Анна Маркина

Зарубочки. Стихотворения

Записка  к  Аглае

 

Вместе с памятью занавеска ливней

приподнимется над землей холмистой,

где по кромке леса на стыке линий

балансируют грибники и листья,

где по яблоки ломятся три медведя,

и охотник лес пробивает залпом,

а к рассвету спелая гроздь созвездий

наклоняется над землей на запад,

 

где дожди приходят во двор карябать

бесконечный очерк, и их искусство,

непролазно, как эта грязь и хляби,

непроглядно, как и характер русский.

Тут сосед – уйди на минуту – стащит

даже дверь в сортир, уследи попробуй,

и чем больше он нагрешит, тем слаще

будет клясться, клясться в любви до гроба.

 

И пока запутавшиеся сети

с карасем достает из пруда мальчишка,

ты, Аглая, дремлешь, как дремлют дети,

заскучав над жизнью, а может, книжкой,

и пока теряется, как у Пруста,

занятое время, ты ходишь в гости,

на деревьях желтым усталым сгустком

оседает осень.

 

***

За горе, за горы, где берег, волнами обглоданный,

в купе прижиматься щекой к фотографии, ерзать,

в купе с полосатыми шторами к  морю холодному,

чтоб кровь моя, боль моя, память под кожей

                                                            замерзли,

подняться на холм без тропы, раствориться,

                                                    просить стоять

у моря, у слова, пожалуйста, ближе, у бога,

ты плату спросил слишком рано, ведь это таксисты

приучены к ценам, которых не стоит дорога,

мне это за что, а за то, а зато расснежалось так

уже с октября, что нет веры погодным намерениям,

за то что любовь это сложная формула жалости,

и горе за тем, чтоб не вынесло стихотворение, 

дыши, даже море зажато его берегами,

и память, и мысли, и галька похожа на гречку,

смирись, потому что смирение оберегает,

когда понимаешь, что не для кого беречься.

 

***

Такая тьма стояла возле,

так растворялся в ней легко

и ты, и обреченный воздух,

и времени неслышный ход,

мороз впивался в окна крепче,

и среднезимняя тоска

сминала, словно белый кречет,

меня, как горе-мотылька,

и отворачивались лыжи,

как будто были не должны

за нами грохота услышать

заиндевевшей тишины.

 

***

не проходит и дня чтоб я не думала о тебе.

все затянуто. тина. рябь. на спине у плёса.

день еще состариться не успел.

смотрит в окна. медлительный и белесый.

он следит за потерянными детьми.

и земля. земля. будто комочки туши.

белой пеной подкрался к домам жасмин.

а тебе не увидеть его цветущим.

 

***

масло без каши. может быть сказка.

страшно ли мальчик? девочка здравствуй.

детки совсем вы зеленые с виду –

поле футбольное. два инвалида.

вот вам коробка с белым барашком.

Петя ее преподносит Наташе.

катит в рассвет по дорогам галимым

чувство  такое что не говоримо.

будто бы облако вместо текстиля.

будто салюты в тебя поместили.

вскроем коробку. нету барашка.

страшно ли мальчик? девочка страшно ль?

девочка Петя. мальчик Наташа.

смотрим в коробку – каша и лажа.

вот и расхлебывайте как горазды,

так происходит. девочка, здравствуй.

 

 

Зарубочки

 

Я повстречала мальчика,

Пригоженького мальчика,

Заплаканного мальчика

С душой пока что голенькой

Под липой за грибком,

Откуда алкоголики,

Смеясь, прогнали мальчика.

О чем ты плачешь, лапочка,

О чем или о ком?

 

Сказал малыш:

– Обидчики! Какие все обидчики,

Сплошь дядьки и обидчики!

Как жить в миру таком?

А я сказала:

– Мальчик мой,

Оставь ты речь запальчивую

И проясняйся личиком.

Ты просто сам обидчиком

Не стань, другим обидчиком,

Не стань себе обидчиком,

Бессонным мужичком.

 

– Держи, – сказала, – ножичек,

Возьми мой старый ножичек,

И если с кем негоженько

поступишь, не зевай –

На липе ставь зарубочку,

Зарубочку, зарубочку,

Чтоб пакости и грубости

Свои не забывать.

 

И вот смотрю – зарубочка,

Назавтра же – зарубочка,

Зарубочка одна,

Но если не разглядывать,

Не знать да и не мудричать,

Почти что не видна.

 

А это червячоночка,

Худого червячоночка,

Невинного ни в чем, ни в чем,

Он взял и растоптал.

Случайно, не случайно ли?

Я говорю:

– Печальненько,

Все это так печально, но…

Но ты, малыш, не мучайся,

ведь ты еще так мал.

 

Потом – опять зарубочка,

Еще, еще зарубочка,

По глупости, запальчивости.

Считаешь – больше ста.

Зарубки вместе с мальчиком

Вдруг стали вырастать.

Потом иду – нет липоньки,

Один пенек от липоньки

Торчит еще немножечко.

И мальчик мне:

– Так влип я, блин…

Какой же я дебил!

Я этим самым ножичком…

Твоим дурацким ножичком…

А липонька все видела,

И я ее срубил.

 

Погода заволакивалась,

Хмурыжилась с тоской.

И я с ней вместе плакала,

Так плакала, так плакала

Над мальчиком, над липонькой,

Над участью людской.

 

По сердцу время кликает,

Грешочки упаковывает.

Иду сквозь годы скованные

И вижу мужичка.

То – Мальчик Мальчиковывич

Глядит на червячка,

Стоит у тонкой липоньки,

Худой цветущей липоньки,

О нас цветущей липоньки,

Которую он вырастил

У старого пенька. 

К списку номеров журнала «БЕЛЫЙ ВОРОН» | К содержанию номера