Жизнь, как линейка от нуля до ста. Стихотворения

Дарья Александер мыслит образами и метафорами, которые нанизывает, словно ёлочные игрушки на рождественские ветки, – красиво, ярко! Тут важно чувство меры, чтобы за гирляндами образов не исчезали суть и смысл стихотворения. Иногда она эту грань переступает, но чаще, хорошо чувствуя её, меру соблюдает. В таком случае появляются стихи, в которых индивидуальность автора проявлена чётко. И такие стихи вызывают живой человеческий отклик.

                                                                                                                                                                                                                        Д. Ч.

* * *
 
Жизнь, как линейка от нуля до ста,
Считает дни и меряет минуты,
Расчерчен план, но линия не та,
И циркуль счастья достаётся гнутый.
 
Смерть ластиком стирает чертежи,
А жизнь марает и чернит бумагу,
Плетёт макет, возводит этажи
И создает строительную сагу.
 
 
РАЗБИТЫЙ ВАКУУМ ЛЮБВИ
 
Я расколола чувство на осколки,
Иду по стёклам, кровь течёт из ног,
Стекло не режет, но движенья колки,
Из прорезей сочится красный сок.
 
Я за стеклом, как в вакуумном пространстве,
Стекло разбилось, воздух льнёт к лицу,
Но раны разрушают радость странствий,
Которые ведут меня к концу.
 
Стекло крошится, брызжет сок граната,
Распорота нательная броня,
Кидает солнце жёлтые канаты,
А жизнь течёт – в меня и из меня.
 
 
* * *
 
Сахар снега в мутной луже чая,
Сладость соли точно не для нас;
Сердца тонкий маятник качаю,
Стрелка вырезает жизни час.
 
Пропищал будильник расставанья
И зудит назойливо звонком;
Нервные, минутные свиданья
Вмиг умерщвлены часовщиком.
 
Стрелка провела окружность боли
И шлифует циферблат лица;
Мы сыграли временные роли
И ушли в безвременье конца.
 
 
БЕРЛИН
 
Вокзал, залитый лаком ликов,
Покрыт асфальт умело мелом,
Из мыла выдувает блики
Берлин на тело в платье белом.
 
Берлин ревёт и режет вены
Ножами ржавых перекрестков,
И истомившиеся стены
Скрывают чувства под известкой.
 
Строчит иголка телебашни,
Сшивает слухи, мысли, сплетни;
Берлин сегодняшний, вчерашний,
Новорожденный и столетний.
 
 
* * *
 
Кий кометы бьёт шары планет,
Чёрный стол космического пула,
Шар забит – планеты больше нет,
В лунной лунке скрылась и уснула.
 
Я играю тысячу веков,
Но на небе есть ещё планеты,
Разрезая ночь серпом рогов,
Я кручу хвостом своей кометы.
 
 
ПЕРО
 
Вырываю ещё одно перо из крыла,
Буквы горячи и рана в хребет вросла,
Шрамы строчек с утром одной длины,
На иссохшей коже почти что и не видны;
 
И зачем мне мысли, зачем меня жгут они,
Там, где время в вечность сливает слепые дни,
Где никто не придёт, никто и не мог прийти,
Где не тает лёд в обожжённой моей горсти;
 
Приручить сознанье, свернуть в шерстяной клубок,
Взять его и катить по тропинке вспять,
Добежать до распутья проросших листвой дорог,
Выбирай – не хочу, да не стоит и выбирать;
 
Сон сгустился и медленно стёк в рассвет,
Застывает завтра, зароют его в золе,
Замереть на час, переждать миллиарды лет,
Чтоб оставить след в поглощённой землёй смоле.
 
 
ДЕТЕКТИВ АГЕНТСТВА «О ЛЮБВИ»
 
Я детектив агентства «О любви»,
Разведчик на осадно-страстном фронте.
Преступника найди и излови,
А он кричит – «Судьбу мою не троньте!»
 
Судьба мне Ваша вовсе не мила.
Я с делом ознакомилась не сразу;
Скажите, как идут у Вас дела?
Как часто ум заскакивал за разум?
 
Страданий ложных вскрыла я конверт,
Ужасную загадку разгадала.
Признайтесь, что я – ас, знаток, эксперт
Любовно-воровского криминала.
 
Итак, Вы совершили ограбленье,
Мою любовь похитили навек;
Жестокое, слепое преступленье.
Мой приговор: Вы – страшный человек.
 
 
ШАХ КОРОЛЮ
 
Шах королю, как проклятье,
Шаг – обречённая роль,
Шорох, как злое заклятье,
Шёпот – предсмертный пароль.
 
Шелест шипящего смеха
В гладкой, точёной толпе.
Я как пустая помеха
На чёрно-белой тропе.
 
Пешки пинают квадраты,
Слабых съедают свои;
Я королева утраты,
Траур ношу по любви.

Михаил Кабан-Петров. «Объект-Яблоко». 

100х100. Холст, масло. 2006 год.