Стихотворения

Поэт, публицист, член Союза писателей России, общественный деятель. Лауреат  многих российских и международных литературных премий, конкурсов и фестивалей. Награжден почетным дипломом «За поддержку и вклад в развитие авторского творче         ства», почетным дипломом имени Павла Флоренского «За вклад и     укрепление Правосла            вия в России», медалью имени И.А. Бунина, медалью «Ярослав Смеляков» за мастерство и            преданность творческим традициям классической литературы. Публиковался в региональных, федеральных и международных печатных изданиях    («Юность», «Литературная газета», «Север», «Среда», «Поэзия», «Берега», «Литера-   турный Омск», «Белая Вежа» и др.). Автор книг «Земля Тишины» (2015) и «Любуясь жизнью» (2016). Живет в поселке Малаховка Московской области.

* * *

Цветут на окошке герани.
На улице дождь моросит.
Улыбчив юродивый Ваня
На бедных просторах Руси.
День каждый – небесный подарок!
А ночь – благодатный причал.
Свечной догорает огарок,
Который во тьме освещал
Простые библейские строки,
Что бремя Господне легко...
И сыплются хлебные крохи
Для вестников верных Его.
А вестники шумною стаей
Летят высоко-высоко.
Улыбчив юродивый Ваня.
Цветут на окошке герани.
И бремя Господне легко.

В ожидании весны

Сосед твердит, что жить в России плохо.
А воробей щебечет: «Ничего!»
Кончается суровая эпоха
Морозного и вьюжного всего.
Да, не сезон, а целая эпоха!
Ведь столько птахе вытерпеть пришлось...
Сосед канючит: «Ну послушай, Леха!
Идет держава наша вкривь и вкось!»
Сижу, молчу и попусту не спорю.
Гляжу вокруг: все, вроде, как всегда.
Вот рыжий кот пригрелся на заборе.
Вот ребятня играет у пруда.
И бабка Нюра в дедовой фуфайке
Встречать теплынь выходит на крыльцо...
Не стану слушать про плохое байки,
А повернусь к хорошему лицом.

Под Рождество

И снова ночь. И снова торжество.
Сверкая, с неба падают снежинки.
В Диканьке... нет, в Малаховке и с жинкой...
Не так. С женой иду под Рождество
Колядовать. Тулуп. Мешок. Айда
Нести веселье в дремлющие массы.
Вдруг вижу, что сидят на теплотрассе
Два брошенных рождественских кота,
А может, кошки. Дело ведь не в том,
Какого рода Божии творенья.
Я положил пред ними угощенье
И поделился праздничным теплом.
Как ладно в мире все заведено.
С небес снежинки падают, сверкая.
Иду с женой, а рядышком шагают
Две кошки... два кота... Не все ль равно?!

Поминальное
Здесь все, как прежде… Там, где был сельмаг, 
Единственный фонарный столб хиреет, 
Кренится набок: так ему виднее, 
Что дело с освещением – табак. 
Мост на реке скрипучий, подвесной 
Пока еще работает исправно, 
Соединяя левый берег с правым 
В бескрайний холод и в случайный зной. 
И все, как прежде, кажется, но так, 
Как прежде было, быть уже не может. 
День ото дня настойчивее, строже 
Безлюдного зазимья каждый шаг. 
Смекнув, что дальше некуда годить, 
Дома, амбары, бани, сараюшки 
Боками прижимаются друг к дружке, 
Не ведая, что будет впереди. 
А впереди известная пора, 
Но так ее еще не проходили – 
Последнюю старуху проводили, 
Последнюю избу заколотили 
Вчера…

Оттепель

Чудно, ей-богу! Пару дней назад

Мороз сжимал деревню аж до хруста,

Над крышами дымы клубились густо,

И старики смолили самосад.

Теперича растеплилось. И мы

Вкушаем дни, как нежную малину.

Спешат аборигены к магазину

Поговорить о вычурах зимы.

А я смотрю, как за моим окном

Невидимый Поэт выводит буквы,

И нашу жизнь из переспелой клюквы

Пресуществляет в сладкое вино.

