В поисках утраченной родины. Опыт полупрозы.

***

И спросили мудреца: «Есть ли главное,

что отличает дурное от хорошего?».

И ответил мудрец : «Нет в мире такого зла,

которое можно одолеть ожесточением сердца».

«Но тогда зло беспрепятственно распространится

и заполнит весь мир» – возразили ему.

«Это заблуждение. Одолевши зло насилием,

не уничтожаешь его, но удваиваешь»

«Это что же, значит, если тебя бьют по левой

щеке, то подставляй правую?»

«Истинно так» – ответил мудрец.

«Но это же невероятно. Никто так не

поступает из свободных людей.

От такого человека все отвернутся».

И подступившие к мудрецу ушли очень

разочарованные, полагая, что тот тронулся умом.

И последователи мудреца и ученики его

полагали так же, утверждая правоту

свою огнем и мечом, но сделали мудреца

знамением своим и Богом, как будто

не замечая, что в главном полностью

расходятся со своим кумиром. И даже

искренне верят, что он в конце концов

откажется от своего заблуждения и придет

на землю с неба с огненным мечом,

чтобы навести на ней порядок.

 

***

Я Абу Али, сын феллаха,

Живу-поживаю в пригороде Каира,

Где бесчисленные лавочки

Заполнены бесчисленными

Подделками со всего мира.

Здесь за бесценок можно в любом

Неказистом подвальчике

Приобрести фирменные «левайсы»,

Или последнюю модель

Американского айфона

С изображением яблочного огрызка,

Или позеленевшую от времени волшебную

Лампу Алладина, добытую

Из земли древнего Вавилона,

Или старинный, покрытый

Вязью изречений из Корана

Хитро изогнутый кинжал

Таинственных убийц – ассасинов.

Скорей всего это проделки джиннов

Шныряющих туда-сюда

Между континентами и между

Настоящим, прошлым и будущим.

В мире нет такого народа,

Чьи солдаты не бегали бы с поля боя.

Наши солдаты (да будут они благословенны)

Не хуже других и не лучше.

Но нет в мире солдат, подобных нашим,

Которые убежав с поля боя,

Умели бы так красочно

Расписывать свои победы.

В мире нет такого народа,

Чьи священники не выдумали бы

Ему историю самую благоприятную,

Благородную и победоносную.

Ни один народ не захочет жить

С историческим грузом

Неудач, поражений и предательств.

Но наши имамы это самые

Изобретательные имамы в мире.

Когда им не достаточно того,

Что могло бы произойти на земле.

Они обращают свой взор к небу.

И тогда оказывается, что

Коран и мечеть Аль-Акса

Существовали на небе

С незапамятных времен

Раньше всех когда-либо

Написанных и даже задуманных книг,

Раньше всех когда-либо

Построенных на земле храмов.

И, когда пришло время,

Аллах бережно опустил их на землю.

Благословенна наша земля.

Благословен мой город Каир,

Где живут такие солдаты и такие имамы.

Я чуствую себя, как герой сказки Шахерезады,

И мечтаю, что когда-нибудь

Я приобрету в лавке настоящую лампу Алладина,

И у меня появится свой всемогущий джинн.

И он сделает так, чтобы эта

Противная соседская девчонка Ферюза

Разрешила мне себя поцеловать.

 

***

Три вещи в этом мире роковым образом

не совместимы с установившимся порядком

вещей. Во всяком случае в современных

традиционных сообществах, опирающихся

на продвинутую идею единобожия. Это женщина,

евреи и нетрадиционные сексуальные союзы.

Никакие, даже самые драконовские меры не могут

заставить женщину противиться своей страстной

природе, еврея примириться с любой авторитарной

властью, кроме власти Бога, а гея отказаться от

нарциссической любви к себе подобным. Государство

и церковь пускались во все тяжкие, чтобы одолеть

заразу. Самая крайняя форма глобальной фобии

к ним – признание женщины существом, лишенным

души и потому обязанным быть под опекой мужчины,

сначала отца, потом мужа. Женщины пытались с этим бороться.

Лесбос, амазанки, то – сё. В конце 16-го века в Испании

даже возникла некая христианская женская секта. Ее адептки

вырезали себе клитор, чтобы избавиться от чуственной

зависимости от мужчин и занимались преимущественно

проституцией, то есть практически поменялись местами

с мужчинами, за что разъяренные клирики кое-кого

отправили на костер. Это и можно считать началом 

европейского движения  феминисток.

Евреев тоже постоянно пытались вывести из-под

охраны закона. Квинтэссенция этих потуг –

Нюрнбергские законы, объявляющие евреев

недочеловеками, унтерменшами, лишенными как

и женщины каких-либо признаков  божественной

души. И как и женщин, их при этом наделяли

демоническими, сверхчеловеческими  способностями.

Очень распространен панический панегирик: 

«Мы или они, третьго не дано». Этим грешил и Гитлер

и русские националисты-антисемиты в лице, скажем,

Василия Шульгина, им дословно вторят иранские аятоллы.

