Хвала. Стихотворения

* * *

Привыкший делать всё наоборот,

Я вышел слишком рано за ворота –

И вот навстречу хлынули щедроты,

Обрушились и ринулись вперёд,

Потом сомкнули плотное кольцо,

Потом его мгновенно разомкнули –

И я стоял в сиянии и гуле,

Подняв к востоку мокрое лицо.

 

Там было всё – источник бил тепла,

Клубились воли рвенье и движенье,

Земли броженье, к небу притяженье,

Круженье смысла, слова и числа, –

И что-то там, пульсируя, дыша,

Сквозь твердь упрямо к миру пробивалось, –

И только чуять снова оставалось,

К чему теперь вела меня душа.

 

Бывало всё, что в жизни быть могло,

И, как ни странно, многое сбывалось,

Грубело пламя, ливнями смывалось

Всё то, что к солнцу прежде проросло, –

Изломанной судьбы я не искал –

И всё, как есть, приемлю молчаливо,

Привычно глядя в сторону залива,

Где свет свой дар в пространстве расплескал.

 

* * *

На листах виноградных – налёт

Застоявшейся мглы поднебесной, –

Только солнышко слово берёт –

Норовит закрывать ему рот

Непогода с ухваткой известной:

 

Поскорее успеть заслонить

Просветленье, надежду на чудо,

Направление дум изменить –

И луча напряжённую нить

Бросить с маху в какую-то груду.

 

Так и в жизни случалось моей:

Сколько раз этот свет прерывали,

Что бывал мне родного родней,

Что питал меня только смелей

В дни, когда мне вздохнуть не давали!

 

Только душу не вытравить вдруг –

Не затем она в мире желанна,

Чтобы в новый не ринуться круг,

Чтобы речи прекрасный недуг

От невзгод не спасал неустанно.

 

* * *

За снегом, чуемым, как шёпот за стеклом,

Есть что-то скрытое – идущее навстречу

И слуху тонкому, постигшему излом

Надмирной грани – тени за Числом,

Да и тому, что я один замечу.

 

Зачем-то чаемый проглянет огонёк

Ушка игольного доверчивым приветом,

Где нить догадливее зимних этих строк

И век протяжнее – затем и не поблёк,

Чтоб столь неизъяснимым быть при этом.

 

Не ты событию внушаешь, что оно

Уже осмыслено и тронуто рукою –

А всё оно, вместимое в окно.

И вздрогнуло, и так отдалено,

Что кажется живущим за рекою.

 

Затем и воздухом насыщенный простор

Подъемлет несговорчивое тело,

Чтоб лишь оно, земное до сих пор,

Услышало светил вечерний хор –

И видело, и плакало, и пело.

 

* * *

В зимнем небе где тополь крут

паровозный гудок повис

точно ивовый гибок прут

и рассыпчат на кухне рис

 

а в домах неурядиц рой

неудач полоса в очах

и покров не скроить такой

чтоб утратам гореть в печах

 

стрекозы ледяной крылом

напоследок февраль блеснул

словно виден ствола разлом

и подземный раздался гул

 

и теперь остаётся нам

улыбнуться кивнув слегка

окаянным отдав стенам

неприкаянный тон сверчка

 

словно во поле воли нет

и никто от себя не спас –

передёрнутых горем бед

прозреваю урочный час

 

а весны голосок охрип

и девичьи черны зрачки

дожидаясь созвездья Рыб

у ложащейся спать реки.

 

* * *

У нас зима на поводу

но то и дело год от года

бывает ветрена в бреду

такая лунная погода

 

замёрзших пальцев хруст слегка

прикосновение улыбки

ладони маленькие зыбки

недоумение сверчка

 

всё глуше скрипок небеса

на белокурые вечерни

и только снег намечен в черни

припоминая голоса

 

но что за сумерками впредь –

ограды в иглах осторожны

прохлада россыпью острожной

и невозможно посмотреть

 

скользя всё выше поясок

кольчужной долькою расправлен

органа лиственного вправе

голубизной наискосок

 

захлёстнут кольцами в залог

на безымянном пепелище

столицы символ неподвижен

с архангелом единорог

 

и только волосы твои –

созвездия сухая накипь

трамваев ягоды в накрапе

бокалы круглые любви

 

и только сутолоку рви

на переплёте Часослова

рябины врозь и бирюзова

резьба разумная листвы

 

румянец утренний пруда

рогатый оборотень моды

пора игорная природы

стрекозы уличные льда.

