Подвернушийся автобус. Стихотворения

***

Дождь кончился, лил с самого утра, –

И вот уже разносит стаи туч,

В окошко заглянув, бесстыдный луч

Сверкнул: «Засоня! Завтракать пора!»

 

Дождём промытый воздух свеж и чист,

Мелькают мимо окон воробьи,

Чирикая: «Вы чьи, вы чьи, вы чьи!»

Дождинками сияет каждый лист.

 

Смотрю в окно. Какая благодать!

И сердце бьётся так, что не унять,

А на душе спокойно и легко.

 

Вот снова дождь, и вновь – как из ведра.

Ах, осень! До чего же ты щедра!

И как до увяданья далеко…

 

***

Я сегодня выйду налегке,

Сяду в подвернувшийся автобус

И поеду – подо мною глобус,

Огоньки мелькают вдалеке…

 

Вновь я здесь, родной озёрный край,

Льдом покрыто озеро Онего,

Март, а тут белым-бело от снега –

Прямо хоть ложись да помирай…

 

Ты куда, автобус? – В никуда…

К Вытегорской, где я жил когда-то,

Где дворовое ребячье братство

Нас скрепляло долгие года.

 

Предводитель зарецкой шпаны

Борька Новокурский, приблатнённый,

Но тогда ещё совсем зелёный,

Иногда мои тревожит сны.

 

Он сказал: «К соседу чтоб ни-ни!

Он хоть жид, но мы с ним корешимся», –

И никто ни разу не решился, –

Даже с Голиковки пацаны

 

Вечно обходили стороной…

Не было меж нами неприязни,

Затемно ходили без боязни…

Здравствуй, детство, двор наш проходной,

 

Где в лапту играли дотемна, –

Ты вези меня туда, автобус.

Местный гений и простой оболтус –

Там мы были счастливы сполна,

 

Вспыхивала первая любовь,

Обнявшись, стояли у подъезда…

Из какого нас слепили теста

И какую влили в жилы кровь?!

 

Школа, Зарека, церковный перезвон –

Я туда сегодня не доеду…

Ложка, право, хороша к обеду,

Мы ж давно играем в «Выйди вон!»

 

Где ты, сон?

Дома.

Кто с тобой?

Дрёма.

Рядом с ней

Угомон.

Кто не спит –

Выйди вон!

 

ЖАРА  В  ВЕНЕЦИИ

 

Пусто в Риме на Пьяцца Навона.

Но в Венеции на Сан-Марко

Не согнать голубей с балкона,

Им тоже безумно жарко.

 

Воздух словно парит над асфальтом,

Расслоившись, как в мармеладе…

Зазывают гнусавым контральто

Прохожих бесстыжие бляди.

 

Я бреду вдоль узких каналов,

Что ни дом – облезлый палаццо

С анфиладой зашторенных залов,

Пыль времён смогла застояться

 

На века. Знаменитые тени

В зеркалах живут и поныне –

Гении всех поколений:

Петрарка, Бродский, Беллини…

 

Солнце шпарит над мутной водою.

Нет ни облачка. «O Sole Mio!»

Пахнет кофе. Бреду к водопою.

Горячий эспрессо, холодное пиво.

 

От жары лев иссох на стеле,

Мог бы – скрылся в Палаццо Дожей.

Ну а я (жаль, не вышел рожей) –

Примостился б на Сан-Микеле.

 

ТАНГО

 

Вы танцевали танго

В стоптанных туфлях старых

На шумных парижских бульварах

Или в трущобах Чикаго?

 

Вы танцевали танго,

Обтянуты шёлком красным,

С кем-то вполне несчастным

Под вздохи и всхлипы саранги?

 

Вы танцевали танго,

Поддержки ища у партнёра,

Вы видели в нём сеньора,

А был он бродягой с Ганга.

 

Вы танцевали танго,

Отдавшись танцу всецело…

Кому до чего есть дело

На Вацлавской площади в Праге?!

 

Вы танцевали танго,

И я встал пред Вами несмело…

Вы так танцевали умело,

Мне ж, думал, поможет фляга.

 

Мы танцевали танго.

Вы были в красном, я – в чёрном.

Кто вёл, а кто был покорным?

Блестит на ресницах влага…

 

***

Светило солнце, словно днём,

И чайки вились над фиордом,

Врываясь бешеным аккордом

В мир, распростёртый за окном.

 

Их дикий крик пронзает ночь,

Теряется в прибрежных скалах,

Где троллям в их подземных залах

И тем терпеть уже невмочь

 

Полночный беспокойный гвалт

Парящей белоснежной птицы,

Им, троллям, под землёй не спится…

Быть может, эта чайка – скальд –

 

Поёт нордическую песнь

О Нибелунгах или Бьёрне,

О том, что видит с выси горней, –

И может петь о том весь день.

 

Кто – чайка или же поэт –

Запутался меж днём и ночью?

Рвёт сильный ветер тучи в клочья,

И что ни миг – встаёт рассвет, –

 

Нет, длится заполярный день,

И снег искрится на вершинах…

 

Мир полон страхов беспричинных.

А, впрочем, это дребедень…

 

ЗАПОЛЯРЬЕ

 

Косыми струями дождя

В природе всё исполосовано,

Теплом она не избалована,

Как Русь – улыбкою вождя.

 

Дождь непрерывно льёт и льёт,

Асфальтово дорога стелется,

А ведь могла бы сечь метелица

И дни, и ночи напролёт.

 

Снег пятнами в горах лежит,

Июнь, – но что ему до этого.

Дождёмся ль солнца? – Только нет его,

Скитается, как Вечный Жид,

 

Лишь изредка подарит взгляд

И вспыхнет пламенем языческим

Над краем викингов нордическим…

И снова льёт часы подряд.

 

Стволы простуженных берёз

Стоят, изогнуты причудливо,

Дождь сеет в тундре так занудливо,

Что начинает мёрзнуть нос,

 

И пробирает до костей,

И облака на небе хмурятся,

И городки – дома и улицы –

Встречают к вечеру гостей,

 

Уставших от земных красот,

Сурово аскетичных, северных,

В своих пристрастиях уверенных…

Кто не был здесь, тот не поймёт,

 

Зачем несёт в такую даль,

Где день и ночь не различаются,

Дороги в море упираются,

Где скрыты радость и печаль…

 

РОДОМ  ИЗ  ДЕТСТВА

 

Из Гель-Гью в Зурбаган отчалить

Я бы мог на попутном бриге,

Только душу сковала наледь,

Только тянут к земле вериги.

 

Паруса б засверкали алым

Под тревожным закатным солнцем,

Только дело за самым малым:

Грусть-тоску исчерпать до донца.

 

Я бы мог шагнуть в Зазеркалье

Вслед за Кэрролловской Алисой,

Да боюсь попасть в Зауралье,

Посчитав ординату – абсциссой.

 

И в Швамбрании жил бы долго,

Не изведав беды и горя,

Если б знал назубок, что Волга

Впадает в Каспийское море.

 

Сколько этих «если б да кабы»

Помешали остаться в детстве!

Все, кто задним умишком слабы, –

Мы живём теперь по соседству.