Не лучше дела и с геями, начиная с библейских времен.

И для них норма – остракизм, тюрьма, плаха. Но самое

занимательное, что общество, которое пытается поставить

указанные фобии вне закона, начинает стремительно

загнивать и разваливаться. Так, может быть, здесь

заключена далекая от нашего понимания сермяжная

правда. Которая откроется только в конце времен.

 

***

Пидсунься, я сьяду,

Хочишь зи мною выпыты?

Бачь, в мэнэ  цилый кухэль «Гамзы»,

Узяв на станции, у бухвэти.

Я мэшкаю отут у Гуляйполи.

Моя титка – курво помэрла у Цурыху,

Тай залышыла мэни гроши, богато грошей,

Бо в нэи бильш ныкого нэ мае.

У сорок трэтьему вона – курво

Пишла зи своим нимцем.

А я народывся чэрэз дэсять рокив,

Та йи николы нэ бачив.

Ще до вийны майже вся родына

С голоду померла,

А кто у Сыбыри загынув.

Маты тэж помэрла, вже три рокы як.

А мэнэ до Цурыху нэ пускають.

Кажуть, виддай, Тарасэ,

Гроши до дэржави, а мы тоби

Дамо добру хату, добру роботу.

А навищо мэни та робота.

Роблять, щоб маты гроши,

А в мэнэ гроши е.

Тильки воны зараз богато нэ дають.

Тильки щомисячно пэнсию, як гэнэралу.

Вот я и йизджу с Гуляйполя у Кыив

В потим з Кыива до Гуляйполя,

Вже майже трэтий мисяць.

Чого «Гамзу» пью, а нэ горилку?

Чого пойисты не купыв у бухвэти?

Так жаба давыть, гроши ж мойи.

Як я кажу людям, що за титкины,

Курвины гроши йизжу туды-сюды,

Так нихто зи мною пыты нэ хоче.

 

 

***

Когда Юлий Цезарь

На триумфальной колеснице

Въезжал в Рим,

Впереди кортежа бежал глашатай,

Который необычайно громким голосом

На все лады расхваливал

Великие дела, совершенные триумфатором,

Его невероятные победы над врагами Рима,

Его исключительную скромность

И почтительность к парламенту,

И как заслуженна любовь к нему тех тысяч и тысяч

Мужественных, прошагавших полмира мужчин,

С кем он многие годы делил солдатский котел

И все трудности походной жизни.

Встречавший народ бурно выражал

Свой восторг по этому поводу.

Но сзади, сзади непременно сопровождал

Колесницу маленький, кривоногий шут,

Который, корчась и хихикая,

Рассказывал о триумфаторе жуткие вещи.

О том, что этот развалившийся на сафьяновых

Расшитых золотом подушках

Разжиревший тип на самом деле

Обжора и сладострастник, растлитель и педофил

Алчный узурпатор, ограбивший даже

Своих родственников и единомышленников,

Мстительный злобный тиран, подсылающий

Убийц к своим робким критикам.

Нет, что ни говорите, а кривляющийся,

Подчеркнуто неподкупный Шендерович

Так же непотопляем и функционален,

Как и старательно дующий в фанфары

Отечественного патернализма Дмитрий Киселев.

Нелегко нарисрвать бессмертного героя на все времена.

С легкой руки Гомера портрет будет неполон,

Если из него иключить такой,

Казалось бы природно низменный элемент, как пятка.

 

***

Живи, смеясь,

Не грусти, товарищ.

Не сомневайся. Бог есть.

Только он не такой, как ты привык думать.

Он уходит с твоего пути каждый раз,

Когда ты принимаешь какое-то решение.

В далекие, далекие времена

Он дал десять принципов –

Расплывчатых и невнятных.

О чем, наверное, не один раз пожалел.

Их двусмысленность невероятна.

Не убий!  –  Кого?!

Может быть, человека, который с перекошенным

От злобы лицом идет на тебя с топором?

Или любовника жены, перечеркнувшего походя

Всю твою жизнь?

Или сифилитического насильника твоей дочери?

Бог великий насмешник и любитель розыгрышей.

Во время войны нередко он предлагает отцу

Выбрать самому, в каком порядке

Будут убивать его мальчиков.

А вспомни историю Иова. Обхохочешься.

Бог любит возносить из грязи

И низвергать с трона.

Именно так предпочитает он напоминать о себе.

Представь, что кто-то наполнил твой бокал

Дешевеньким коньячным суррогатом,

Но предлагает смаковать его по каплям,

Утверждая, что этот божественный напиток

Выдерживался в подвале добрых сто лет.

Уверен, ты станешь с удовольствием цедить его,

С наслаждением покусывая дольку лимона,

Не подозревая, что тебя элементарно надули.

Так лепятся все наличные авторитеты.

Все без исключения.

И ты в этом участвуешь, именно ты.

Бог никогда не вмешивается.

Он хохочет во все горло.

Живи, смеясь.

Не грусти, товарищ.