Главная | Журналы | Персоналии | Книги | Медиа | ПОМОЧЬ МЕГАЛИТУ |
Центр |
Елизавета КлиоринаОб авторе: Родилась в Ленинграде, по образованию психолог. Стихи начала писать в 2014... >>> |
Дарья ФедороваОб авторе: Родилась в Ижевске, в 2003 году переехала в Санкт-Петербург. Стихи... >>> |
Алексей СмирновОб авторе: Родился в 1964 году в Ленинграде. Закончил Первый Ленинградский медицинский... >>> |
РегионыЦентрРоссияАбаканАнадырьАрхангельскАстраханьБарнаулБелгородБлаговещенскВладивостокВладикавказВладимирВолгоградВологдаВоронежЕкатеринбургИжевскИркутскКазаньКалининградКалугаКемеровоКраснодарКрасноярскКурганКурскЛенинградская областьЛипецкМоскваМосковская областьНарьян-МарНижний НовгородНовосибирскОмскОрелОренбургПензаПермьПетрозаводскПетропавловск-КамчатскийПсковРостов-на-ДонуРязаньСамараСанкт-ПетербургСаратовТверьТулаУлан-УдэУфаХабаровскЧебоксарыЧелябинскЯкутскЯрославльЗападная ЕвропаАвстрияАлбанияБельгияБолгарияБосния и ГерцеговинаГерманияИзраильИрландияИспанияНорвегияПольшаРумынияСловенияФинляндияКавказАзербайджанАрменияГрузияАзиатско-Тихоокеанский регионАзиатско-Тихоокеанский регионАфрикаАфрикаВосточная ЕвропаБеларусьМолдоваУкраинаЦентральная АзияКазахстанКиргизстанТаджикистанУзбекистанСеверная АмерикаКанадаСШАСтраны БалтииЛатвияЛитваЭстония |
Надя ДелаландВ чужой системе кровеносной***
Вечной странницей в вечном ж/д ожидаю, когда подадут мой плацкарт, трепыхая его сочлененья, и я лягу на полку и буду не спать – города и деревни за окнами скачут, во тьме коченея. Сквозь рассыпчатый храп и чух-чух буду я различать одинокую музыку. В панике пыли хлопчатой проводница-луна словно светодиод Ильича в хари раме живёт отпечатком, печатью молчанья. Горловое бессонное месиво длится, живёт, переходит в рассвет и, когда остаётся немного, перед смертью как будто бы, я засыпаю и вот жадно сплю, но во сне продолжаю смотреть на дорогу.
***
у августа в оранжевом живом трепещущем свечении сквозь эхо скользящих дней рассудок кружевной и память из рассыпчатого меха встаешь в него под утро наугад бредёшь босая в обморок озёрный где облако клубится как агат и жемчуга выплёвывает зёрна плывёшь во тьме кувшинки разводя и всхлипывая сном воды на ощупь идёшь ко дну и вечность погодя выходишь на поверхность как на площадь лежишь лицом к прозрачной простыне небес и всё светлеешь и светлеешь но чувствуешь что ночь ещё в спине и если обернёшься то успеешь
***
Смутно и муторно видно фонарь и то, как семенит на свету водянистый холод, если листать твою руку, последний том, класть на колени голову, уши, хобот, можно понять другое – что нету дна в тёмном колодце нежности и паденья, это как смерть – уходишь в неё одна, без телефона, без паспорта и без денег. Можно не слушать и даже не отвечать, можешь молчать, отвернувшись и притворившись. Губы заходят справа в печаль плеча, ловят меня за рифмы, сбивают с ритма. Это как сон, из которого снова сон, высунув хобот, качает меня и будит. Дай поцелую за шею, шепну в висок, плюну, прижму, пошлю… кто же так целует – нет никого, только местные пустыри анестезию пытаются сделать общей. Нежность, как смерть. Обе зреют уже внутри. Первая ближе. Вторая немного проще.
***
Были у Соломона: мудрость, перстень и подоконник, на который падал луч из окна перед смертью и можно было прочесть, что ничего не пройдёт, и спокойно он смотрел в холодильник тьмы и на подлокотник опирался рукою, пустой несметно. Были у Соломона: музыка, юные девы – те, что грели его телами, но это в прошлом. Было тепло, душновато, немного тесно, весело или грустно, но, если честно, так, ничего хорошего. Были у Соломона другие. Не помогая вспомнить их имена, он смотрел прозрачно в небо и там смеялась ему другая, первая, нулевая, до всех, ага, я знала её, почему она, знала, плачет. Были у Соломона: мудрость, перстень и подоконник, тьмы холодильник, юные девы, другие, вечный фейсбук в телефоне и подлокотник кресла, неба квадрат, текущего вдаль рекою сквозь телефон могильный. Не было у него ни мудрости, ни кольца, ни надписи на кольце, ни всех этих женщин, ни ожиданья смерти своей, ни царства, ни сладкогласого юноши, ни отца его, ни дня рожденья.