 

* * *

Аметистовою, прозрачной

Станет грань тишины живой,

Полупризрачной, многозначной,

А потом уже – огневой,

А потом уже – темноватой,

Отвлечённо-чужой, ничьей,

В обречённости глуховатой,

Запредельной, – поди сумей

Отыскать её там, за тьмою,

Где когда-то цвела она,

Где повеет ещё зимою

Зазеркальная сторона,

Где подымет ещё округу

На немыслимые бои

Ветер северный, бросив к югу

Рати спятившие свои.

 

* * *

И в рост устремлённые звенья ветвей,

И в шатких соцветьях дыханье кровей,

Венцы упоительной славы,

Живительных соков к высотам разбег,

Быть может – на годы, а может – на век,

Но всё-таки не для забавы.

 

Земного нутра изверженье в туман,

Крутое смешенье корней и семян,

Сплошное сплетенье, соседство,

Ауканье, аханье где-то во тьме,

Чтоб только успеть к неизменной зиме

Сберечь для потомства наследство.

 

Свой голос отдать за великую рать,

И что-то понять, и по крохам не брать

От них эту стойкость и силу –

Но, разом впитав эту цепкость и суть,

В пространство шагнуть, не смущаясь ничуть,

Чтоб солнце заполнило жилы.

 

И кто мне шепнёт ненароком с утра,

Что всем им теперь только шаг до костра,

Что, может, развеют с золою

Весь этот ступенчатый, звончатый труд

Растений, что к свету сквозь время идут? –

Но их защищаю хвалою.

 

* * *

Ещё уснуть возможно днём,

Поскольку медлит непогода, – 

И вместе с солнечным огнём

Искать извечную свободу.

 

Ещё во сне возможен лад,

Одушевлённый неумело,

Как много, много лет назад,

Когда росло и крепло тело.

 

Ещё, пожалуй, мне легко,

Проснувшись, щурится пытливо,

И до заката далеко,

Поскольку дни неторопливы.

 

Ещё вхожденье в мир дано,

Разжатье век, броженье крови,

Знакомое давным-давно

И в то же время всё же – внове.

 

И с каждым разом жизнь во сне,

И пробужденье, и желанья

Всё чаще, чаще дарят мне

Разъятие и пониманье.

 

Всё глубже проникает в грудь

Как бы таинственная сила,

Чтоб нечто в душу мне вдохнуть,

Чей трепет время не сломило.

 

То дух растёт, – и вот у глаз

Я чую веянье живое –

И говорю в урочный час,

Даримый речью и судьбою.

 

* * *

Славен лад полудня золотого! –

Мятного побольше бы вдохнуть

Сладкого, медвяного, и – в путь,

В глубь степную, – что же в ней такого? 

Чем она притягивает так,

Что не подождать, не удержаться?

Как устам для песни не разжаться?

Крепкая порука, добрый знак.

 

Леностная, вязкая закваска

Выжившей, не выжженной красы, –

Невозможно долгие часы,

Где извне – события завязка,

Где внутри – развязка стольких драм,

Этой дрёмы тягостная смолка,

Эта смесь шершавости и шёлка,

Толк ершистый, загрубелый шрам.

 

Роковая, гиблая, благая

Горечь до заката разлита, –

Пыльная, щелястая плита, –

Холодок, по сердцу пробегая,

Позвоночник тронет, ускользнёт

Вон туда, где скалы терпеливы,

Где реки расплёснуты извивы, –

Кто бывал здесь, тот лишь всё поймёт.

 

* * *

Золотую не тронув нить,

Поднимаешься вдруг туда,

Где не надо себя винить
В том, что рядом – камней гряда,

В том, что рядом – корней узлы

Да ветвей завитки кривых,

Потому что слова малы

Для того, кто и здесь – в живых.

 

Золотую затронув нить,

На незримый выходишь путь,

Чтобы свет в темноте хранить

И свободней успеть вздохнуть –

И сказать на земле суметь

О таком, чем живём всегда, – 

И понять наконец посметь,

Чья над нами встаёт звезда.

 

 

 

АНТОЛОГИЯ РУССКОЙ ОЗЁРНОЙ ПОЭТИЧЕСКОЙ ШКОЛЫ СКАЧАТЬ