Охотничья сага. Рассказ

Отпуска Иван ждал с большим нетерпением. Вечерами, когда одиночество заставало в квартире, ему не раз представлялось одна и та же картина. Как он вырвется из городского улья, повседневной суеты. Уедет куда-нибудь далеко-далеко в Сибирь, Забайкалье или ещё куда, где много лесов и водится всякое зверьё. Возьмёт спозаранку ружьё и на несколько деньков уйдёт в лес на охоту… И от всего этого в нём поднималась широкая волна, от неё с каждым разом желание росло всё больше и больше, оно подавляло возможность сосредоточиться на чём-то другом, всё казалось незначительным и пустым.

В своё время отец Ивана был заядлым охотником. Сколько он себя помнил, с охотой была связана вся его жизнь. Многое бы отдал за то, чтобы ещё раз побывать в лесу и встретиться с глухарём или лисицей. Эта отцовская страсть передалась и ему, Ивану. О чём не вспоминалось бы, воспоминания, связанные с рассказами отца об охоте, всегда были первыми. Лес стал для него родным ещё в детстве, отец не раз брал с собой на охоту. И поэтому, наверное, впечатления от увиденного и пережитого в лесу были столь особыми, самыми приятными… и волнующими.

И вот, наконец, наступил долгожданный момент, когда стало возможным от всего отвязаться и с радостью приступить к осуществлению своего желания. На сборы ушло два дня. Потом Иван купил билет на самолёт и улетел в один из сибирских городов, там сел на попутную машину и добрался до деревни, где жил Мироныч – отец одного из коллег по работе.

Найти нужную избушку не составляло особого труда – в деревне старого охотника знали все – от мала до велика. Иван подошёл к низкой двери, постучал. Ответа не последовало. Тогда он толкнул дверь, вошёл. Его встретил полумрак и приятная прохлада. Когда глаза привыкли, перед Иваном предстала простая обстановка, какая часто бывает в русских избах: за занавеской кровать, небольшой стол посередине, широкая лавка, незамысловатая охотничья утварь... И всюду порядок, чистота. Это удивило Ивана, ему было известно, что на протяжении вот уже нескольких лет Мироныч жил бобылём, а бобылям, что и холостякам, как правило, свойственен беспорядок.

– Кто будешь? – вдруг раздался сзади на удивление приятный голос.

Иван машинально обернулся и увидел Мироныча. Это был старик невысокого роста, плотный, с большой головой и небритыми щеками, подбородком. Из-под густых бровей смотрели добрые глаза. Ничего особенного. И одет он был просто: сапоги, толстые штаны, под ватным жилетом зелёная в белую полоску рубаха.

– Ково надо-то? – взяв табурет, Мироныч прошёл мимо незваного гостя к столу.

– Вас. Я от вашего сына.

– Добре! Проходи к столу. Как он там хотя?

– Да всё в норме, – ответил Иван и, освободив руки от рюкзака и ружья, сел на табурет. – Привет вот передаёт. Извиняется, что долго не пишет – дела.

– Ничё, привычно уж, – Мироныч крякнул, вытащил трубку, пододвинул к себе кисет и закурил. Его острый взгляд скользнул по одежде гостя, рюкзаку... остановился на ружье, которое было в чехле. Он, конечно, сразу сообразил, что за человек перед ним и для какой именно цели тот к нему пожаловал. – Гляжу, и ты охотой балуешься...

– Не балуюсь, у меня ведь батя охотником был.

– Да ты, погодь, не серчай...

– Да я и не обижаюсь, – Иван махнул рукой.

– Я те скумекал, ты помыслил у меня гостить?

– Мне было предложено... Да. Если, конечно, вы не против!

– Чё против-то... Оставайся уж. Места-то хватит…

Дверь распахнулась, и в избу ввалилось несколько мужиков. Подойдя к столу, они заговорили в один голос, жестикулируя. Из-за общего гама Мироныч не мог ничего понять, поднял обе руки, замотал головой.

