«На проходящих»

Портрет в пейзаже

Возвращаешься в давно покинутые места, 
Идёшь, идёшь по своим же старым следам… 
Сто лет не прикасался к ним даже мыслью, 
Но вещи, для которых время течёт не так быстро, 
Принимают, как будто ты был здесь всегда – 
Ты их уже не помнишь, а они тебя – да, 
Окликают, задевают за живое. Вот 
Улица, уходящая в гору, 
Уводящая в год, 
В котором оставил ты этот город. 
Фабричные трубы, парк, всё то же. 
Инстинктивно ищешь знакомых в толпе прохожих, 
А точнее, ищешь одно лицо, 
Неразрывно связанное с пейзажем. 
Пусть шагнет навстречу и скажет 
Заповедное ваше словцо, 
Расколдует тебя, и... 
Никого, все чужие. Свои 
Будто спрятались в вырубленной сирени, 
В снесённых домах, во времени 
Бесконечных сумерек летних. 
Погоди, дружок, погоди… 
Ты же ищешь своих среди 
Двадцатилетних.

На проходящих

На вечных проходящих поездах – 
Из края в свет, из пахарей в солдаты, 
В глушь, в душу мать, неведомо куда, 
Но только мимо дома, мимо хаты. Но только мимо смысла, мимо толка – 
Отец умолк в сомкнувшейся дали, 
А мать печет блины, и каждый скомкан, 
Вот – на дорожку – ком сырой земли.На память, в спину, в глотку или в крышку.
На всяком полустанке сходит свой, 
Да и себя я как-нибудь увижу 
Через окно на станции пустой.Я здесь игрок, а мой попутчик – шулер,
Идём в бега до будущей весны. 
Прощайте, не склоняйте лиха всуе, 
Ловлю букет – три муромских сосны. Который год проносит мимо лета 
На пыльных проходящих поездах. 
Свистят метеориты и кометы 
С вестями на пылающих хвостах. А вести все – про станцию пустую, 
Но у меня уже припасены 
Вода в реке и звезды врассыпную, 
И с муромской дорожки три сосны.
2016Простое

Простая жизнь предместья – 
Без дальнего расчёта – 
Как будто гений места 
Попал в тенёта. Чугунная усталость 
От этой простоты, 
С того и смерть простая, 
С любым – «на ты». Все бедно, безыскусно, 
Как будто вполовину, 
И эта скудость чувства… 
Не надо трогать чувства – 
Прорвёт плотину.

Из цикла «Детские страшилки»
Красные туфелькиПо соседству умерла девочка. 
Ее звали Танечка. Или Леночка. 
В нашем дворе почти все девочки 
Были Танечки или Леночки.

Мальчишки бегали посмотреть, 
Как лежит она там, на столе, 
Над чёрной землёй в тазике,

И подглядывает одним глазиком.

Мне Леночку было не жаль, я её не знала. 
Я лишь чувствовала, как близко незваное, 
Детским словом неназванное, подошло. 
Был апрель, но всю ночь мело.

Утром вынесли два табурета 
И поставили гробик глазетовый. 
Я думала, будет жутко и выспренно, 
Но все было просто, и быстро, и

Как на общем собрании жильцов. 
Мать в пальто на ватине, с лицом, 
Спрятанным в клетчатом платочке, 
Всё поправляла на дочке носочки.

А туфельки просто стояли рядом –
Красные туфельки, новые, нарядные. 
Танька сказала: «Не смотрите никто ей в глазик, 
А не то она всех вас сглазит». 

Мимо шла любопытная старуха, 
Протолкнулась, сунулась в гроб близоруко, 
Каркнула: «Ангела, ангела хоронят!»,
И откликнулось где-то в кронах.

***
Спросонок провалиться меж миров –

Слепит безвидное в разодранный покров,

И ткётся лабиринт на потолке.

А рядом с этим – сердце «тик и так»,

И пономарь ему диктует в такт

Слова на позабытом языке.

По лабиринту дед стучит клюкой,

Двадцатый год идёт с войны домой,

И слепота ведёт его во тьме.

Издалека, из облачных трясин

Доносится: «Спроси его, спроси!»

А я молчу, внезапно онемев.

Проснуться окончательно, моргнуть,

Глаза уставить в утреннюю муть –

И исчезает сонный коридор,

Но эхом отзывается ответ:

Нет жизни после смерти, если нет

Её и до…

Кино

Мы, как умные дети, в экранных живём пейзажах. 
Хлещут связки косых мелкобисерных низок, 
Оплывают следы в сером просе холодного пляжа… 
Потолок нашей кухни общажной промочен и низок.

Ildeserto, как водится, rosso. Молчать и курить. 
Детский радостный бог нас недавно навеки оставил, 
Так что некому больше молчание остановить. 
Свищет с зимнего моря в прорехи решётчатых ставен. Вот и всё. Разрядилось безмолвие словом, и слово враспор 
Встало в горле… Да ближнему разве расскажешь! 
Потолок общей кухни в замедленной съёмке попёр 
И обрушил на нас весь песок опустевшего пляжа. Под быльём и песками непройденный путь сторожит

Беспробудная юность – полярные белые ночи. 
Только всё-то мне кажется – там огонёчек дрожит, 
Только всё-то мне кажется, наш разговор не окончен. Блажь, обманка. Как были с тобой дураки, 
Так и будем – с годами, с рубцами, с просоленным хлебом. 
И начнём разговор всё о том же, но с красной строки, 
А в конце многоточье, как пластырь на рану, прилепим.