязь

На доверчивый к злу пергамент.

Получил и нанес столько ран поделом

И напрасно — мечом и словом.

И забраться бы вновь на спасительный холм,

Но чудесный подъемник сломан.

 

И юнец повзрослел: не мое — не болит,

Я не грозный вершитель судеб.

Поступай, светлый князь, как Создатель велит,

А потомки, глядишь, рассудят.

 

И века потекли, огибая холмы,

Половодьем грозя весенним,

Бормоча монотонные песни-псалмы

О смирении и спасенье,

 

Родники и протоки с игривой водой

Забивая песком и илом

И в блаженно-юродивой тьме восковой

Поклоняясь пустым могилам.

 

Обмелела река, измельчали стада

На затинье времен. И город

Испустил неприкаянный вопль, а вода

Загудела, как тяжкий молот.

 

На рассвете крупинки волнующих снов

Растворились в затоне млечном.

На небесном табло непредвзятых основ —

Как всегда, без минуты вечность.

 

Леденящее эхо средь голых ветвей

Ослабело тысячекратно,

Неземные покатые плечи церквей

Утонули в штрихах квадратных.

 

Огляделся старик, передернулся весь.

А смахнуть бы к чертям сермяжным

Нерадивых творений убогую спесь!

Но — лениво, смиренно, страшно.

 

Не смахнул — укололся о храмовый шпиль.

И поплыл нежно-алым соком

Теплокровный рассвет в золотистую пыль

На старинном валу высоком.

 

У движенья вперед вкус соленой тоски,

Предвещающий вечный поиск,

И печаль, что вжимает в стальные тиски

Беспокойный, ритмичный поезд.

 

                       * * *

 

В зацикленном видео снова утро:

Весь мир за окном, я и чашка кофе.

Молчит телевизор, источник мутных

Проплаченных фраз от медийных профи.

 

Кофейный вкус драгоценным осколком

Исчезнет в бездне своих же клонов.

Отсчет начался — гонимая долгом,

Бегу мимо прутьев соседних балконов.

 

А там, в своем раю нелюдимом —

Мужчина, котик и сигарета.

У котика шерстка пропитана дымом,

Ладонями вылощена и согрета.

 

Мурлычет пушистый, латает дыры

В хозяйской ауре, словно жалеет.

И трудно не думать, что кот важнее,

Чем весь этот мир за окном квартиры.

 

ЖИТЬ В РАЗЛОМЕ ВРЕМЕН

 

Влажный запах домашней пыли.

Полированный слой меблировки.

Мы здесь слишком недавно были.

Мы же все еще здесь — полукровки,

 

Лихолетья заблудшие души,

Обнуленные полураспадом,

Ясновидящие и кликуши

По обоим краям баррикады.

 

Наяву строим небокоптильню,

А в бессонницу чувствуем кожей,

Как на кухне урчит холодильник,

Колебанья земные множит.

 

Где-то там, в инфернальной бездне

Разошлись нерушимые плиты.

Жить в разломе времен интересно,

Упоительно, зло, ядовито.

 

Путь на дно непригляден, долог,

Путь наверх осенен заботой:

Заполнять Марианский желоб

Повседневной, простой работой.

 

Всякий раз повисать на нервах,

Если громкий, скрипучий зуммер

Исполнял на мобилах первых

Приснопамятный «Черный бумер».

 

Разрываться на чет и нечет

Меж седьмым ноября и четвертым.

На экранную злиться нечисть

И самим себе мниться чертом.

И искать, искать философски,

Все и вся подвергать сомненью

И доказывать, что мы вовсе

Не потерянное поколенье.

 

А потом обрести пороги,

В дом войти без тугой поклажи

И смиренно уйти с дороги,

Когда пыль на ресницы ляжет.

 

                       * * *

 

От точки до точки — двенадцать песен.

Маршрут изучен, автобус тесен.

Сквозь пыльный и влажный оконный холод

Уныл и мрачен старинный город.

 

А люди, частицы с зарядом «минус»,

Сперва садятся поодиночке,

В руках телефоны — Android, Windows —

Заветный путь к удаленной точке.

 

И жизнь на бега в колесе похожа:

Извечна глупость и бедность тоже.

Дрейфуешь в потоке — хозяин, раб ли —

Пока коса не заменит грабли.

 

Авось, хоть куда-нибудь да прорвемся:

Забита встречка, а мы несемся.

В обмен на возможность судить мудрее,

Чем ближе к ночи, тем жизнь быстрее.

 

И словно в ответ агрессивной ноте

Тряхнет автобус на повороте.

На песне тринадцать на стоп нажми.

Твоя остановка.

Выходи.

Живи.

 

  ИЮНЬСКОЕ ШУТОЧНОЕ

 

Зной. Июнь. Пол-лета впереди.

Выгорает треугольник на груди.

То по центру, то по краю

Город тени расстилает

И давнишние ожоги бередит.

 

На ступеньках оживленной мостовой

Разлеглись коты-буддисты вразнобой,

Соблазняют сонным взглядом.

Эх, прилечь бы с ними рядом!

Но боюсь, для тети вызовут конвой.