Не придавай значенья мелочам. Стихотворения

 

***

 

Ты хочешь спать спокойно по ночам?

Не придавай значенья мелочам!..

Не придавай значенья мелочам,

не возвышай до сферы пониманья:

чем меньше обращать на них вниманья,

тем легче будет собственным плечам.

О, мелочи! Зловещ их общий вид!

Не всё ли зло, что носится по свету,

спрессовано из призванных к ответу

мельчайших огорчений и обид?

 

НОЧЬ

 

В. М. Физикову

 

 

А я пишу: «Мне одиноко…»

Я не могу лукавить, но

луны сияющее око

глядит в открытое окно.

Я не задёргиваю штору,

мне не мешает лунный свет,

а у луны в такую пору

важнее дел, похоже, нет.

Когда не боль, то что иное,

и почему так повелось,

что как-то легче  под луною

грустить о том, что не сбылось?..

Да, не сбылось. Но не смертельна

моя «смертельная» тоска,

пока не могут жить отдельно

перо, бумага и рука.

Не слиться, и не отдалиться,

и не прильнуть щекой к лучу.

И я боюсь пошевелиться.

А может, просто не хочу?

А может, я почти забыла,

кому оказываю честь,

и всё грущу о том, что было,

чтоб не грустить о  том, что есть;

и всё сержусь, что нет ответа –

молчанье – разве не ответ;

и всё берусь исправить это,

но попадаю в свой же след?..

Портрет  судьбы – анфас  и в профиль,

и ретушёры не нужны.

Есть белый лист, есть чёрный кофе,

лишь нет желанной тишины:

то мотылёк забьётся в шторе,

то зашуршит залётный жук,

то в осветительном приборе

уловит ухо странный звук,

то скрипнет дверь, то пёс залает

в ответ на скрипнувшую дверь.

Что движет всем  –  никто не знает,

о чём ни плачь, во что ни верь.

То липнет мрак, как  паутина,

то дразнит сказками  луна.

А где реальная картина,

в чём заключается она?..

Сквозняк гуляет по квартире,

из крана капает вода.

Нет, одиноко в этом мире

нам не бывает никогда!

 

КАПКАН

 

Приходила и уходила,

ничего в душе не будила,

раздевалась, за пять минут

придавала жилью уют.

Не страдавший хандрой и ленью

он привык к её появленью,

в суть визитов не стал вникать –

он умел ко всему привыкать:

к холостяцкой своей берлоге

с пёстрым ковриком на пороге,

к посиделкам с друзьями в дыму –

в месяц раз съезжались к нему,

к лампам, книгам, приборам чайным…

Их знакомство было случайным –

оказались рядом в кино –

и забылось давным-давно.

Он представить даже не мог,

что услышит её звонок…

Что сближает чужие души?

Утром – кофе, вечером – суши,

парк осенний с жёлтой листвой,

небо звёздное над головой,

южный берег в начале лета?

Он не раз пролистал всё это,

и окреп, и не падал ниц

перед щебетом райских птиц.

Для серьёзного человека,

что науке отдал треть века,

жизнь планирую видеть вдаль –

обязательная деталь.

Перебрав не спеша детали,

оценив беспристрастно дали,

быт, возможности и жильё –

он нигде не нашел её.

Но, как следовало герою,

всё ж задумывался порою:

я – один и она – одна,

не испить ли чашу до дна?

А она, перемыв тарелки,

изучив на часах все стрелки,

восклицала: «О, боже мой!

Засиделась, пора домой!»

Не перечил, сгребал в охапку

плащ иль шубку, шляпу иль шапку –

и, как водится на Руси,

вызывал для дамы такси.

Проводив, стоял на пороге,

вытирая о коврик ноги,

ждал, чтоб тяжесть его грехов

унесла аромат духов.

Он уже понимал отлично:

власть его над ней безгранична,

но нельзя же так низко пасть,

чтоб использовать эту власть…

И она понимала тоже,

что не станет ему дороже,

и желаннее, и нужней

ни сейчас, ни на склоне дней.

Нет, она бы не рассердилась,

если б дверь его не открылась –

столько было в жизни потерь!..

Он не мог не открыть ей дверь.

 

***

 

Я так жила, а кто-то по-иному,

и тоже жил, и так же, как и я,

шёл день за днем к чему-то основному,

вполне возможно, к тайне бытия.

 

У всех свой путь, я не могу ручаться,

что  каждый шёл с другими наравне,

Ведь был и тот, кто предпочёл промчаться

во весь опор на «розовом коне».

 

Любимец муз, красавчик белокурый,

смущавший сны прелестных юных дев,

он не хитрил, он всё писал с натуры,

публично душу донага раздев.

 

Он знал опасность гонки в полной мере,

но не сумел свести её к нулю

и выдохся, и ночью в «Англетере»

напился в дым и затянул петлю.

 

Достиг ли он желанного предела,

досрочно ль приняла его земля,

а может, от грядущего расстрела

его спасла та самая петля?

 

Но в тайну дверь открылась без нажима,

за ней погост, кресты и вороньё.

Да так ли уж она непостижима,

ведь смог же кто-то выдумать её?!

 

И всё сошлось: и мудрость, и отвага,

И знание повадок воронья,

и труд, чтоб отделить враньё  «во благо»

от прочего ненужного  вранья

 

и вознести, скрыв в нём посланье к людям,

объятым суматохой дел и дней:

«Цените жизнь! Там – ничего  не будет:

ни муз, ни дев, ни «розовых коней».