Нора Крук

Семейное счастье

Элеонора Мариановна Крук, урождённая Кулеш. Поэт и переводчик. Родилась в 1920 году в Харбине, стихи начала писать с семи лет. В 1933 г. переехала в Мукден, а позже – в Шанхай и Гонконг, где работала журналисткой, дружила с ведущими поэтами восточной эмиграции В. Перелешиным и Л. Андерсен, была знакома с А. Вертинским. В 1976 году Нора переехала в Австралию, сейчас живёт в городе Сидней.


Стихи Норы вошли в антологию "Русская поэзия Китая" (Москва, 2000), публиковались в периодических изданиях России, Америки, Китая, Израиля и Австралии. Автор трёх сборников английских стихов, призёр Содружества австралийских писателей (1993) и Ассоциации австралийских писательниц (2000).


 


СЕМЕЙНОЕ СЧАСТЬЕ


 


Однообразен распорядок дня,


хотя порой случаются… нюансы:


усталость, раздражение и трансы,


когда суровый глаз сверлит меня.


 


Обычно благосклонен этот взгляд:


на телефоне я не заболталась,


и отзвонила всем, кому он рад,


и написала письма по заказу


(он одобряет мой рассказ и стиль),


и не перечила ему ни разу…


 


…в доме – штиль.


 


* * *


Я хочу, чтобы память осталась в ладонях,


чуть шершавая память китайской одежды,


и чтоб запах остался неувядаем


тех пионов, и ландышей, и надежды.


 


Твои губы шершавые жарко дышат,


а глаза твои узкие – угольки.


Нас никто не увидит и не услышит


близ моей желтокожей родной реки.


 


Вечера, о которых потом писали


«незабвенные вечера»…


И чего мы друг другу не обещали!


…как вчера.


 


Опускается занавес. Всё сместилось,


все затянуты в битвы идеологий,


и впадают балованные в немилость –


их с Олимпа преследует голос строгий.


 


Глас народа? Так думали и в России.


Снова бегство… Разлука. Прощанье ранит.


А в стране из поэта возник Мессия…


Я хочу, чтоб в ладонях осталась память.


 


* * *


Она австралийка. Самым своим нутром.


Ещё до церемонии, меченой шуточным


подношением юного саженца, – киньте


его через плечо и он примется


в любой почве. Крепыш.


 


 Ну, она-то не столь крепка,


но уже пустила здесь корень


и чувствует, что иностранность


лишь укрепляет ощущение её принадлежности.


 


Почва охватывает и держит крепко,


в ней безопасность, тепло, источник энергии.


Эвкалипты быстро растут под горячим солнцем,


ветры играют и треплют тонкие листья,


к этой живой красоте привыкает глаз.


 


Здесь она дома и говорит: место, где я


родилась, лишь точка на карте – русский


Харбин на китайской земле. Дом здесь.


Русскость когда-то текла мёдом бальмонтовских


стихов, наполнялась мужеством шолоховских


героев. Позже пришла влюблённость.


Это бывает. Я полюбила английский язык.


Новые эмигранты удивлены:


– Вы совсем русская!


Те, кому не даётся язык, говорят:


– Вы ж австралийка.


Спасшись от старой боли и новых угроз,


новые эмигранты, как дети, жадно хватают


новую жизнь… потом тоскуют.


Не о друзьях (большинство которых уже разъехалось),


не о циркачестве новых политиканов – о местах,


где родились воспоминания, о бедной выхолощенной


земле и надвигающихся тучах…


 


 


* * *


Я пишу по-английски о русском Китае,


иногда наше прошлое сочиняю,


и цитаты поэтов не очень точны,


но всплывает прошедшее, явь и сны,


и голоса любимых…


Синей птицей слетает ко мне былое,


а казалось воробышком в том саду…


Было… может быть, и такое…


В неизвестное будущее иду


под тяжёлыми вязами по Садовой


с моим рыженьким сеттером поутру


в долгую мою жизнь.


Кто-то крикнул: «Остановись!»


Кто-то: «Сюда, направо!»


Кто-то: «Иди назад!»


 


Может быть, потому и пишу невпопад


и не на том языке,


на котором клялась Пушкину.


 


* * *


Лучше всего в постели


Что-то строчить за полночь


Верить своим словам


Верить звуку молчанья


И назначать свиданье


Новым, чужим стихам.


 


 


* * *


 


                    Валерию 


 


Мы даже ссорились в последних письмах:


Вы Бродского назвали «бутербродским»


и голос ваш, подобный ветру в листьях,


стал желчным, невоздержанным и плотским.


Но прошлое ушло. Вас больше нет.


Остались безупречные сонеты,


их филигранность и прозрачный свет,


находки, откровенья и приметы.


 


Вам довелось по-разному любить,


замаливать в сутане ранний грех,


а позже гордо «разность» проносить


сквозь беды, порицанья и успех.

К списку номеров журнала «ВИТРАЖИ» | К содержанию номера