Продленье круга

ОКНО В ДОМЕ НАПРОТИВ

 

В доме напротив всё время темно.

Чёрной дыры неживое окно.

Форточка в вечность угрюмо открыта.

Кто-то забыт или что-то убито.

 

В городе шумном ты тихо забыт.

Тайной большой синтепонной укрыт.

Где эта улица, где этот дом,

Где ты любим, окрылён и влеком

 

Маминым взглядом из первых чудес?...

В доме напротив гнездится прогресс

Фирмочек нужных и быстрых авто.

Но об окошке не помнит никто.

 

В доме напротив нездешний сквозняк.

Бабушка Рая, подайте же знак!

Хочется верить, что живы Вы, живы,

Что мои домыслы праздны и лживы!

 

Поезд аукнул и в дымке исчез.

Поезд, пришли мне хорошую весть!

В окнах плацкартных, как в детстве, светло.

Бабушка Рая!!! Вам слышно? Алло!!!

 

 

***

 

Пронзительно-глубокий ветер.

И в нём – забытых два листа.

И понимаешь, что на свете

Ещё таится красота.

 

И мы, беспечные, как дети,

Надрывно или мягко – ждём

Родных ветров условной клети

И одиночества вдвоём.

 

В банальном этом и простом

И бытовом, как сериалы,

Царит Вселенское начало,

Едва прикрытое листом.

 

 

***

 

В лазоревом небе Афона

Молитва хрустально текла.

И пела простые законы.

И рушился мир из стекла.

 

И новая песня звучала

В соцветьях пяти голосов,

И солнце конца и начала

Кроила из искренних слов.

 

В лазоревом небе Афона,

В соцветиях греческих звёзд

Дух музыкой вышил икону

И в радость созревшую врос.

 

О, новая песня послушна

Могучим незримым крылам.

Душе только этого нужно –

Искать свой таинственный храм…

 

 

***

 

Чувствовать Бога каждой строкой.

Чувствовать Бога каждой тоской,

В каждую синь заповедную мчаться.

Вот оно, странное певчее счастье.

 

Будь же удачен, мой звонкий маршрут.

Пусть не от горя поплачем мы тут,

В рамках-объятьях родных берегов.

Нет для меня настоящих врагов –

 

Только туманом украшенный путь,

Солнце, в котором не можешь заснуть.

В каждую синь заоконную мчаться –

Вот оно, странное певчее счастье!

 

 

***

 

В этой жизни нельзя быть печальным.

Слишком много печали и так –

В сиротливых осенних ветвях

И в посёлке заброшенном дальнем.

 

В этой жизни не важно успеть

Заработать, потратить, нарушить.

Это будет. Но главное: спеть

То, что вылечит хмурые души…

 

Пусть отважно поёт Трубадур,

И Давид, и Орфей подворотни…

В тесной ярмарке звонких культур

Важно то, для чего вы поёте.

 

 

***

 

Цыганка Рэна. Путь пою безбрежный.

Моя Любовь – благая высь дорог.

Несёт меня мой голос безмятежный

Туда, куда сквозь звёзды смотрит Бог.

 

Ничто не нужно. Я и так богата

Растущим небом, искренней землёй.

В моей груди пылает солнца злато,

И ветер носит розы надо мной…

 

 

***

 

Как трудно вырваться из круга!

Высоки звука купола.

В них нет ни хлада, ни тепла,

А только радужная мука.

 

Во мне щебечет Мандельштам,

И Рильке ангелом клубится.

Я здесь и там, я здесь и там –

Не человек, не дух, не птица,

 

А колокольчик озорной,

Обитель искреннего звука.

Весь мир, что за моей стеной, –

Продленье круга…

 

 

***

 

Тихие сиреневые чувства.

Праздник лета громко отзвучал.

Я бреду к началу всех начал,

Уходя в работу, как в искусство,

 

Уходя в себя, за горизонт

Августа. От образов, понятий

К тёплой повседневности объятий,

К радости непризнанных высот.

 

Флейта сентября. Ни до, ни фа

Нет ещё. Персидский лад мелодий

Вторит нежной сказочной погоде,

Ширится пространство волшебства.

 

Тихие серебряные нити.

Песню незатейливую тку.

В детство мира медленно бегу,

Чтобы окунуться в сад открытий.

 

В сонной школе красят потолки.

Ждут детей задумчивые парты.

Я смотрю в желтеющее завтра.

И, как море, дали глубоки…

 

 

САМОЛЁТ

 

Самолёт в щемящей глубине.

Неба распростёртые объятья –

Что это: проклятье или счастье –

С высотою быть наедине?

 

Плыть невзрачной звёздочкой в ночи,

Познавая мир крылом огромным.

Самолёт исчез! И высь кричит.

И земля застряла в горле комом…

 

Самолёт в распятой глубине.

У судьбы дрожат, дрожат ладони.

Ты летишь в закона беззаконье,

Лётчик, самолёт! Тебе видней,

 

Всё видней – и далей дальних ширь,

И людских характеров узоры.

Точечка-душа, где ни души.

Звёздочка в ночи. Болят просторы.

 

 

***

 

Те небеса, что в нас самих,

Растут, взбираясь вверх по строчкам,

Загадочны. Мы видим их,

Когда гуляем в одиночку.

 

Те небеса, что в нас самих,

Не ведая преграды, зреют,

Умеют нашептать нам стих

Лазоревый, простить умеют.

 

Те небеса, что в нас самих,

Болят нездешней синевою.

И дольше жизни длится миг

Бездонной встречи с глубиною.

 

С сиянием очей ночей,

Слиянием с пропавшим садом.

Что откровенней, горячей

Лазури, что больней, чем рядом?...

 

 

ПОСЛЕДНИЙ ЗАКАТ ЛЕТА

 

На то и осень – скрыться от других

В тиши бумаг, в звенящем храме сердца.

Я вас люблю. Боюсь. И каждый миг

Мне в вашу душу хочется смотреться…

 

И Рильке в небесах, и в пене цвет Бодлера,

И солнце по воде к родной черте идёт.

И осень на часах, нездешняя, как вера,

И таинство, и плач, и свято вещих вод –

 

Всё пламенно слилось, всё обещает сбыться.

Что выживет: душа – иль то, что пелось ей?

А я плыву в закат, во мне трепещет птица,

Грустит, звенит вопрос: что всё-таки важней –

 

Улыбки в зеркалах иль тьма горсти, держащей

Распахнутый цветок, в котором спит размах?

Пустынный пляж в веках, за горизонт скользящий.

Очередной виток. Сентябрьский сладкий страх –

 

Всё в музыке Твоей, в богатой чаще цвета,

Где в каждой ноте – луч, где в каждом чувстве – сон.

В закате все сильней похожи на поэтов.

Сквозь мощный праздник туч мы пели в унисон.

 

Над пламенным Днепром жила строка Бодлера.

Над пламенным Днепром щемящая мечта

Всходила голубой, лиловой новой эрой.

Мы плыли здесь и там. В закатокрылом там…

 

 

***

 

Не нужно падать на колени.

Ему не нужен тайный знак.

В песочном крошеве мгновений

Он понимает нас и так.

 

Порой не нужно и причастья,

Молитв и вороха бумаг.

Покой и мир, любовь и счастье,

Он всё даёт нам просто так,

 

Чего мы даже не просили.

Простится горькая вина.

И будет хлеба изобилье,

Небес и сладкого вина…