Колодец Авраама

      Древний курган в окрестностях Беэр-Шевы хранит дошедшие до наших дней развалины города, существовавшего 3000 лет назад, во времена праотца Авраама. А за крепостной стеной имеется колодец, возможно, один из тех, которые выкопал сам Авраам. Вода в этих засушливых местах всегда была главной драгоценностью. Легенда гласит: каждому человеку, путнику ли, пастуху ли при стаде, Авраам разрешал пользоваться водой из колодца, каждому он предлагал еду и ночлег. А в качестве платы велел гостям повторять формулу Единого Бога. Язычники, привыкшие поклоняться звездам, ветрам и ручьям, смотрели на Авраама с изумлением: этот пришелец воду в пустыне находит – не иначе, его Бог самый могущественный из всех. Пожалуй, ему ст?ит поклоняться.

Так начиналось Единобожие.

Белого солнца лучи палят.
Камни колодца хранят прохладу.
Помнит земля: «Адонай эхад»*
Вам повторять отныне надо.
Скот напои и напейся сам.
Вот тебе стол, и кров, и ложе.
Только глаза подними к небесам:
«Благословен Ты, Единый Боже»
Шел Авраам, подчинясь судьбе.
Был ему Глас, одному над всеми:
«В землях, что Я укажу тебе,
Станешь народом, умножив семя».
Всё расскажут эти холмы –
Как торговали, как воевали...
Время придет, и встанем мы
Здесь, на Земле Обетованной.
Только глаза подними к небесам.
Солнце палит, но мороз по коже.
И, как тысячи лет назад:
«Благословен Ты, Единый Боже».

МЕЦАДА

     Есть в окрестностях Мертвого моря крепость Мецада – свидетельство кровавых и неоднозначных прежних дней. Раскопанная археологами крепость на вершине неприступной скалы была последним оплотом горстки евреев-повстанцев, сражавшихся не с кем нибудь, а с Римской империей. Три года длилось это безумное по своей затее восстание. Итог был предрешен. Римляне восстание подавили, а народ оказался в изгнании, продолжавшемся 2000 лет. Последний эпизод этой войны – взятие Мецады. Когда римские войска ворвались в осажденную крепость, они увидели, что остававшиеся там люди, всего 967 человек, включая женщин и детей, покончили с собой, чтобы не сдаться живыми. Точнее, мужчины, по указанию своего вождя, фанатика, (героя? безумца?) убили своих жен и детей, потом по жребию перебили друг друга. Оставшиеся десять человек демонстративно подожгли пищевые склады, чтобы показать, что не от голода они сдаются, и бросились со скалы.

Отвернись, отведи глаза.
Не смотри на меня, не надо.
Я убью тебя. Он сказал,
Что не сдастся врагу Мецáда.
Ты ж не хочешь достаться им.
Шансов нет, и не ждет пощада.
Горстка нас, а за ними – Рим.
Но не сдастся врагу Мецáда.
Я люблю тебя, видит Бог.
Ты жена моя и отрада.
Мне и скалы с тобой – чертог.
Но не сдастся врагу Мецáда.
Штурм на редкость коротким был.
Где же пленные? Вот досада!
Только трупы, огонь и дым.
Не сдается врагу Мецáда.

*  *  *

Все прошло, все пройдет. Так мудрец нам сказал.
Просто время разбрасывать камни.
Но дорога пылит, но устали глаза,
Мы остались с пустыми руками.
Проливаются зимним дождем облака, 
Обжигает горячее лето. 
Книгу Книг мы свою не осилим никак,  
Все читаем Скрижали Завета.

                    ШМА, ИСРАЭЛЬ

I
Империя в гневе. Римский сапог
Разносит еврейский Храм.
Законом императора запрещен этот бог.
Народ, вон отсюда ко всем чертям.
Бей евреев, где б они ни оказались.
Judea Capta.

Занавес.
II
Над всей Испанией пылающее небо.
Инквизиция складывает дрова для костра.
Числился братом во Христе, а на деле им не был?
Гореть тебе. И да пребудет страх
С каждым, кто не доносит на скрытых евреев,
Которых выгнать вон поскорее,
Предварительно имущество отобрав.
III
Дойчланд, Дойчланд юбер аллес.
Хрустальная ночь для каждого крючконосого.
Неарийская кровь затесалась?
Окончательное решение еврейского вопроса.
Костры — для книг. Для людей есть печи.
Эффективнее и технически легче.
Под звуки Вагнера – дым в небесную просинь.
IV.
Не по паспорту бьют, а по морде.
Пятая графа – клеймо, пятно.
Весь мир знает русское слово «погромы».
Это было при царизме. Сегодня другое кино.
Космополиты, врачи-убийцы,

Кого интересуют ваши слезы и стоны?
Пожалуйте в товарные вагоны.
А Ближний Восток или Дальний, не все ли равно?

V.
Элия Капитолина, костры и печи.
Протоколы сионских мудрецов.
Болота. Пустыня. Стена плача.
Обетованная Земля отцов.
Не вытерпят. Не выживут. Сумеют едва ли.

Выдержали. Построили. Отвоевали.
Сегодня мы здесь, на своей земле.
Шма,
Исраэль.

СТАРЫЙ ЯФФО

Старый Яффо в ленивой истоме.
Рассыпают вязь переулки.
Море тысячи лет стонет,
Звук шагов приглушает гулкий.
Бродят тени толпой нестройной,
Как дверьми, ошибаясь веками:
Старый Ной, что Ковчег свой строил,
И апостол по прозвищу Камень.
Здесь Персея ждала принцесса,
Хитрый кит поджидал Иону,
Крестоносцы, войска Рамзеса,
Присягнули Наполеону.
Сквозь туманы тысячелетий,
На ветрах, что все так же дуют,
Рыбаки вечно тянут сети,
А купцы серебром торгуют.
Левантийское покрывало.
Пыль веков тихо в море тонет...
И живет, как ни в чем не бывало,
Старый Яффо в ленивой истоме.

ИЕРУСАЛИМ

   Если забуду тебя, Иерусалим, пусть отсохнет моя правая рука
                                                              (127-й Псалом Давида)
На семи холмах, на семи ветрах,
То сожженный в дым, то разбитый в прах,
Каждый раз он рождается заново, неистребим.
Здесь был создан мир, здесь начало лет,
Даже камни здесь излучают свет.
Чтоб молиться, к тебе подымаются, Иерусалим.
Подойду к Стене, загляну в себя.
Попрошу того, без чего нельзя.
И пойму, что не все вокруг – суета сует.
Мне бы Дух впитать, мне бы Свет вдохнуть,
И вот-вот откроет мне жизни суть
Этот Город, которому равного в мире нет.
В суматохе дней, в круговерти дел,
И в земле чужой, коль таков удел,
Мне его не забыть, а иначе отсохнет рука.
Поколенья ждут, и века идут.
Будет Суд нам – тут, и Мессия – тут,
И дорога, что выведет к Храму издалека.