– Чево вы орёте-то, ополоумели чё ли? – повысил он голос.

И тут же наступила тишина.

– Говори ты, Федор, – старый охотник обратился к высокому, жилистому мужику.

– Короче, Мироныч, тако у нас дело-то. Тебе, поди, уж знамо, чё волки-то совсем озверели, повадились животину задирать. Мы тебя знаем, тебе каждое место в округе знамо... Помоги. А?

– Давай, Мироныч, помоги, – загудели остальные мужики.

– Угомонитесь же! Добре, сделаю. Идите с миром!

Говоря между собой, мужики вышли за дверь. Крякнув, Мироныч отложил трубку и задумчиво уставился в одну точку на столе. Если внимательно присмотреться, то по серьёзному выражению старика можно было определить, что в нём происходило что-то неладное. Но что именно? Вот бы на самом деле заглянуть в душу собеседника, что в ней такое творится... Однако, к большому сожалению, человеческие возможности по сути своей ограничены, имеют границы. И Ивану не оставалось ничего другого, как просто смотреть на старого охотника и молчать. Прошло минуты две-три, прежде чем он всё-таки решил нарушить молчание:

– Неужели это правда, что волки здесь такое вытворяют?

– Верно... Вот токо почём така напасть-то!

– Почему?

– Еды в наших лесах-то ещо как хватает. Сыты они. Тута дело-то в другом... В нас самих. С чево они так-то вытворяют? Видать, кто-то успел им крепко досадить... Вот и мстят они людям-то.

– Всё возможно, – согласился Иван, положив на стол руки и скрестив пальцы. – Что тут говорить, порой человек хуже любого зверья, гадим даже без всякой надобности...

– То-то и оно. А кому-то вона расхлёбывать! Прямо злоба берёт, – Мироныч стукнул кулаком по столу.

– Нечего мне вам сказать...

– И не треба, – сказал старик и тяжело поднялся с табурета. – Ладно, ты давай располагайся, а то заговорил тута меня совсем...

Иван тоже поднялся с табурета:

– Я немного поброжу, не терпится поглядеть, что хоть за места здешние...

– Валяй! Но прежде погодь немного-то, давай перекусим. Небось, с дороги-то проголодался?

– Если честно, не откажусь...

– Вот и добре!

Они попили крепкий чай с душистым мёдом и сушками. Потом Иван, взяв ружьё, вышел из избушки. Казалось, ничто не предвещало ухудшения хорошей погоды, вокруг всё радовалось лучам пока ещё горячего солнца и светилось каким-то необычным, загадочным светом. Он постоял немного, осмотрелся. И ушёл в лес.

Бродил Иван часа два-три. Местность была неровной, каменистой. То здесь, то там попадались горы, склоны и валуны разной величины. Он не без труда взобрался на крутой склон. И такая удивительная красота открылась его взору, что даже невольно дух захватило. Вот он, райский уголок, ещё не тронутый губительным прогрессом! А какая ширь! Он дышал полной грудью. Нет, здешним воздухом невозможно было надышаться, настолько он свеж и хмельной. Иван почувствовал, как у него слегка закружилась голова. Набрав полные лёгкие воздуха и подняв высоко руки, он крикнул во всю мощь от неожиданно охватившего счастья:

– Мать-Природа, здравствуй!

Вдруг нога Ивана соскользнула, и он упал. Ему стоило огромных усилий, чтобы лёжа удержать себя на месте, не скатиться камнем вниз. Но ружьё пришлось выпустить из рук. Оно полетело по осыпи вниз стволом к Ивану… подпрыгнув, прикладом влетело в старый куст… и вдруг раздались, друг за другом, два раскатистых выстрела... совсем близко от лица просвистели пули. Всё произошло в одно мгновение. Вздрогнув, Иван понял, что смерть была совсем рядом. Это заставило содрогнуться. Он снял кепку и невольно перекрестился…

– Чево с тобою, паря, ты как не свой? – поинтересовался Мироныч, когда на пороге показался гость.

