Стихотворения

***

души шёпот в темноте
на стекле вода
во всемирной простоте
правда пустота
люди любят на мосту
на стекле песок
рассекает пустоту
слабый голосок
души носят пустоту
и глотком огня
возлетают в высоту
прямо на меня
чью невзгоду отведу
спрячу под крыло
разделяет пустоту
слабое стекло

DE SADE – DELILLE 

мы пришли ещё до света
а  уже толпа народу
вот и бросили монету
в газированную воду
пузырьки от тусклой меди
разлетелись пылью радуг
к расплескавшейся в привете
голубой улыбке сада
как с во всех упёртым взглядом
может он парить в просторах
умножаясь ряд за рядом
складываясь в узоры
вытянувшись в тонкий мостик
от земли до сферы высших
через прах тряпье и кости
в чистом свете вечной пищи
не пищи и не прощайся
а найди особый градус
под которым превращается
смрад и мрак в стерильность сада
встань столбом и ясным взором
отыщи особый угол
в рассмотренье под которым
будет розов он и кругол.
покрасуйся злой капризник
в отраженьях мнимых выгод
вытянул из книжки листик
зад подтёр и снова в книгу
книгу через век откроет
юноша ростом с верблюда
и внимательно освоит
форму истинного чуда
со странички спрыгнет зайчик
с мандариновой слезинкой
и с улыбкой спросит мальчик
где же сад а на картинке
чей-то череп скачет вишня
тот же будда только в детстве
меркнут воедино слипшись
в сонме снов и соответствий
крыса крест прыжок лягушки
в ряску роза запах тленья
кровь на шёлковой подушке
слабо сжатые колени
кто же в рай дорогу вымостит
восстановит все что было
млея в памяти как милости
от иглы луча распыла
пыли раскалённой точки
нити связывающей бездну
до холодного кусочка
заостренного железа
кто иголкой уколовшись
скажет брат тебе прощаю
малую сию оплошность
забегай на чашку чаю
и с иголкою в желудке
рот скривив улыбкой мела
скажет брат уж скоро сутки
как гостишь пора ль за дело
будут резать без наркоза
выйди дверь прикрой плотнее
диск к черте подходит розов
грозен сплющиваясь темнеет

ПУШКИН

Пушкин выглянул изо мглы,
Поглядеть: всё ли в мире правильно,
И как встарь встрепенулись орлы,
И собаки им вслед залаяли.
Люди выкарабкались из нор
И завыли, понюхав воздух.
По морозу бегут без ног
С криком: Пушкин, там Пушкин в звёздах!
Мёд суют ему, калачи,
Всем охота послушать.
Пушкин выглянул и молчит.
Мягко стелется снег на уши.

СЕЛО ХАНЯКИ 1975

Полос расплывчатого света
прервётся неподвижный сон,
когда дурак на склоне лета
потянет потную гармонь.
Под пыльной музыки аккорды
увидим псов больные морды,
учительницу с яркой сумкой,
корову, Петю-недоумка
с бутылкой ярой политуры,
плакат, зовущий в дом культуры,
портрет броватого вождя,
газон, засохший без дождя
и всё о чем сказать нельзя.
И в поле зрения скользя,
людям виновен - Богу чист,
вплывёт плешивый гармонист
на перекошенном крыльце
с неясной маской на лице.
И, если маску ту сорвать,
под ней покажется опять
другой раскрашенный покров.
И вот, туманны и без слов,
как поезд пёстрых дураков,
на нитках маски скоморошьи
потянутся шальной гармошкой,
как лакированный сапог
с его лица. И кто бы мог
ускорить так движенье рук,
чтоб слился в непрерывный круг
бег масок, чтоб, как серый столб
пыльцы, и дымный каждый скол
прошёл тарелкой оловянной,
дробя и сглаживая грани
навеки скрытого лица.
И строю масок нет конца.
И холодом миров иных
с тоской повеет из-под них.
Играй, дурак, тебе не больно…

УЗНИК

в полусне звоночек
узник
не отзывайся
в полусне звоночек
возникнуть
возникнуть
в полусне звоночек
узко 
узко
не отзывайся

***

Никого на свете нет.   
Ни меня, ни вас.
Даже этот слабый свет               
Вспыхнул и погас.
Кто-то выдохнул слова,
Кто-то в темноте
Заявил свои права –
Захотел взлететь.
Чья-то искра занялась,
Чьи-то корни – вглубь,
Чья-то призрачная власть –
Паутиной с губ.

***

той зимы больная астра
злая гипсовая маска
запотевшего стекла
след ладоней взоры ночи
темнота и снега клочья
света ломкая игла
я не болен я не трушу
я протягиваю душу
как платочек сквозь кольцо
днем сквозное голубое
полно неги и покоя
равнодушное лицо
ночью вновь к окну ладони
и во тьме качаясь тонет
растревоженный цветок
долгой ночи холодок

ЗОЛОТОЙ ВЕК

указанием перста
создал стадо резвых статуй
шаровидный пьедестал
и с тех пор уж не достать им
до сквозного голубого
в кучевых пуховичках
или чёрного глухого 
в золотистых светлячках
меж ромашек на лугу
красоты кругом не руша
многоцветную дугу
созерцая после душа
лёгкой группою скульптурной
бело-розовых тонов
в нежной дымке контражурной
грациозны без штанов

***
Что мне делать на том берегу,
Равномерны и многоугольны
Грязноватые плещутся волны.
Вижу берег, а плыть не могу.
Что забыл я на том берегу,
Может быть, повернуть мне обратно,
Как монеты, мазутные пятна
Загребаю, но не сберегу.
Я один посредине реки,
Всё плыву по теченью куда-то.
Берег правый и виноватый
Одинаково далеки.

ЛОТОС

на кончике языка
в раскрывшейся чаше цветка
на чёрной спине паука
пляшет дева с мечом в руках
На острие меча
в изломе луча
в беге бесчисленных лет
чистый спокойный свет
и ничего нет
ни убегающих лет
ни излома луча
на острие меча
ни девы с мечом в руках
на черной спине паука
ни чаши цветка
на кончике языка
ничего нет
чистый спокойный свет

***

Сострадание как дар. 
Если кто умён и не ущербен, несострадание – высшее сострадание. 
Никак не подкопаешься, ситуация всё равно против сострадания. 
Несострадание как дар. 
Сострадание как истерика. 
Не пострадаешь не сможешь сострадать. 
Сострадание как заслуга.
О несострадающем: возмущаешься, пытаешься уесть поглубже, чтоб дошло. 
Не доходит: и завидуешь безмятежности.