В ожидании весны. Стихотворения

***

Весь день сегодня бродят облака,

над городом, то открывая взгляду

чуть-чуть голубизны, то снова сплошь

загромождая небо теснотою

неспешно шевелящихся громадин,

меняющих свой величавый облик,

как будто бы в возвышенном раздумье

о беспредельных тайнах бытия.

И чудится мне в их неторопливом

движении спокойствие богов

языческих, нечаянно забредших

в наш беспокойный век, на целый день

над городом бурлящим задержавшись,

оставшись равнодушными к нему…

 

***

День угасает. По-кошачьи мягко,

полулениво сумерки крадутся

по городу, усыпанному снегом,

среди нагих ветвей деревьев тёмных.

И мы невольно ощущаем, что

едва ль не все земли живые силы

под благодатным снегом утомлённо

притихли в ожидании далёкой

весны с её разгульным половодьем

страстей и света… Зимней грусти полный,

я осознал, что так же, как земле,

пресытившейся жарким буйством лета,

нужна и людям тихая усталость

и тела, и души, и долгих дум…

 

***

Двор полон детворы. Пусть шумно, но

играют все мальчишки и девчонки

не ссорясь; взрывы ненависти

их не безобразят. И за их игрою –

подвижною и радостной – слежу я

с любовью ровной, светлою, спокойной,

не знающей различья меж детьми.

Ведь это позже, это много позже

одних из них я буду ненавидеть

за подлость их; к другим же равнодушен

я стану; а великою любовью,

сочувствие и сопереживанье

рождающей к их судьбам, буду я

страдать до кома в горле

лишь к немногим…

 

***

…А было и такое: в темноте –

кащеи, ведьмы, лешие… – как много

опасностей меня подстерегало! –

Теперь, спустя десятки долгих лет,

случайно вспомнив эти страхи детства,

я с добрым снисхожденьем улыбаюсь

их милой безобидности.

                                        Сегодня,

единственное, что меня пугает,

что горечью таится в размышленьях

и по ночам приходит в сны тревогой

кошмарней всех кошмаров детства, это –

никак не устранимая  возможность

взаимоозверения людей…

 

***

                      «…и возвращается ветер

                       на круги своя…»

                                                   Экклезиаст

 

Год за годом, как в море волна за волной,

студят чувства мои. И всё дальше уходит

непосредственной юности благостный зной…

Боже мой! –

Сколь же многое мог я в те годы! –

Пылко радовался человечности чувств,

яро негодовал, видя несправедливость,

был в восторге, что много могу и хочу,

и пугался, когда наплывала сонливость… –

Жизнь трепала и била меня. Только я,

после боли обид и удушья метаний,

каждый раз возвращался «на круги своя» –

каждый раз возрождаясь для новых исканий.

 

…Но всё глубже меня мчит в просторы свои

бытие, обнажая глубинные корни

и порывов моих, и деяний людских,

и всё чаще становятся, как ни прискорбно,

без-раз-личными для существа моего

и враги, и невзрачные души, и други… –

И, уже понимая причину всего,

не могу возвратиться на прежние круги…
 

***

…И вновь (уже который год подряд!)

спешу привычной, будничной дорогой,

рождённою заботой о насущном…

В душе живёт большой скребущей кошкой

скопившаяся за зиму усталость

и долгая тоска по красоте

и щедрому теплу любви и лета…

Но ярко светит солнце, и морозно

снег под ногами спорыми скрипит;

и начинает музыкой мажорной

звучать в душе, отодвигая вглубь

мои (такие мелкие!) заботы,

знакомая со школьных лет любому

прекрасная строка:  «Мороз и солнце!..»

 

***

Неторопливо обхожу я лужи

и вслушиваюсь в странную мою

взволнованность: теперь из года в год

до самой смерти будут волновать

меня всё больше будничные вещи:

задумчивость на утомлённых лицах,

работой обессиленные руки,

ребёнок, погрузившийся в игру

с самим собою – до самозабвенья,

бездомные собаки, с недоверьем

идущие на зов мой, сиротливость

опавших листьев на сыром асфальте,

и неуютом  дышащие ветры,

и тёмных луж раскрытые глаза…

 

***

Моим испуганные приближеньем,

взмахнув крылами, несколько ворон

едва ль не из-под самых ног моих

взлетели и, скользнув за дом, исчезли

бесследно, как людская жизнь… И я,

им глядя вслед, вздохнул невольно, ибо

опять в душе щемяще шевельнулась

столь ревностно скрываемая мною

по-юношески робкая надежда

уйти в свой час из благодатной жизни,

оставив людям (многим поколеньям!)

всю глубину и сложность лучших чувств

и дум моих – моей души частицу,

моей недолгой жизни долгий след…

 

***

Здесь всё неторопливо – зимы, вёсны,

и снег, и дождь, и пчёлы над цветами…

И медленно покачивают сосны

ветвями над могильными крестами.

 

Тропой знакомой снова ненароком

забрёл я в эту «тихую обитель».

И стало вдруг никчёмным и далёким

всё, чем живёт поток людских событий.

 

Наш смертный час… и близкий… и неблизкий… –

Порою напряжёшься: «Заглянуть бы…» –

…Кресты, надгробья, плиты, обелиски,

цветы, венки… И – судьбы, судьбы, судьбы… –

 

Вот – под плитой – два автомобилиста,

осиротили дочь и мальчугана…

Вот бывший «зав» – настиг сердечный приступ…

Вот чей-то сын – «доставлен из Афгана»…

 

А вот… – Ведь надо ж! – Под единым солнцем

мы жили с ним; с таким судьбы не сваришь!

Я помню: был он гнида и пропойца,

но – «Спи спокойно, дорогой товарищ!..» –

 

ведь для кого-то ж стал и ты утратой… –

Бреду… Над головою – сосны, птахи…

И снова – имена… И снова – даты…

И снова – чьи-то боли, слёзы, страхи…

 

Вот чья-то мать – болезнью и долгами

раздавленная… Рядом – чей-то крёстный…

…Как медленно покачивают сосны

разлапистыми тёмными ветвями!..

 

***

Всё преходяще. Был кленовый лист –

И стал он прелью. День – сменился ночью.

В моих лесах умолк дроздовый свист

В горах моих иссяк живой источник.

 

Всё преходяще: мартовская прель,

Перегорев, травою новой всходит,

Вплывает в мир рассвет, и звонко входит

В берёзовые рощи птичья трель.

 

Всё – преходяще! Слой отживших чувств

Даёт ростки надежд. И вновь хочу

Жить воедино с красотой Вселенной! –

 

…Пусть я умру… Но в мир придёт Другой –

С моей надеждой, страстностью, тоской… –

Всё – преходяще. И ничто – не тленно.

 

***

Опять иду…

Куда? – Не знаю сам.

Иду, оставив где-то за спиною

людскую жизнь, людские голоса…

Иду, любуясь прелестью земною:

над головой – полуденное небо,

звон птиц и солнце;

впереди – мой путь,

возможность вновь и вновь в себя вдохнуть

хмелящий запах спеющего хлеба.

Вдоль тропки – рожь, ромашки, васильки,

беспечные порхают мотыльки, –

всё солнечно, 

                       всё радостно,

                                              всё внове!..

Вот так бы

в этот радующий свет

идти всю жизнь –

не зная долгих бед,

ни горьких дел людских,

ни злого слова!..