– Да так, – уклончиво ответил Иван.

Сейчас ему как никогда не хотелось говорить. Да и верх брало то, что старый охотник мог ничего не понять и поднять его на смех. Хотелось самому во всём разобраться. Пока только одно не вызывало сомнений: воспоминание о случившемся надолго останется в памяти, и время от времени оно будет заставлять его содрогаться.

Незаметно наступил вечер. Когда они неторопливо приступили к приготовлению ужина, Иван пристал к Миронычу, чтобы тот что-нибудь рассказал. Старому охотнику эта затея пришлась не по душе, он громко кряхтел, мотал лохматой головой, отмахивался. Но Иван не сдавался, упорно стоял на своём:

– А чего, Мироныч, время хоть незаметно пролетит... Да и скучно не будет! А? Расскажи!

– Да сказывал уж…

– Это когда? Кому?

– Да бывало тута несколько – ни то с газеты какой-то, ни то ещо откеля. Всё про нашего брата, охотника, выспрашивали, писали. Слыхивал, опосля аж целая книжка получилась... Поди, видал, читал?

– Нет, ничего не знаю.

– Тогды ладненько.

– Расскажи, интересно же. Не ломайся, как девка, когда это самое...

И старый охотник, в конце концов, не выдержал, сдался. Он в последний раз махнул рукой, присосался к курительной трубке, и начал рассказ:

– Отправился я, стало быть, на медведя. Долго ходил. И всё оно попусту-то, не попадается зверь – да и шабаш! Уж день минул, второй, третьи сутки на исходе. Прямо ляд какой-то приключился, чтоб его разорвало! А тута ещо дождь наладился, да таки частый, холодный – чё упаси! Не спрятаться-то – ну, прямо такмо и выпало, чё хоть волком выть впору. О, как, − сморщившись, старый охотник толстым пальцем почесал себе нос картошкой. – Нередко ж с нашим братом, охотником, случаются оказии таки – в какой час за дело-то берёшься! Добро-то оно добром и живёт, а попадись навстречу-то кто злой – вота и худо, вота и не выйдет всё как-то ладом. Кумекаешь стрельнуть такмо – чё, стало быть, безо всяко! – ан не тут-то было – мимо, да мимо – одно слово, отводит пулю… Слово-то у нас весомо!

– Это точно, Мироныч, – перебил рассказчика Иван, беря в руки охотничий нож и банку тушёнки. – Ещё как на себе испытал...

– Чево вышло-то? Сказывай уж!

– Да с ружьём тоже промашка вышла... Значит, того... Упустил я его, а оно – в кусты… да и, видать, спусковые курки зацепились о сухие ветки… Короче, чуть самого не убило. Аж до сих пор не по себе…

– Знамо. Тут ремесло треба. Сноровка, − старый охотник выпустил из-под густых с проседью усов струю белого дыма. – Ты слухай дале-то! Не перебивай уж. Ну, вота, стало быть… Сухари, чё с собой-то были, все уж сглодал. Чё делать-то? Не пропадать же в лесу! И накумекал я возвернуться домой. Стало быть, принялся уж собираться... А тута глядь, и дождь-то унялся, даже вовсю принялось проясняться, солнце выглянуло…

– И что, ты остался, Мироныч?

– А ты-то само как кумекаешь? Фарт же тако, ево всегда треба использовать! – старый охотник перестал дымить любимой трубкой. – Да и оно-то понятно. Завсегда: пойдёшь на зверя на день, на два – обитаешь неделю, либо боле... Да! Пословица даже така водится…

– Это какая?

– Завсегда, когды идёшь на охоту на день, а хлеба бери на неделю!

– Что-то типа того слышал, – Иван ножом уже резал хлеб.

– Во-во, ещо на себе вволю испробуешь!

– Стало быть, сготовил я ружьё-то и пошагал дале по лесу. Шагаю… Никово. А солнце-то уж на закат. И тута глядь, медведь ходит! Чево-то отыскивает… Упорно так.

