Городу С

Победитель международного конкурса переводчиков поэзии «Пушкин в Британии»-2010, , победитель международного поэтического конкурса «Пушкин в Британии»2017г., автор книги переводов австралийского поэта А.Д. Хоупа «Вечность подождет» (2011, Рудомино). Лингвист, переводчик, участница интеллектуальных игр «Что? Где? Когда?» и «Своя игра», выпускница МГУ им. Ломоносова.

 

Конкурсное задание фестиваля «Пушкин в Британии»

Ностальгия. Приступ.

 

Всё те же мы – нам целый мир чужбина.

Соблазнами сверкая напоказ,

он возбуждает ум и тешит глаз,

закаты красит кровью голубиной,

алмазы рассыпает и рубины

по небоскрёбам, острым, как ножи –

 

Ведь ты приедешь, милая, скажи?

 

*

Увезу я девицу,

никуда не денется,

искупаем в здешней росе –

будет как все.

 

*

Я бы тебе рассказала про свет водяной,

сонный, больной, невечерний, неяркий, нерезкий,

запах тяжёлый, осенний,  предсмертный, грибной,

тёмные омуты, мхи, камыши, перелески,

Я бы тебе рассказала...ты слышишь, родной?

 

Darling, what s that word you just said?

*

Это без пули – смерть,

это без прутьев – клеть,

волны – сонной нирваной,

небо – лазурной аркой,

на пляже душно и жарко,

температура который год постоянна –

451 градус по Фаренгейту...

 

Как я ждала тебя, лето, ах лето,

как ворожила, как вызывала,

только я столько лета – не заслужила:

лета должно быть мало.

 

*

Ты знаешь: я когда-нибудь уйду

по внутреннему звончатому льду

к пустому разорённому гнезду,

Остоженке, Пречистенке и Пресне,

и запоют в ночи колокола,

и за плечами встанут два крыла,

и девочка – душа моя – воскреснет.

 

Хоть сто железных посохов сточи,

хоть сто сапог чугунных истопчи,

хоть обкричись от горечи и боли –  

тебе нельзя идти туда со мной,

покуда не скажу тебе – родной,

и не услышу верного пароля.

 

Городу С

 

Город – не при параде. Город на кухне грязной

курит табак английский в старом халате рваном.

Чайка на парапете смотрит стеклянным глазом –

стойкий живой солдатик в зыбком плену тумана.

 

Дождь размывает память, дождь растворяет нервы,

дождь барабанит в плитку каменных крыл театра,

 

тонкой и тусклой леской с морем сшивает небо

и набивает полость влажной уютной ватой.

 

Как ты теперь – без блеска? что ты теперь – без синей

бездны над синей бездной, парусной, белопенной?

Сходу твой козырь главный бьют дождевые клинья

и обнажают остов: ломкий, непрочный, бренный.

 

Вот ты какой, однако – честной твоей печалью

раненная навылет, сяду, прижмусь к ограде...

Город, налей мне чаю; город, пришли мне чайку

вестницей перемирья – думаю, мы поладим.

 

Migraine 

 

На приеме сегодня полно людей,

Механизм запущен и быть беде,

Не хочу – ни с кем, никогда, нигде,

Но меня никто не спросил.

Madame, enchanté и comment ça va,

Скрипят, вращаются жернова:

Не боли, моя голова,

Гордо себя неси.

 

Так плывёт по речке утица-мать,

Утюжком наводит на водах гладь,

Потом невзначай обернётся – глядь,

Ни селезня, ни утят.

Крылом успеет всплеснуть едва –

И про неё споёт тетива,

Не боли, моя голова,           

А то ведь укоротят.

 

У пирожных странный солёный вкус,

В позвонках навязчивый тихий хруст,

Лицедейство – высшее  из искусств:

Давай уже, выходи.

Белый плат, ни шитья, ни шва,

Толпа, не помнящая родства –

Не боли, моя голова,

Минуточку погоди!

 

Вот оно, движение в штопор, вниз,

Небосвод погас, горизонт провис,

И стальной, шальной, окосевший свист

Обрёл смертоносный вес...

Боли, боли, моя голова,

Моргай, покуда ещё жива,

Покуда не поползла трава

Горлу наперерез.

 

***

Кружатся карусели в садах цифрового Тиволи,

Клювиком щёлк да щёлк механический соловей.

Я не могу. Я слишком опримитивела.

Мне бы чего попроще, да поживей.

 

Но отсюда уже никуда – если только в небо, а в небе

Облака, словно белые полосы по судьбе...

Витька, ты говорил, у тебя есть краюшка хлеба –

Дай откусить: молоко забери себе.

 

Нам с тобой хватит: скоро уже обитель,

Там и колодец, и кочет с плетня кричит,

А на пороге боженька: милые, заходите:

У меня молока залейся, и хлеб в золотой печи.