Стихи великовозрастные

NYCmorningstory

 

 

Два бама большими мешками

Лежали в сабвее в углу,

Один – на скамейке с ногами,

Другой – покрупней – на полу.

Они и не пахли особо,

Лежали без матерных слов,

Два шнобеля, красные оба,

Торчали из-под рукавов.

 

Но будто бы Зона сгустилась

Над парой, царящей во сне,

И масса людская сплотилась

В вагона другой стороне:

Рабочие, мастеровые,

Жующие пыль и асбест,

На деньги свои трудовые

Купившие этот проезд...

Но всё же – чужие, чужие –

КакEast, соответственно, cWest...

 

И в Бронкс, аки птах сизокрылый,

Вагон серебристый унес:

Кого-то за мздою постылой,

Кого - в Дом утраченных грез.

 

***

Из дому выходя,

Хоть любо - хоть не любо,

Подумай загодя, чего не позабыть,

По списку: кошелек, ключи, айфон и зубы.

(А прочее с утра на теле должно быть.)

 

***

— Чем занят? Как тужится, старый Ашот?

— Да вот, времена коротаю –

Прохожих считаю у Швейных Ворот,

На вход и на выход,на выход и вход,

И притчи об этом верстаю.

 

— Нашел развлечение, старый балбес,

Считал бы долги и болячки...

— Верблюда я жду, чтоб в ворота пролез,

Игольное, Швейное  – разницы без,

А с ним уж и в рай на карачках.

 

Неотправленное письмо на конкурс

«Пушкинская Лира»

 

Куда б меня ни бросил случай,

На поезде или пешком,

Я с лирой верной неразлучен,

Как Гёте со своим сурком.

 

Она – немаленького роста,

Но мне привычна и мила,

Порой бренчу, порою просто

Тащу, хотя и тяжела.

 

И даже буду коль обманут

И окажуся без портов,

Без портмоне и без карманов –

Я всё волочь ее готов.

 

И коли упаду в траншею,

С вина иль по судьбе иной,

Ее приму похорошее

На грудь, коль падаю спиной.

 

Мне говорят: она – коряга,

Костыль без ручки, бур кривой...

А мне плевать: пером с бумагой

Души не выразишь живой.

 

И так, кряхтя, бреду по миру,

Покуда не наступит срок,

Она ж ведь Пушкинская лира,

Как вечно Гётевский сурок.

 

***

Питомцы 17-ой школы,

Втроем мы спускались в метро

Дорогой с пирушки веселой

С подружками, alaretro.

 

И все нам места уступали

И странно глядели на нас,

А мы, всё шутя, вспоминали

Недавно покинутый класс.

 

А что ж не смеяться, однако,

В летах полноценных своих?

У нас уже было два рака,

Инфаркт и инсульт на троих.

23. 11. 18, Москва

 

***

В том доме просыпаясь, ищу гальюн, как в этом,

А в этом- небоскребов пугаюсь за окном,

Со временемвращаясь, с сонетом недопетым,

Один здесь допиваю, что пили там, вдвоем.

 

Но в этом – всё не в тоне, и чудится в бессонье,

Когда я третий лишний и в этом, да и в том,

Что есть – не на Гудзоне – в Меркурии? в Плутоне?

(а, может, едет крыша?) – мой где-то третий дом. 

5.12.18, NY 

 

***

Вышли декабристы. На Сенатской чисто.

Всё, как говорится, чинно-чинарем.

Спят мастеровые, челядь и министры.

— С кем бы нам подраться? (Рылеев) - А давай с царем? (Лунин)

 

Падают снежинки. Топчутся лошадки.

Нету света в замке. Легкий доломан.

— А у нас в казарме пунш остался сладкий... (Якушкин)

— Мы стоим и будем! (Муравьев-Апостол) - А может, по домам? (Кюхельбекер)

 

— Может, лучше летом? – стынут пистолеты. (Каховский)

— Что нам 25-ый, будем повзрослей. (Анненков)

— Постоим немного, не гони карету. (Бестужев)

— Жалко Сашки нету, было б веселей. (Пущин)

14.12.18

 

Пушкин Александр Александрович, 1957, Москва. 20-я и 17-я школы. МГПИ им. ВИЛ (веч.). В Нью-Йорке с 1986. В числе прочих занятий, был секретарем «Нового Журнала/NewReview» в 1990-95. Года с 98-го сотрудничал со «СловоWord». С 2013 – редактор этого журнала. Книжки: Для друзей (Тольятти, 1985); Истории, быт, сны и бессонницы (изд-во К. Кузьминского, Брайтон-Бич); Второй завтрак; Произвол судьбы (обе изд-во «СловоWord»), Уходя по-английски (изд-во АСТ, Москва, 2015, 2 издания).