– Ну! Дальше что было? Не тяни, Мироныч, – Иван был заинтригован рассказом, ему не терпелось поскорее услышать продолжение, он отложил в сторону рюкзак и подсел к старому охотнику. – Говори, не томи душу.

Но старик не спешил выполнять просьбу гостя, будто выжидая чего-то или наслаждаясь тем, что, наконец-то, его собеседник оказался настоящим слушателем. Он неторопливо прочистил трубку, постучав ею о край лавки, убрал в глубокий карман штанов. Потом отломил кусок хлеба и сунул себе в рот. Иван пододвинул ему открытую банку тушёнки, сам приготовился есть.

– Счас, – промычал Мироныч, жуя. – Ладно, слухай уж дале... Стало быть, принялся я к нему подкрадываться. Подобрался уж близко. Медведь мой пока ничё не чует. Мирно всё. Ну, я-то и спустил курок, стрельнул в зверя по саму сердцу. А ружьё-то возьми, да и не стрельни…

– Осечка что ли?!

– Ну, – кивнул старый охотник, – малость поиспортилось…

– Ого! Это в такой момент…

– Вона те и ого. Одно слово, не сладилось, сплоховал.

– Н-да…

– Не совру, ещо никогды такмо не пужался, прямо обмер со страху. Ну, посуди сам, не шутка же…

– Представляю, – усмехнулся Иван. – А медведь?! Медведь что?

– Почуял неладное. Приостановился – и ко мне давай. Рычит вовсю. Чтоб ему язвило, чёрная немочь! Я скоро перезаряжать ружьё. Опосля опять стрельнул, спустил курок и стрельнул ещо… Медведь и упал.

Иван не сдержался, воскликнул:

– Вот это я понимаю! Вот где настоящая охота! Э-эх, – он махнул рукой и улыбнулся. – А мне об этом пока лишь приходится мечтать да во сне видеть!

– У тебя, паря, ещо всё впереди, – Мироныч сытно рыгнул.

– Да кто его знает... Вон встречал! Казалось, всю жизнь с ружьём, а всё как-то по мелочёвке...

– И тако случается. Завтра-то как, идёшь ли со мной? Дело-то, глядь, не шуточное…

– Ой, Мироныч, с радостью! Только возьми – век не забуду.

– Ладненько. Тогды давай прямо счас к завтрашнему дню всё и сготовим, а то ведь раненько выйти треба...

И охотники занялись приготовлением к охоте. Временами они перекидывались между собой репликами. Иван рассказал пару новых анекдотов, тем самым вызвав улыбку старика. А ещё немного спустя, застёгивая ремешки рюкзака, он спросил у старого охотника, который в этот момент пыхтел над своим патронажем:

– А у тебя, Мироныч, на охоте было смешное?

– Как не быть-то! Случалось...

– Это как? Расскажи!

– То когды на лис отправился. Стало быть, выискал, стрельнул. Поспеваю, дабы того… забрать. Глядь! А то чёрным лисом очутился. Матёрый тако, немало бед люду, их хозяйству принёс…

– Ого! – удивился Иван. – А откуда в здешних лесах чёрный лис объявился? Такое разве бывает?

– Кто ведает. Загадка природы

– Дальше что было?

– А то. Токо глянуть, чё куды попал-то, а он-то, чёрный лис, на лапы – и шасть в кусты! Токо ево видали…

– Да ты что… Вот это да! – Иван не скрывал своего восхищения, так его задел рассказ старого охотника.

– Вона те и чё. Токо когды то всё было? Почитай, время уж скока минуло...

– Выходит, Мироныч, и у тебя всякое на охоте бывало?

– А то! Покумекай сам, не бывает аж тако охотника, чё всегда всё бы гладко выходило...

– Точно. Нечего добавить.

– Ладно, паря, давай почивать...

Ночь выдалась тихая и на удивление тёплая, без дождя. Едва начало светать, охотники уже были на ногах. Они слегка перекусили. Быстро собрались. И вышли из избушки.

