Сергей Главацкий, «Падение в небесах»

У одесского поэта Сергея Главацкого вышла новая книга «Падение в небесах». В названии сразу же обращает на себя внимание последняя буква «х». От наличия или отсутствия этой «беглой» буквы зависит смысл всей фразы. Изменение одной литеры приводит к кардинальному изменению тональности всего повествования. «Падение в небеса» — это выражение счастья, «падение в небесах» — символ неподдельного горя и космической утраты. Ты уже в небесах, где, казалось бы, и падать некуда. И если человек упал в небесах, значит, произошло действительно что-то непоправимое, из ряда вон выходящее.
Новая книга Сергея Главацкого составлена из стихотворений последних тринадцати лет. Доминирующее настроение книги, на мой взгляд, — печаль по поводу несвершенности сокровенных помыслов, а также — обретение нового голоса через утраты. «И будет душа — тяжелее свинца», — говорит поэт. «Два их, спешащих, окрашенных в красное, сердца». «Никогда я тебе не скажу, что над нами когда-то был нимб». Сергей Главацкий верит в единый нимб над двумя влюбленными. Дуэт двух любящих сердец — тончайший музыкальный инструмент, который требует филигранной настройки. Чуть что пошло не так — и вместо божественной музыки в тандеме влюбленных начинает звучать какофония, которая может привести к саморазрушению:

Сакрализация и десакрализация любви — вот основная тема новой книги Сергея Главацкого. Мы возносим порой свои чувства на недосягаемый пьедестал, уплываем с ними в сизую вечность — а потом внезапно падаем вместе с ними в глубокую пропасть. В ловушку, подстроенную судьбой. Что-то не связалось, и, даже если мы выясним, что именно, это не спасет от пожираемого гюрзой отчаяния одиночества.
Грехопадение в ортодоксальной мифологии обычно трактуется в миноре, с сожалением, как отпадение от Бога. Но, в сущности, повесть об Адаме и Еве — это диалектика в виде притчи. Невозможно определить, что ценнее — скучное бессмертие в райских садах или поиск новых путей, за который нужно заплатить тем самым бессмертием. Я думаю, что истинное богатство человека — в симбиозе прошлого и настоящего. Герой Сергея Главацкого страдает, ибо он помнит Рай. Но, если бы Рая у него не было, не было бы и страдания, не было бы этой тоски по вечно ускользающему идеалу. У Главацкого все осложняется тем, что Ева и Лилит мимикрируют в одно лицо. Что же остается делать бедному Адаму? Может быть, надо стать Пигмалионом и создать свою Галатею?

Лирика Сергея Главацкого изысканна и щедра интонациями. В ней естественным образом присутствуют «муаровые вечера», «увертюры ироний», «пассатное соло» и т. п. Эта эстетика, возможно, тяготеет к Игорю Северянину. Только Северянин у Сергея Главацкого очень грустный, как Фёдор Сологуб.

В текстах Главацкого встречаются щедрые рифмы, вроде «времени—декабре меня». И, конечно же, чувствуется, что стихи пишет молодой человек, выросший уже в постсоветскую эпоху. «И каждый декабрь я след твой теряю под снайперским снегом…». У любовных переживаний, при всей их остроте, на грани жизни и маленькой смерти, есть одно несомненное обретение — начинаешь смотреть на окружающую жизнь философски. Разочарованные романтики становятся глубокими философами. Обретения — оборотни потерь. Хочется от всей души пожелать Сергею Главацкому ценить свои обретения, невзирая на горечь утрат.