Брошенные предметы

Родился в 1980 году в г.Губахе Пермской области. Автор трех книг стихов. Публиковался в «толстых» журналах, лауреат нескольких  региональных премий. Живет в Перми.

 

 

 

*  *  *

 

Брошенные предметы –

Родом из лета. Летом

Явен переизбыток

Мелких деталей быта.

 

Всё, что поздней сегодня,

Что не идёт в расход, не

Вставлено, не забито,

Не подошло – забыто.

 

Летом среди бедлама

Вещь тяготеет к хламу

Всякая – в зоне риска

Может быть хоть ириска...

 

Пущенная на дело,

Вещь формирует телом

Мир – и за эту цену

Делается целым:

 

Камень ли в кладке, книга

В библиотеке – иго

Общего, как обычно,

Выстроено на личном.

 

Но остальные вещи

Вещностью метят в вечность –

Сложенные на зиму

В ящик или корзину.

 

Лёжа во тьме, наружу

Вещь испускает душу;

Аналогично где-то

Звёзды исходят светом.

 

Этот процесс растянут

Между эпох: растяпа,

Не обуздавший вещи,

Сгинет, угласт и клетчат, –

 

Сам по себе вещица...

Сколько потом продлится

Пуговица с петелькой,

Треснувшая акварелька,

 

Патиновая монета,

Каменная изолента,

Гвоздик квадратной ковки,

Скорлупка от божьей коровки?

 

 

*  *  *

 

Ты помнишь, к нашему костру я

Из леса пьяный нёс дрова?

Дождя повесившись на струях,

Во тьме качались дерева.

 

Ну, как дрова – четыре вицы,

Шатаясь, выдрал из куста.

Ещё твердил, что разгорится

В любую сырость береста.

 

Ну, как костёр. Скорее – место

На берегу, где вроде бы

Пекли картошку с другом детства

И жгли для запаха грибы.

 

Теперь там страшно, и сквозь воду

Глядит утопшая река.

Ты помнишь, через непогоду

Мы шли домой, в руке рука?

 

Ну, как домой. Вернее – к дому,

Где светом лампы в сорок ватт

Я был с утра перешвартован

К другой вселенной наугад.

 

И в голове остались только

Гудеть и жалить, как шмели,

Две фразы, медленных и горьких:

«Зачем спросил ты, помню ли? –

 

Ведь я тебя впервые вижу» –

И мой ответ, уже без сил:

«Я вообще тебя не вижу,

Я сам с собою говорил».

 

 

*  *  *

 

В свинцовом свете переулка

Детали вплавлены в детали.

Здесь приазовская вогулка

Жила, теперь живёт едва ли.

 

Но я, возникнув ниоткуда,

Качаю в памяти, как зыбку,

Её пронзительные зубы,

Её раскосую улыбку.

 

Тут был как будто склон вулкана.

Меня несло по руслу зноя

К её хибаре бездыханной

С неопалимым каланхоэ.

 

Стояло сердце – трясся воздух,

И бог в предчувствии пожара

Сосредотачивался в осах

На острие кривого жала...

 

Но в этих сумерках осенних

Уже не кажется отравой

Тот дом – где прошлое краснеет,

Как остывающая лава.

 

 

*  *  *

 

Перепутав следствие и причины,

Мы благодарили судьбу за то, что

Проросли кустом на краю пучины,

Хоть смотреть в неё нестерпимо тошно.

Хоть руками ветви, ногами корни

И не стали, даже листва – не крылья,

На континентальной дрожа платформе,

Мы рельеф за это благодарили.

 

Мы росли, приветствуя местный климат

За возможность выйти цветку из почки,

За ходьбу воды в известковых глинах,

За фотон из каждой небесной точки.

Прославляя вектор как суть материй,

Даже в камне и плодородном иле,

Мы спасались тем, что крепили берег –

И за это реку боготворили.

 

И река буквально была к нам склонна –

Благо ей хватало уклона русла.

Мы открыли время, считая волны,

А за ним – смертельную страсть к искусству,

Что видна, когда, без дождя и ветра,

И вне птиц, в небесную взмывших окись,

Вдруг сама собою качнётся ветка,

Под картиной мира поставив подпись.

 

 

*  *  *

 

В доме твоём о двенадцати этажах

Пара подъездов – и триста одна душа,

Квантово рассредоточенная по квартирам.

Цифры условны. Спрашивавший кто там

Слишком недолго принадлежал словам,

Чтобы вписаться в истинную картину.

 

Можно сказать, что пока не открыта дверь,

Не существует “потом”, “тогда” и “теперь” –

И продолжается эпоха палеолита

Для наблюдателя. И в то же время он –

Математический символ, волна, фантом –

Если спустя мгновение дверь закрыта.

 

Можно сказать, что любая из этих душ

Может не слышать стук, принимая душ,

Или застрять в знаке равенства между прочим,

Или отсутствовать в виде величины,

Или уехать в Набережные Челны,

В точно такой же дом поселившись, впрочем.

 

Нужно ли говорить, что в таком ключе

Кроме тебя нет никого вообще,

Но вариаций только в этой многоэтажке –

Триста одна. Потому мне понятен твой

Страх человека перед людской толпой,

Если с самим собою бывает страшно.