В поисках волчьего логова им пришлось ходить ни один час. Неожиданно начал накрапывать дождик.

– Эх, мать твою, не к месту, – выругался Мироныч.

− Думаешь, разойдётся? – Иван поднял воротник ветровки.

− Всяко может случиться…

Охотники свернули с тропинки. Прошли несколько метров.

– Глянь, Мироныч, это ж логово! – крикнул Иван, указывая пальцем в сторону густого куста.

– Вижу, – старый охотник поправил на плече ружьё. – Зорок же у тебя, Ванюха, глаз-то. То для дела нашего значимо.

Они подошли вплотную к логову. Осмотрели. Внутри никого, только кругом заметны какие-то следы.

– Волчьи, – сразу определил Мироныч.

– Это точно логово? – с волнением спросил Иван, он жаждал встречи с волчьим выводком. – А то я слышал, их бывает ни одно, и все пустые...

– Погодь, счас глянем, чё за следы, – старика что-то насторожило.

Прошла минута, другая… Молчание нарушил Иван:

– Знаешь, Мироныч, что-то мне кажется, это совсем и не логово волчье, больше на чью-то нору смахивает… Ты глянь, глянь! По-моему, в волчьем логове не должно быть отнорков, ходов, а тут всё хода, хода… Много же их. Как сам думаешь?

– Верно. То барсучья нора. Бывает, чё и употребляют волки-то чужие норы… Сами ж редко роют.

– Ты смотри, какие они…

– А то. Тож разумные!

– Так есть тут волчата? Что скажешь, Мироныч?

Старик не спешил с ответом. Молча, сосредоточенно делал своё дело. Только, когда отпали последние сомнения, он, наконец, подытожил:

− Одно слово, здеся волчица токо собиралась соорудить логово, но, похоже, всё ж отыскала иную нору, боле удобную...

− И что теперь? – по лицу Ивана было видно, что он был немного огорчён случившимся обстоятельством.

− Как чё – шагаем дале!

Охотники ещё дальше углубились в лес, то и дело негромко переговариваясь между собой:

– Знаешь, Мироныч, много всякого наслышан про волков: и плохого, и хорошего...

– Люди, паря, тож всякие бывают...

– И всё-таки они удивительные...

– Это ты верно подметил. Всякое зверьё чудно. Любить вона токо треба, ведать. И тогды зверьё-то о многом поведает. То ж Книга леса…

– Точно, Мироныч.

– Сам-то чё, ещо не доводилось ходить-то на волков?

– Увы, нет, – с сожалением вздохнул Иван – Всё пока лишь по птице всякой. В детстве, правда, с батей раз на медведя бывал…

– А он чё?

– Кто? Батя?! О, он у меня вообще и на медведя не раз ходил, и на глухаря, лисицу, зайца… Лес был его стихией.

– Знамо, знамо...

– Вот только нет его, уж года два, как умер…

– Тяжко, – в голосе старого охотника появились нотки сочувствия. – Ладно, паря, не бери к сердцу! Не томи душу. Жизнь-то всё едино идёт – и нема ей конца, нема. Одни отходят, иные взамен подоспевают – им место…

– Да всё я понимаю, Мироныч! Жизнь, как говорится, продолжается. Но всё равно порой так тошно становится на душе…

– А ты вздумай и ко мне враз приедь! На пару-то и время легче коротать, вона на волков ещо сходим…

– Мироныч, ты что, по правде говоришь? Я ж точно приеду ещё, с превеликой радостью…

– Говорю же, давай!

– Вот это да. Спасибо, Мироныч. Обязательно приеду...

– Ну и ладненько.

– Долго ещё идти? Что-то никого не видать…

– Н-да, чё-то странно, давно ж шагаем, – старый охотник остановился.

Иван тоже остановился:

– Неужели назад повернуть придётся? Как жаль…

– Давай ещо малость, вона к тем кустам-то!

Иван повернул голову, куда указал Мироныч.

