На горячих досках. Стихотворения

* * *

Девочка за роялем
музыкой проросла,
как изгородь сиренью.

КАЛЕНДАРЬ ПРИМЕТ

Каждый раз, когда не в меру упитанный
ангелок с зелеными ногтями
в позе лотоса садится на облако
и начинает грызть
и без того убывающий ломоть месяца,
ко мне в камин
из дымохода
пестрой бабочкой слетает книга
с календарем примет на дрожащих страницах.
Кто первым успеет ее прочесть:
огонь или я?

Сегодня поймал немигающим глазом:
«Чтобы год жить безбедно,
спрячь кошелек до новой луны,
не убивай светляков в полуночь
и поторопись с закваской капусты».

Но время солений только началось,
все мои финансовые дела идут через айфон,
а до ближайшего светлячка
даже на ковре-самолете лететь
не меньше суток.

Что ж, буду ждать через месяц новой бабочки-книги,
новых сгорающих букв —
а пока
ангелок на облаке
от нетерпения поломал зуб
и повязал раздувшуюся щеку
холодящим лучом Полярной звезды.

НА КОНЦЕРТЕ

Мрачный, шипящий фонтан –
симфония страха.
Полчаса виртуозного ада в ушах,
всего-то за двадцать центов в минуту!

В соседнем ряду
ключ ударяется о стул,
звонок и добр.

КОФЕЙНЯ В ЛЮБЕКЕ

Церковь святой Марии.
Церковь святой Анны.
Монастырь святой Катерины.

А рядом –
турецкая кофейня
с кальяном,
кебабом
и двумя очаровательными грешницами
(О, аман-аман!
«Жизнь за твои насурьмленные очи отдам...»),
забежавшими в историю
на полчаса.

СЮР С ПОВИДЛОМ

Английские согласные пронзают лицо —
словно в тумане прорастают золотые вихры
или в спицах велосипеда селятся
кошачьи глаза.
— Чего ты хочешь, Билли? —
улыбается мама бурлящему экрану.
— Насинг, насинг! — хмыкает, вдруг возникая,
округлый носик,
но мы-то знаем, какое повидло слямзит
ее пяти-с-половиной-гигабайтовый Уильям,
случайно нашедший
пароль к кладовке.

СОЗВЕЗДИЯ НА ГОРЯЧИХ ДОСКАХ

И покуда капли пота —
мы роняли их поочередно, легко, с наслаждением —
складывались в созвездия на горячих досках
и испарялись,
как,
наверное,
испаряются звездные туманности
от жара Вселенной,
мысли кружились вокруг нехитрой надежды:
Всевышний простит нам наши грехи,
даже и то, что греха за собой мы не знаем, –
и все бежал-струился песок в воронку часов на стене,
а за стеной крошили лед,
и луна поднималась над озером...