Я обращаюсь к солнцу и луне. Стихотворения

* * *

Расстарается май,

и меня захлестнёт половодье.

Из далёкой страны,

до которой дороги мне нет,

перелётная стая

в глухое моё заболотье

от тебя принесёт

на прощанье похожий привет.

 

Я его утаю,

но меня растревожит рябина,

белым цветом надежд

освещая июньскую ночь.

Из ушедшей поры,

из того журавлиного клина

не дозваться тебя,

и никто мне не сможет помочь.

 

Я в июльской траве

растеряю последние силы

и последние капли

весенней надежды пролью.

Припадая к земле,

я успею шепнуть, что любила.

Поднимаясь с земли,

не успею сказать, что люблю.

 

В жаркий август совсем

обмелеют уставшие речки,

и нальются рябины

полынью на Яблочный Спас.

На опушке осинки

зажгут поминальные свечки,

на осеннем ветру

называя по имени нас.

 

МАМЕ

 

Суровым октябрём, несметною рябиной

приметы удручат в преддверии зимы:

в тревоге будем ждать, как в дом полезет иней,

и ветхий кров ничем не отогреем мы.

 

Продрогшую избу лизнёт в окошки стужа,

трескучая на слух все брёвна перечтёт.

Лютующий мороз – досада, а не ужас:

пересидим январь, а там и март придёт.

 

Припасены дрова, фуфайки, шапки, пимы.

У немощи в плену, но всё-таки вдвоём

с тобою как-нибудь мы перетерпим зиму –

не вечная она. Поди, переживём!

 

* * *

Я обращаюсь к солнцу и луне.

Бывает, разговариваю с ветром.

Бывает, ветер отвечает мне,

но тут же забывает сам об этом.

Я не в обиде – ветру недосуг,

да он ещё и ветреник к тому же…

И даже дождь бывает мне как друг,

когда мои слезинки прячет в луже.

 

ЕЩЁ ЗИМА

 

Ещё зима с продрогшим январём,

Ещё февраль не приходил со снегом.

И светлый март с непостижимым небом

Припрятан отрывным календарём.

 

Ещё надежда стужей сведена,

Ещё пурга с пути сбивает веру.

И робкая, наивная без меры

Моя любовь почти обречена.

 

Ещё тоска ледышками в глазах,

Ещё душа завьюжена печалью.

И белой недовязанною шалью

Лежит судьба на мёрзнущих руках.

 

Ещё зима с морозом января,

Ещё февраль не налетал метелью.

И ясный март с отчаянной капелью

Таится в толщине календаря.

 

НОЧЬ НА КУПАЛУ

 

Всё, что когда-то мне душу тревожило,

          я исчерпала до дна.

Плюсы и минусы тщетно итожила:

          не разделилось! Одна!

Сумерки стелются над остывающей,

          в пору входящей травой.

Ночь на Купалу была обещающей,

          а оказалась скупой.

Всё, что когда-то мне было обещано,

          жизнь закатала во тьму.

Старая, странная, глупая женщина,

          я до сих пор не пойму

то, что напрасно делить или складывать

          всё, что пора умножать.

В ночь на Купалу так просто загадывать

          то, что нельзя разгадать.

 

НЕЮБИЛЕЙ

 

Вот и этот день безвестно канул.

На год став мудрее иль старей,

я о нём жалеть, наверно, стану,

несмотря на свой неюбилей.

 

День качнул на окнах занавески

тишиною прибранной избы,

одарил тюльпанами невестки,

намекнул на избранность судьбы.

 

Обошлось без суетной пирушки –

я боюсь неискренних речей.

Отзвонились верные подружки.

День был полон милых мелочей.

 

Он прошёл как мне того хотелось:

беззаботно, радостно, светло.

Я не оглянулась – огляделась,

убедиться, как мне повезло.

 

Присмотрелась к собственным портретам.

И нашла без прежней маеты

на лице бывалого поэта

несмышлёной девочки черты.

 

8 МАРТА

 

Восьмого утром баба топором

ломала лёд, намёрзший у колодца.

А в небе расплескалось море солнца.

И птичий гомон слышался кругом.

И в сельском клубе ставили цветы

на праздником окутанную сцену…

А женщина, себе не зная цену,

привычно натаскала в дом воды

и печку затопила, а потом

ещё полдня с обедом хлопотала –

восьмого марта гостя поджидала,

абы какого, баба-ледолом.