– Ага, вижу…

– Тогды пошагали!

И охотники продолжили путь. Вдруг из кустов навстречу выбежала волчица. Она громко завыла, кинулась от охотников в сторону и скрылась за деревьями. От неожиданности Иван оторопел, замер на месте. Мироныч же, наоборот, только оживился. Сразу подал знак напарнику:

− Погодь. Тута её логово, волчицы-то. Оттудова она выбежала, вона…

− Точно? Где? – взяв в руки ружьё, Иван насторожился.

− Сам счас познаешь. Токо одним махом треба…

На этот раз чутьё опытного охотника не подвело. Пройдя ещё немного и углубившись в заросли кустарника, они, к своей радости, обнаружили настоящее волчье логово.

− Глядь зорко, не упусти ничё, − негромко, но твёрдо дал команду Мироныч. – Тута выводок, тута они…

– Точно! Вижу их, – довольно сказал Иван и широко улыбнулся.

– Счас давай, паря, за дело, – Мироныч снял с плеча ружьё, рюкзак.

− А что делать-то?

− Доставать треба! Токо живо, пока их матери нету, – лицо старого охотника было серьёзным.

Едва только охотники приступили к тому, чтобы вытащить из логова волчий выводок, как неизвестно откуда, будто из-под земли, появилась волчица. Рыча, оскалив клыки, она с остервенением бросилась на старого охотника. Не растерявшись, Иван схватил своё ружьё и уже собрался было выстрелить в волчицу… Но та, рванувшись назад, с воем кинулась к кустам. И исчезла. Иван опустил ружьё.

– Эх, не успел оно, – с сожалением вырвалось у него.

– Шевелись, Ванюха! – скомандовал Мироныч.

Когда на поверхности оказались два волчонка, неожиданно волчица предприняла новую попытку подбежать к логову, однако, заметив, что старый охотник уже вскинул ружье, сразу убежала и завыла страшным, отчаянным голосом.

– Как она ревёт, – Иван не сдержался, чтобы не передернуться и не измениться в лице, в то же время почувствовав, как по всему телу пробежала дрожь.

– А ты чево хотел, ведь мать...

– Как думаешь, Мироныч, она опять явится?

– Как пит дать!

– С ними-то чего делать будем? – Иван взглядом показал на тихо скуливших волчат.

– Чево, чево, – старый охотник стал угрюмым. – У тебя-то самово рука смогет на них подняться?

– Н-нет, они ещё совсем малыши, такие забавные...

– А я чё ли зверь какой? Взрослые – одно дело, малые – совсем другое. Равнять-то нече...

– Верно, Мироныч.

– Вытаскиваем остальных...

– Остальных-то нету, – Иван недоумённо посмотрел на старого охотника.

– Как так! – Мироныч не поверил, сам всё проверил. – Точно. Их же должно быть штук шесть! Нда-а... Видать, с этой семьей уж кто-то посчитался...

– Отсюда, наверное, и злоба к людям?

– Всё могет быть. Ладно, нам хотя легче станет, чё их токо двое! Хреново токо, чё волчицу не стрельнули, месть длится, озвереет совсем.

– Что теперь?

– С тако ношей-то далече не уйдёшь. Делать нече, придётся закругляться, паря... Возвратаемся!

Вскоре снова появилась волчица. Она села и пронзительно завыла. Старый охотник опустил на траву скулящего волчонка, взвёл курки ружья и направился в обход. Почуяв недоброе, волчица исчезла. Раздался сначала один выстрел, затем второй. В ту же минуту послышался визг, скуление. Было ясно, что пули задели волчицу. Мироныч подбежал к тому месту, где только что была волчица, присел на корточки и приложил к тёмному пятну руку. Тут же её поднял, понюхал. Сомнений не могло быть, это кровь.

– Что? – поинтересовался подбежавший Иван.

– Вона сколь крови-то... Шибко я её, долго не сдюжит...

– Здорово же ты, Мироныч, стреляешь... Что, за ней?

