Из-за баррикад

Алексей Ланцов

Поэт и художник. Родился в Красноярском крае. Окончил филологический факультет Ульяновского педагогического университета имени И.Н. Ульянова. С 2006 года живет в Финляндии. Член Объединения русскоязычных литераторов Финляндии. Автор книги стихов «Русская тоска» (2003) и монографии «"Будут все как дети Божии…": Традиции житийной литературы в романе Ф. М. Достоевского "Братья Карамазовы"» (2011).

I.

Прооперированный стих переходит вброд

пересыхающую реку вдохновения.

Робкое участье тишины раздражает.

У стиха болят швы.

Поэту снится отрытая Троя.

Из нее выходят трое –

один из них Шлиман.

У нас тут сухие дожди,

сезон неприятных встреч:

речь непрестанно нарывается на молчанье,

а молчанье на речь.

Не юли в июле,

не пиши триолет.

Скелет Дон Кихота

седлает коня скелет.

Есть чудачества странного качества,

одиночество зодчего.

Россия видит меня чаще,

чем ей, пожалуй, этого хочется.

О, Россия, мой лоб горяч,

ты – о, виденья какие! –

подошла ко мне, словно врач,

смерить уровень ностальгии.

На ветру шелушится береза,

ствол – кривой позвоночник.

Живи, покуда живется,

покуда везет извозчик.

Прооперированный стих

переходит вброд тишину.

Проходит сквозь лето, зиму, весну.

У него все хорошо, швы не болят,

он пишет домой.

И река вдохновения вновь наполняется

свежей водой.

II.

Прооперированный стих переходит вброд

лунной ряской затянутый водоем.

Рифмы, ритм, тропы – все при нем.

Он говорит: «Я не стих, я стихотворение».

Любовь встает на цыпочки,

замирает на одно мгновение.

Любовь – это отказ от защиты своей территории

по периметру сердца, разрушенная баррикада.

Плоскостопие мысли для поэзии не преграда.

Холодные слова согревая в гортани,

брожу в тумане.

Шум берез – допинг в наших краях,

и расчеты, как и встарь, в рублях.

Не имея глобуса,

с ума сходя от тоски,

изучаю арбузные полосы:

темные – это реки, светлые – материки.

«Любовь – вдохновение плоти», – говорит поэт.

В Философском словаре такого определения нет.

Но еда приходит всегда во время аппетита.

Люби до конца либидо – и тема закрыта.

Стою на мосту, внимательно слушаю реку,

как генерала рекрут.

Река огибает город, уходит в лес.

«Занятие литературой – проигранная жизнь» –

читаю в ЖЖ Кутенкова.

Спешка нужна при ловле букв,

сноровка при ловле слова.

Разговевшись разговором,

прохожу мимо лунной воды.

В темноте что-то белеет:

не то парус, не то писсуар Дюшана,

такой нелепый вне привычной ему музейной среды.

                                                            2014