Святослав Хрыкин

В ожидании весны. Стихотворения

***


Весь день сегодня бродят облака,


над городом, то открывая взгляду


чуть-чуть голубизны, то снова сплошь


загромождая небо теснотою


неспешно шевелящихся громадин,


меняющих свой величавый облик,


как будто бы в возвышенном раздумье


о беспредельных тайнах бытия.


И чудится мне в их неторопливом


движении спокойствие богов


языческих, нечаянно забредших


в наш беспокойный век, на целый день


над городом бурлящим задержавшись,


оставшись равнодушными к нему…


 


***


День угасает. По-кошачьи мягко,


полулениво сумерки крадутся


по городу, усыпанному снегом,


среди нагих ветвей деревьев тёмных.


И мы невольно ощущаем, что


едва ль не все земли живые силы


под благодатным снегом утомлённо


притихли в ожидании далёкой


весны с её разгульным половодьем


страстей и света… Зимней грусти полный,


я осознал, что так же, как земле,


пресытившейся жарким буйством лета,


нужна и людям тихая усталость


и тела, и души, и долгих дум…


 


***


Двор полон детворы. Пусть шумно, но


играют все мальчишки и девчонки


не ссорясь; взрывы ненависти


их не безобразят. И за их игрою –


подвижною и радостной – слежу я


с любовью ровной, светлою, спокойной,


не знающей различья меж детьми.


Ведь это позже, это много позже


одних из них я буду ненавидеть


за подлость их; к другим же равнодушен


я стану; а великою любовью,


сочувствие и сопереживанье


рождающей к их судьбам, буду я


страдать до кома в горле


лишь к немногим…


 


***

…А было и такое: в темноте –

кащеи, ведьмы, лешие… – как много

опасностей меня подстерегало! –

Теперь, спустя десятки долгих лет,

случайно вспомнив эти страхи детства,

я с добрым снисхожденьем улыбаюсь

их милой безобидности.

                                        Сегодня,

единственное, что меня пугает,

что горечью таится в размышленьях

и по ночам приходит в сны тревогой

кошмарней всех кошмаров детства, это –

никак не устранимая  возможность

взаимоозверения людей…


 


***


                      «…и возвращается ветер


                       на круги своя…»


                                                   Экклезиаст


 


Год за годом, как в море волна за волной,


студят чувства мои. И всё дальше уходит


непосредственной юности благостный зной…


Боже мой! –


Сколь же многое мог я в те годы! –


Пылко радовался человечности чувств,


яро негодовал, видя несправедливость,


был в восторге, что много могу и хочу,


и пугался, когда наплывала сонливость… –


Жизнь трепала и била меня. Только я,


после боли обид и удушья метаний,


каждый раз возвращался «на круги своя» –


каждый раз возрождаясь для новых исканий.


 


…Но всё глубже меня мчит в просторы свои


бытие, обнажая глубинные корни


и порывов моих, и деяний людских,


и всё чаще становятся, как ни прискорбно,


без-раз-личными для существа моего


и враги, и невзрачные души, и други… –


И, уже понимая причину всего,


не могу возвратиться на прежние круги…
 


***


…И вновь (уже который год подряд!)


спешу привычной, будничной дорогой,


рождённою заботой о насущном…


В душе живёт большой скребущей кошкой


скопившаяся за зиму усталость


и долгая тоска по красоте


и щедрому теплу любви и лета…


Но ярко светит солнце, и морозно


снег под ногами спорыми скрипит;


и начинает музыкой мажорной


звучать в душе, отодвигая вглубь


мои (такие мелкие!) заботы,


знакомая со школьных лет любому


прекрасная строка:  «Мороз и солнце!..»


 


***


Неторопливо обхожу я лужи


и вслушиваюсь в странную мою


взволнованность: теперь из года в год


до самой смерти будут волновать


меня всё больше будничные вещи:


задумчивость на утомлённых лицах,


работой обессиленные руки,


ребёнок, погрузившийся в игру


с самим собою – до самозабвенья,


бездомные собаки, с недоверьем


идущие на зов мой, сиротливость


опавших листьев на сыром асфальте,


и неуютом  дышащие ветры,


и тёмных луж раскрытые глаза…


 


***


Моим испуганные приближеньем,


взмахнув крылами, несколько ворон


едва ль не из-под самых ног моих


взлетели и, скользнув за дом, исчезли


бесследно, как людская жизнь… И я,


им глядя вслед, вздохнул невольно, ибо


опять в душе щемяще шевельнулась


столь ревностно скрываемая мною


по-юношески робкая надежда


уйти в свой час из благодатной жизни,


оставив людям (многим поколеньям!)


всю глубину и сложность лучших чувств


и дум моих – моей души частицу,


моей недолгой жизни долгий след…


 


***


Здесь всё неторопливо – зимы, вёсны,


и снег, и дождь, и пчёлы над цветами…


И медленно покачивают сосны


ветвями над могильными крестами.


 


Тропой знакомой снова ненароком


забрёл я в эту «тихую обитель».


И стало вдруг никчёмным и далёким


всё, чем живёт поток людских событий.


 


Наш смертный час… и близкий… и неблизкий… –


Порою напряжёшься: «Заглянуть бы…» –


…Кресты, надгробья, плиты, обелиски,


цветы, венки… И – судьбы, судьбы, судьбы… –


 


Вот – под плитой – два автомобилиста,


осиротили дочь и мальчугана…


Вот бывший «зав» – настиг сердечный приступ…


Вот чей-то сын – «доставлен из Афгана»…


 


А вот… – Ведь надо ж! – Под единым солнцем


мы жили с ним; с таким судьбы не сваришь!


Я помню: был он гнида и пропойца,


но – «Спи спокойно, дорогой товарищ!..» –


 


ведь для кого-то ж стал и ты утратой… –


Бреду… Над головою – сосны, птахи…


И снова – имена… И снова – даты…


И снова – чьи-то боли, слёзы, страхи…


 


Вот чья-то мать – болезнью и долгами


раздавленная… Рядом – чей-то крёстный…


…Как медленно покачивают сосны


разлапистыми тёмными ветвями!..


 


***


Всё преходяще. Был кленовый лист –


И стал он прелью. День – сменился ночью.


В моих лесах умолк дроздовый свист


В горах моих иссяк живой источник.


 


Всё преходяще: мартовская прель,


Перегорев, травою новой всходит,


Вплывает в мир рассвет, и звонко входит


В берёзовые рощи птичья трель.


 


Всё – преходяще! Слой отживших чувств


Даёт ростки надежд. И вновь хочу


Жить воедино с красотой Вселенной! –


 


…Пусть я умру… Но в мир придёт Другой


С моей надеждой, страстностью, тоской… –


Всё – преходяще. И ничто – не тленно.


 


***


Опять иду…


Куда? – Не знаю сам.


Иду, оставив где-то за спиною


людскую жизнь, людские голоса…


Иду, любуясь прелестью земною:


над головой – полуденное небо,


звон птиц и солнце;


впереди – мой путь,


возможность вновь и вновь в себя вдохнуть


хмелящий запах спеющего хлеба.


Вдоль тропки – рожь, ромашки, васильки,


беспечные порхают мотыльки, –


всё солнечно, 


                       всё радостно,


                                              всё внове!..


Вот так бы


в этот радующий свет


идти всю жизнь –


не зная долгих бед,


ни горьких дел людских,


ни злого слова!..

К списку номеров журнала «БЕЛЫЙ ВОРОН» | К содержанию номера