– Куды тамо, поздновато уж... Не отыщем! Завтра давай...

Охотники продолжили путь. Смеркалось. Снова пошёл дождь. На небе темнело всё больше и больше. Ещё немного, и послышались сначала отдалённые перекаты грома, а потом сразу за яркой вспышкой молнии стали раздаваться громовые удары.

– Не поспеть нам, – проворчал Мироныч.

Гроза приближалась. Вдруг дождь хлынул, как из ведра. Охотники прибавили шаг, побежали, спотыкаясь о кочки. Всю дорогу, почти до самой окраины деревни, за ними бежала раненная волчица. Мироныч и Иван постоянно ощущали её присутствие. То и дело волчица выла страшно и неприятно. Иван не выдержал, вскинул ружье и, не прицеливаясь, нажал на курки. Раздался выстрел, следом – другой. Волчица истошно взвизгнула... И всё стихло.

– Ну, паря, вона и твоя удача, – довольно сказал Мироныч, похлопав напарника по плечу.

– Я же не целился, наугад... Как так, как так, – ничего не понимая, одно и то же твердил Иван.

– Ничё, привыкай, на охоте и тако завсегда…

До своей избушки охотники, уставшие и промокшие до самых костей, добрались только поздно вечером. Слегка перекусив, они сразу легли спать. Волчата поскуливали, звали мать. Но вскоре и они успокоились, прижавшись друг дружке.

Всю ночь шёл дождь. К утру он затих, небо стало проясняться. Охотники поднялись рано. Иван взял на колени одного волчонка, начал с ним играть. Волчонок брыкался, норовил укусить за пальцы, пытался спрыгнуть на дощатый настил и спрятаться куда-нибудь в тёмный угол. Это смешило Ивана.

– Глянь, глянь, Мироныч, какой агрессивный, хоть и маленький, – восторженно говорил он.

– Забавно, – старый охотник ухмыльнулся и почесал свою небритую щеку.

– И всё же что с ними делать-то будем?

– Погодь, так враз не скумекать.

– Ой, да у него же глаза голубые...

– Где! Ну-ка покажь...

– Разве такое бывает?

– Ого! Впервой вижу. Слышь, тако обычно бывает-то у кого недель восемь-пятнадцать, а им-то боле…

Действительно, у волчонка оказались голубые глаза. Это было редкостью. Они были добрыми и в то же время тоскливыми. Ивану стало как-то не по себе. Он смотрел в голубые глаза и ясно чувствовал, как в нём происходит перемена, вдруг рождается что-то удивительное, нежное. В этот момент испытываешь ответственность, стремление покровительствовать слабому.

– По матери тоскует, – Иван нежно погладил волчонка.

– Дитё ведь...

– По-моему, жестоко отдавать его неизвестно кому... А если взять и оставить его у себя? Как думаешь, Мироныч? Знаешь, порой паршиво бывает, когда приходится возвращаться в пустую квартиру... А тут он тебя встретит.

– Какой-то ты, паря, чумной... Молод ещо, а уж туды – одиночеством маешься…

– А вот так оно всё почему-то складывается!

– Токо вота… Послухай. У тя ж квартира! Волку-то – никак не место в городе! Тута всё обмозговать добром треба…

– Обмозгуем! К примеру, квартиру на домик какой сменить… А? Решение-то всегда найдётся!

– Гляди… Тогды одобряю. Кумекаю, такмо оно лучше будет – и для тебя само, и для нево… Ко мне на пару и наезжайте!

– Не знаю, Мироныч… Не знаю.

– Чё опять-то вышло?

– Знаешь… Про ружьё, что выстрелило в меня, вот забыть никак не могу, крепко в памяти засело…

– И чё с тово? – не понял старый охотник.

– Странно всё... Вдруг такие мысли. Может, не случайно всё? Понимаешь, с охотой-то крови только много, зверья всякого сколько убивается… А? Ружьё зря не стреляет... Может, предупреждение то какое было?