«Падение в небесах» Сергея Главацкого. О книге Сергея Главацкого

(Сергей Главацкий «Падение в небесах», Одесса, КП ОГТ, 2016. – 274 стр.)

У одесского поэта Сергея Главацкого вышла новая книга «Падение в небесах». В названии сразу же обращает на себя внимание последняя буква «х». От наличия или отсутствия этой «беглой» буквы зависит смысл всей фразы. Изменение одной литеры приводит к кардинальному изменению тональности всего повествования. «Падение в небеса» – это выражение счастья, «падение в небесах» – символ неподдельного горя и космической утраты. Ты уже в небесах, где, казалось бы, и падать некуда. И если человек упал в небесах, значит, произошло действительно что-то непоправимое, из ряда вон выходящее.

Новая книга Сергея Главацкого составлена из стихотворений последних тринадцати лет. Доминирующее настроение книги, на мой взгляд, – печаль по поводу несвершённости сокровенных помыслов, а также – обретение нового голоса через утраты. «И будет душа – тяжелее свинца», – говорит поэт. «Два их, спешащих, окрашенных в красное, сердца». «Никогда я тебе не скажу, что над нами когда-то был нимб». Сергей Главацкий верит в единый нимб над двумя влюблёнными. Дуэт двух любящих сердец – тончайший музыкальный инструмент, который требует филигранной настройки. Чуть что пошло не так – и вместо божественной музыки в тандеме влюблённых начинает звучать какофония, которая может привести к саморазрушению:

Эти альты кощунственно громко скрипят.

В этом теле немыслимо много души.

Этот день слишком свят для тебя.

Ты не сможешь его пережить.

И жемчужные пухлые плавни веков

Омывают твои и мои корабли.

Это нимб над неспешной тоской.

Это гул электрички вдали.

Сакрализация и десакрализация любви – вот основная тема новой книги Сергея Главацкого. Мы возносим порой свои чувства на недосягаемый пьедестал, уплываем с ними в сизую вечность – а потом внезапно падаем вместе с ними в глубокую пропасть. В ловушку, подстроенную судьбой. Что-то не связалось, и, даже если мы выясним, что именно, это не спасёт от пожираемого гюрзой отчаяния одиночества.

Грехопадение в ортодоксальной мифологии обычно трактуется в миноре, с сожалением, как отпадение от Бога. Но, в сущности, повесть об Адаме и Еве – это диалектика в виде притчи. Невозможно определить, что ценнее – скучное бессмертие в райских садах или поиск новых путей, за который нужно заплатить тем самым бессмертием. Я думаю, что истинное богатство человека – в симбиозе прошлого и настоящего. Герой Сергея Главацкого страдает, ибо он помнит Рай. Но, если бы Рая у него не было, не было бы и страдания, не было бы этой тоски по вечно ускользающему идеалу. У Главацкого всё осложняется тем, что Ева и Лилит – мимикрируют в одно лицо. Что же остаётся делать бедному Адаму? Может быть, надо стать Пигмалионом и создать свою Галатею?

Адам не любил яблок

И потому остался в раю

Наедине с собой и своим бродяжничеством,

Снящимся седой Еве.

Ему даже не пришлось вспоминать

Обезболивающие молитвы,

Ведь Отец знал,

Что время неразборчиво

И всё приводит к нулю.

А Ева воспитывала Каина,

Променяв молитвы на таблетки равноденствий,

И храбро смотрелась в кривые зеркала,

И всматривалась в сны,

Где её муж

Неподвижно сидит

У входа в их соломенную хижину

И готовит ужин

На две персоны…

Так на Земле родилась тоска.

Лирика Сергея Главацкого изысканна и щедра интонациями. В ней естественным образом присутствуют «муаровые вечера», «увертюры ироний», «пассатное соло» и т.п. Эта эстетика, возможно, тяготеет к Игорю Северянину. Только Северянин у Сергея Главацкого очень грустный, как Фёдор Сологуб.

Внимательно подслушивай теченье времени

Сквозь жабры раковин морских.

Ведь сплюнет океан в каком-то декабре меня

На берег, в хищные пески.

В текстах Главацкого встречаются щедрые рифмы, вроде «времени – декабре меня». И, конечно же, чувствуется, что стихи пишет молодой человек, выросший уже в постсоветскую эпоху. «И каждый декабрь я след твой теряю под снайперским снегом…». У любовных переживаний, при всей их остроте, на грани жизни и маленькой смерти, есть одно несомненное обретение – начинаешь смотреть на окружающую жизнь философски. Разочарованные романтики становятся глубокими философами. Обретения – оборотни потерь. Хочется от всей души пожелать Сергею Главацкому ценить свои обретения, невзирая на горечь утрат.

Нет яви. Есть – воображенье.

Очнись от спячки, и тогда

Лишатся смысла все движенья

И всех нас в мусор пустота

Сейчас же выкинет, конечно,

И ты поймёшь, столкнувшись с ней,

Что нет и не было безгрешных,

Да и греховных тоже нет,

Что пустота перекрестилась,

Запутавшись в добре и зле,

Что жизнь ещё не зародилась

На этой огненной земле,

Что в чреве разъярённой тверди

Зачнут червивые дымы –

Единство времени и смерти,

Единство памяти и тьмы,

Что потому всё в мире – тайна,

Что ничего в помине нет,

Что миражу мираж случайно

Приснился в обморочном сне,

И тот взаимностью ответил,

И миражи, спускаясь с гор

И убаюкивая ветер,

Друг другу снятся до сих пор.

Их ветер сдул уже с пустыни,

И сны их – стали сниться: нам,

И, утонув в движенья линий,

Мы сами снимся этим снам.