На Вознесение Господне

Давай неспешно, чтобы не спугнуть
Зарю, что притаилась за забором,
Изменим наш обыкновенный путь
До храма у речного косогора.
Пройдемся по поселку в тишине.
Таких мгновений в нашей жизни мало,
Поэтому они милее мне...
Уж бледный месяц в звездной пелене
Уходит прочь печально и устало.
Дышать легко. Дорога не пылит.
Начало дня – не время ностальгии.
Весь Божий мир давно уже не спит
И солнца ждет, как первой литургии.
Едва угомонились соловьи.
Исчезли звуки ночи соловьиной.
И мы идем, не чувствуя земли.
И день, что был, казалось бы, вдали,
Раскрыл свои объятья над равниной.
Помолодевший на рассвете луг
Откроет мне секрет преображенья.
Весна, как птаха, выпорхнет из рук...
И у нее сегодня Вознесенье.

Юрьев день

Снег валит. Раздолье детворе.
Снежный бой на каждом перекрестке.
Белое в новинку в декабре.
Отскрипела старая повозка.
Ей теперь заслуженный покой
До весенних беспокойных трелей.
Мир сейчас доверчивый такой,
Как новорожденный в колыбели.
Молодежь, как стайка воробьев,
Пролетит, других не замечая.
Принесу домой охапку дров
Из заиндевелого сарая.
Все вокруг сверкает и спешит.
Лишь сосед с изогнутой клюкою
У колодца молча постоит
И пойдет, качая головою.
– Что не весел, дедушка Фома?
Оглянись-ка, красота какая!
– Нонче будет лютая зима!
Слышишь, как в колодце завывает!

Живая поэзия

Печально упало перо соколиное
            На воды реки.
Падение стало невольной причиною
            Рожденья строки.
По тихой воде небывалыми ритмами
            Скользили слова.
Наивная ива, прохладой увитая,
            Качалась едва.
Вечерняя мгла торопливо развесила
            Огни вдалеке.
А я все смотрел, как живая поэзия
            Плыла по реке.

* * *

Лежит в углу иконная доска.
Простая деревяшка – не икона.
Она чиста. Ни одного мазка
На ней не видно. Досок миллионы,

А образов, чтоб сердце трепетать
Заставили, едва ли много встретишь.
И хочется навечно замолчать,
Когда икону дивную приметишь.
Лежит в углу иконная доска.
Простая деревяшка – не икона.
Вокруг нее безмерная тоска...
Но добрый мастер, положив поклоны,
Смахнет с доски уныние и пыль
И примется с молитвою за дело.
А мир, что был бесформенным и серым,
Вдруг обретет неповторимый стиль.
Твоя рука божественно легка,
О Добрый Мастер! В жизни запыленной
Моя душа – иконная доска –
Мечтает стать прекрасною иконой.
Возьми ее, смахни рукою пыль.
Нет в мире для доски иного счастья!
Поправь лампады гаснущий фитиль,
И чудо сотвори, о Добрый Мастер!

* * *

Привезите мне белого цвета Онежского озера.
Привезите мне белого света олонецкой полночи.
Привезите мне белого снега с дороги проселочной
В час, когда уходящего солнца следы подморозило.
Пусть над серой землей кобылица с туманною гривою
Пронесется, оставив гостинцы такие желанные:
Беломорский напев вперемешку с крупицами манными
Да карельскую тишь, предрассветную, неповторимую.
Белый цвет расцветет за окошком букетом приветливым.
Белый свет домотканой дорожкой по полу расстелется.
Белым снегом укутает даль, и, конечно, поверится,
Что в такой белизне и сердца станут более светлыми.
Молодая Луна обернется княжной белолицею,
Черноокая ночь побелеет и станет белесою.
Все наполнится Богом, как поле дрожащими росами.
Пропитается тайной, как небо ночными зарницами.
И над белою гладью едва задремавшего озера
Ветер – вольный поэт – будет строчки слагать немудреные,
И читать их княжне, и летать меж поникшими кленами
В час, когда уходящего года следы подморозило.