Учительница из Могилева

Учительница из Могилева

   В финал турнира прозы литературного фестиваля вышла учительница литературы из Могилева. В Лондоне она удивлялась всему.

– Какое страшное место – Гэтвик! Сплошные арабы, звери и негры!

– По-английски очень трудно говорить! Я и знаю-то всего две фразы: “хау ду ю ду” и “фэйсом об тэйбл”.

– Я так боюсь арабов. Вчера один разлегся у меня на кровати и не уходит!

– А как он к тебе в номер попал?

– Что значит – как? Я его пригласила.

   В целом ей в Лондоне понравилось.

– Мне в школе говорили: не езди. Это евреи деньги свои еврейские отмывают. А тут ничего, даже и не все евреи.

   Она рассказывала нам, как трудно преподавать литературу современным детям.

– Они мне говорят, что у Татьяны был климакс. Я теряюсь, не знаю, что на это ответить. Ведь я им любовь к прекрасному пытаюсь привить,  к Ахматовой, Цветаевой. Очень люблю из них ту, что с собой покончила, только путаю все время – которая.

   На прощанье она всех угостила белорусским салом и сообщила:

– Завтра домой приеду, пойду в мэрию. Может, денег дадут за то, что я Белоруссию в Лондоне представляла. 

   И уехала в далекий загадочный город – Могилев…

Мы, женщины

   На поэтическом фестивале ко мне подошла женщина и начала жать руку со словами:

– Спасибо, спасибо вам!  Жаль, не помню, как вас зовут, но мне так понравились ваши стихи! 

   Я сказала:

– Да что вы!

– Да, да! Они мне так близки. Просто как будто я писала. Вот если бы я писала, я бы то же самое и написала. Но я не пишу. У меня другие дела. А вы вот молодец, не ленитесь. Не ленитесь – и пишете! А другие ленятся. Мне очень понравилось. Вы точно прочли мои мысли.

– А что же вам так понравилось?

– Как – что! Ваши феминистические стихи. Больше всего – феминистические.

– Феминистические? Но у меня не было никаких феминистических стихов.

– Как же не было!  А вот это: “Даю, даю, даю!” Очень феминистическое! Очень было приятно. Жаль, не знаю вашего имени.

   Напоследок сказала:

– Пишите еще про нас, про женщин. Чтоб все знали, какие мы!

   И удалилась.

Детприемник

   В колорадском детском приемнике нас было трое: семнадцатилетний новоиспеченный преступник из Киева, следователь и я в качестве приглашенного переводчика. Парень попался глупо. Ходил по ресторанам и просил срочно позвонить. Получив телефон, звонил своей подружке в Киев и часами выяснял с ней отношения по три доллара в минуту. Ошибка его заключалась в том, что ресторанов он не запоминал, зато его там запоминали. Попался,  когда пошел по второму кругу. Сидя напротив меня, он плакал и размазывал слезы по лицу.    Следователь явно чувствовал себя неловко.

– Вы ему скажите, - говорил он мне, - что у нас тут не Сибирь. У нас хорошо. У нас настольный теннис есть. Бильярд. Телевизор.

   Я переводила, но мальчик продолжал плакать.

– Да ему и переночевать-то надо одну ночь всего тут, - говорил следователь. - Завтра его мама заберет.

   Я переводила. Мальчик ревел.

   Мне очень хотелось сказать следователю, что мальчику страшно в этом чужом месте, что телевизор его не интересует, потому что он не понимает по-английски, что он, возможно, плачет по киевской подруге, денег на разговоры с которой теперь не будет. Но я была всего лишь переводчиком, а переводить с русского на английский было нечего. Парень только плакал и ничего не говорил.

   Следователь сказал:

– Вы уж извините, что вам пришлось приехать. Почему-то у нас в штате русского переводчика нет. Испанский есть, китайский есть, даже французский есть, а русского нет. Первый русский подросток на моей памяти.

   С тех пор прошло больше десяти лет. Наверно, и парень тот вырос и стал добропорядочным американцем, и русского переводчика уже наняли. Русские продолжают приезжать. А я так и живу с чувством, что рядом следователь, которого я не понимаю, телевизор, который мне не нужен, и мама меня вряд ли утром отсюда заберет.