Мой верный знак. Стихотворения

* * *

Мой поезд уходил и уходил.

А я смотрел и плакал – всё по форме.

И пёс дрожал облезлый на платформе,

И лаял вслед составу что есть сил.

 

Старушка торговала молоком

И пирожками с мясом да с капустой.

И снег ложился вежливо и пусто,

И гладил мир вокзала с холодком.

 

И череда вагонов запасных

Ждала своих секунд на рельсах рядом.

Девчонка. И старик с печальным взглядом.

И лесенки. И голуби на них.

 

Здесь близко – тишина и мрак могил.

Но – верить, ждать и думать, что уеду,

Пускай, гудками празднуя победу,

Мой поезд уходил и уходил.

 

* * *

Уйти в леса ли, горы, степи,

За горизонт, за перевал,

Да не пускают, режут цепи,

Хоть сам себя же и сковал.

 

А ты ко мне бежала рано,

Едва лишь солнце на дворе,

И целовать спешила раны

В моей собачьей конуре.

 

Я понимал, что это снится...

Не всё ж кошмаров череда,

Когда душили маски-лица

И знал, что больше – никогда.

 

Я побеждал за маской маску

В ночи чужого декабря,

Всю нерастраченную ласку

Издалека тебе даря.

 

Гремя цепями, тихо воя,

Стыдясь приблизиться на шаг,

Молил: «С тобою бы, с тобою,

Мой нежный друг, мой верный знак».

 

Но мне ль страшиться пробужденья

(Хоть знал, что станешь не видна)

За миг такого наслажденья,

За полчаса такого сна?

 

* * *

Я молю, чтоб просто ты была.

Пусть сухая, гордая, чужая,

Всякий раз уйти не возражая

Навсегда по капелькам стекла.

 

Я молю, чтоб просто ты была –

Взглядом опечаленным и речью.

Если ничего не смог сберечь я,

Пусть сгорю немедля и дотла.

 

Я молю, чтоб просто ты была.

Не со мной. Забыв меня, пожалуй.

Снег на плечи, мокрый да усталый.

Снег на вербы, Волгу, купола….

 

Я молю, чтоб просто ты была.

Господи, ну просто. Под луною.

Где-то в мире, ветром и волною,

Не спасая, к вечности вела.

 

ЗИМА

 

В стародавние годы,

когда ещё грелись на печках

(батарей отопленья

не видел наш старый барак),

я сидел у окна

рядом с мамой,

лепил человечка:

ручки, ножки, глаза.

А на улице – вьюга да мрак…

 

Январи лютовали,

клевали те годы, как крошки.

Мамы нет,

и разобран барак,

и рассыпана печь…

Человечек ты мой.

Мои глазки,

и ручки,

и ножки.

Моё тёплое детство.

Прости, что не смог уберечь.

 

* * *

Во сне проваливаюсь в яму.

Не в силах выбраться на свет,

Сперва зову на помощь маму,

Но вспоминаю – мамы нет.

 

Зову я папу на подмогу,

Но память глупости несёт:

Отец – он служит только Богу.

Он человека не спасёт.

 

Тогда тебя зову упрямо.

Пришла, разглядываешь край:

«Хоть глубоко – твоя же яма.

Сам разбирайся, и – прощай».

 

Зову друзей каких-то давних,

Каких-то юности подруг,

Но – тишина мне плещет в плавнях,

Где камыши, и рядом – луг.

 

А всё тесней, страшнее муки,

Больней, как в жизни, так во сне…

И сын протягивает руки

Из детства, крошечный, ко мне.

 

И, как ступени, руки вольно

Меня ведут из ямы ввысь.

Я поднимаюсь. Сыну больно.

А он: «Да что ты, не боись!»

 

Я знаю, в яму нынче снова

Во сне мне падать, наяву,

Но руки сына, сына слово

Ещё спасают. И живу.

 

* * *

Опять твердят, что я несу пургу…

Да, я несу.

Пургу,

И дождь,

И зной,

И мамин смех в корзинке расписной,

И рыжую собаку на снегу.

 

И тени на дверях, и крик совы,

И поцелуй твой, робок и горяч,

И пляж, и лес, и тишь, и гром, и плач,

И – вас, как ни противились бы вы.

 

И если вновь неловко расплещу –

Простите мне:

Несу. А не ищу.