***
подошвами предчувствую траву она весна и в то же время осень зимартовские иды так зовут апрель в чужой системе кровеносной рассеянные лёгкие мальки плывут промеж домов и колоколен ложатся в рот и в горсточку руки стекают по щеке и беспокойно возносятся пылающей змеёй в холодный небосвод копировальный и больше ничего не настаёт и ничего уже почти нормально
***
Марине Гарбер
По голой ветке гладит дерево стремительно и тянет в облако, закрой глаза, тут много серого, закатного, так пахнет обморок. Кругами зябкими простуженно шагает – длинный и невидимый, теряю женственность и мужество, сморкаюсь, пробую обидеться, смеюсь. Над озером склоняются несуществующие ветрено и отражаются из жалости, перебирают дробно ветками, живые, маленькие, сонные молчат мне в воду незначительно, на ручки просятся и, собственно, усыновляются. Молчи теперь об этом озере с сиротами, раздетыми и монолитными, о тех тропинках с поворотами на юг под выцветшими липами, под выпившими и поющими, качающимися и стаей летящими, поправ имущество, листвы недвижимость оставив.
***
С той стороны зеркала пыльный паук, мальчик разочарован разгадкой тайны. Папа у мальчика был кандидат наук, мама теперь рассеяна и печальна. Зеркало было завешено пару дней, тётя Полина ему подарила Киндер с Халком зелёной птицы на самом дне, мальчик его куда-то уже закинул. Папа к нему приходит и говорит медленнее и чётче, чем было раньше: как ни живи ты долго, да хоть умри, ты всё равно не знаешь, что будет дальше.
***
вот так задерживают лето руками в ветер упершись оно смеётся и стареет вот так и жизнь
нельзя печалиться – преступно не полететь от на мосту летящей музыки растущей сквозь гул и стук
шагаешь в бездну и внезапно идёшь по воздуху легко в преобразившееся завтра в трико
***
Зоркость света, падающего по воде вдаль, афалина солнечного струенья улыбается, вчитываясь в строенье атома. Тут заканчивается день,
не успев обернуться на резкий окрик самого себя, пробегая в дверь повторенья (так принято в той игре, из которой каждый выходит мокрым).
Плеск удваивается, что-то шепчет в рот спящей набережной просторечно рыба, умирая, но кажется, что – спасибо, не в смысле просьбы, а – наоборот.
Бог берет её в руки, подкидывает вверх, чешуя, поблескивая, осыпается на песчаный берег, медленно кружится над причалом, чтобы было похоже на сон, да – морпех
бродит по морю, когда не спится, поднимает рыбу, превращает в птицу.
***
Мой папа был стекольщик, и теперь я всем видна насквозь, совсем прозрачна. Тем, кто за мной, легко меня терпеть, когда не пачкать. Непрочную, на раз меня разбить – вот я была, а вот меня не стало. (Она была? Да нет, не может быть, осколков мало.) Но я ещё, пусть незаметно, есть. Ненужная, под солнечным прицелом ещё свечусь. Особенно вот здесь – по центру.
***
За это время я успела родить детей, привыкнуть к своему лицу, понять, что душераздирающая жалость – единственная верная любовь, узреть, что я беспомощна, что Бог нас не оставит, но и не поможет взойти на этот холм, откуда свет всё сделает понятным и прощенным. Не много, но надежда остаётся, и радость происходит и дышать, и всякое дыханье…
К списку номеров журнала «ЮЖНОЕ СИЯНИЕ» | К содержанию номера |
ГолосованиеВыберите название/тему следующего раздела проекта "Вещество"ЖурналыКАШТАНОВЫЙ ДОМСИБИРСКИЕ ОГНИВРЕМЕНАКыштым-ГраниСОТЫВЕЩЕСТВОАРТИКЛЬДАЛЬНИЙ ВОСТОККОВЧЕГМОСТЫМЕНЕСТРЕЛЬПриокские зориВИТРАЖИДОНДРУГОЕ ПОЛУШАРИЕБАЛТИКА-КалининградНОВЫЙ СВЕТНАЧАЛОСлово-WordКольцо АЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРАДЕНЬ ПОЭЗИИЖурнал ПОэтовСВОЙ ВАРИАНТГРАФИТИНЫЕ БЕРЕГА VIERAAT RANNATЮЖНОЕ СИЯНИЕЛитературный ИерусалимЖурналы, публикация которых на сайте прекращена:Пятью пятьКочегаркаРусское вымяЕВРОПЕЙСКАЯ СЛОВЕСНОСТЬЕВРЕЙСКАЯ СТАРИНАЗДЕСЬЛитСредаЗаметки по еврейской историиСемь искусствЛиФФтОСОБНЯКСЕВЕРЛИТЕРАЧЕЛОВЕК НА ЗЕМЛЕЮЖНЫЙ УРАЛИЛЬЯСеверо-Муйские огниАРГАМАК-ТатарстанСлова, слова, словаЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИКАЗАНСКИЙ АЛЬМАНАХПять стихийЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАПИСКИГВИДЕОНИНФОРМПРОСТРАНСТВОСорокопутДЕРИБАСОВСКАЯ - РИШЕЛЬЕВСКАЯСТЕРЖЕНЬТело ПоэзииБАШНЯБЕЛЫЙ ВОРОН22ВОЛОГОДСКАЯ ЛИТЕРАТУРАНАШЕ ПОКОЛЕНИЕУРАЛРУССКАЯ ЖИЗНЬДЕТИ РАФУТУРУМ АРТАРТ-ШУМЛИТЕРА_DNEPRТРАМВАЙЧЕРНОВИКЗАПАСНИКЗИНЗИВЕРЫшшо ОдынПРЕМИЯ ПБЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫЛИКБЕЗЗНАКИ11:33ВАСИЛИСКДЕНЬ И НОЧЬУРАЛ-ТРАНЗИТНОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬАЛЬТЕРНАЦИЯ |