Стихотворения

Конец игры

 

Mein lieber Bruder, wann bauen wir uns ein Floss

und fahren den Himmel hinunter?

Ingeborg Bakhmann «Das Spiel ist aus»

 

Возлюбленный брат, нам бы строить ковчег

И взмыть, небосвод изучая.

Возлюбленный брат, обречен наш побег:

Лишь только веслом обопремся о брег,

Как тонем не дальше причала.

 

Но ходим по дну, в небесах утонув

И смотрим сквозь высшую линзу

На то, как шлифует ее стеклодув

Лазоревым шелком, как верх изогнув,

Она растворяется снизу.

 

Нам нужно родиться и после узнать,

Как времени мало, но Феникс

Призналась, что вместо него благодать,

А старая выдумка любит витать, 

По смертному миру развеясь.

 

Не надо о горе, застыла игра,

Где время – одно из условий.

Давно от неё отвернуться пора,

Но мучит мечта, что победа скора

И короб наград бесподобен.

 

* * *

Как в клейстер вляпавшийся лапой,

Потом помазавший лицо,

Был век минувший ненадежен

На вид и говорил сквозь вату,

И бесноватым колесом

Ходил по маскарадным рожам.

 

Так сквозь потрепанный картон

В его раскрошенные щели

Сквозь мертвый лак пунцовых щек

То глаз мигает, то на тон

Слабее слышен смех, то еле

Кривится рот, и правды клок

 

Валяется средь общей пляски,

Мешаясь с дрожью конфетти.

Всё знак, всё символы свободы!

Она, как персонаж из сказки,

Мечтается, грозит прийти,

Намеком потрясая своды.

 

Уже для масок пробил час,

Они совсем в труху истлели

И в ностальгическом дыму

Похожи на остатки яств.

А лики, что пройти хотели

Сквозь отравляющую мглу,

 

Как после газовой атаки

Ещё бледны, ещё в тисках

Тоски смертельной, но на них

Ничто не выдаёт те знаки,

Что мельком отводили страх

Для героических шутих.

 

И всё вниманье было жадно

К потокам воздуха, – как перл,

Губами скважину дверную

Обкатывая, – всем тирадам,

Гудящим глухо из каверн,

Поёт свобода отходную. 

 

 

Щелокову

 

Скучает друг как будто вон из дома
И песню затянул о безвозвратной
Нетрезвой юности что так теперь знакома
Как будто просияла в окна дома
Но двери нет нигде шагнуть обратно

А помнишь мы припав к прохладным ставням
Всю нашу зрелость высмотреть старались
Друг друга забывая и отравлен
Восторг наш не был тем что мы не станем
Плодами ветви той где зрела завязь? 

Наверно и слезы сейчас не стыдно
И наш язык в той песне воскресает
И мало унесла годов стремнина
Но также смутно эту зрелость видно
Как сквозь стекла туманного гризайль

 

Ирисы

 

Их небрежность дымится и над

Осторожной стрелой но раскрыта

Как туники бегущих менад

Застывающие лазуритом

 

Этот шёлк непрозрачен для тех

Кто подходит к штриховке ограды

Но неслышно сквозит в темноте

Как ожившие тайно менады

 

Был покров этот сброшен для нас

На рассвете в момент их рожденья

Он теперь оседающий газ

Им почти обездвижено время

 

Любованию так невдомёк

Где преследовать высшую негу

Миг – и нет их – лишь легкий намёк

Всю неделю наполнен побегом

 

Нестройные прыжки

 

Лиса. Её потравлен локоть

Она в увертливости строгость

Хранит но хочет всё собой

Переласкать и перетрогать

Но не касаньем только коготь

Щекочет мира тонкий слой

Хотелось быть ей тайным знаком

Что расцветёт нарядным злаком

У мудрой книги на полях

Но злак размолот и дрожжами

Разворошен и пухнет смыслом

Неловко зверем быть когтистым

Надежды новый путь стяжали

Как только преломили прах

 

Лиса забудь что ты из дыма

Из огненного ликованья

И от луны твоё огниво

Метнулось прямо в телескоп

И окруженная словами

Ты можешь в них прожечь глазок

Не для себя Ведь твой галоп

Вдоль неба кто-то видеть мог

 

* * *

Прозрачную и солнечную саблю

Хочу я получить в своих трудах

И легкость при которой с ней управлюсь

И лезвие сшивающее страх

Рисунками где вместо краски – прах

 

Там солнечные очерки столпились

Желанья не устали на ногах

И если свет придёт ко мне на привязь

Он к ним дотянется предупреждая крах

Он будет словно отблеск на дарах

 

Потянет нас как поводок курцхаара

К ослабленным и заспанным богам

К живущим милостью войти готовым даром

В холодный вымерший и оголенный храм

Они нам в память шепчут свой «сезам»

Чтобы ей стать питательным отваром

 

Не знаю до какого детства мир

Способен обновиться и игрою

Заняться с камнем и насколько сыр

Окажется свод неба над землею:

Любовь уже не заменить другою