Стихотворения

Между волком и собакой   

 

Я служу на границе

Между явным и скрытым,

Между словом и смыслом,

Между жизнью и бытом.

 

И  хрусталик гранится

Между ближним и дальним,

Между взятым и сданным,

Между жертвой и данью.

 

Мне бы определиться

Между чувством и мерой,

Между раной и нервом,

Между правдой и верой.

 

Боевой единицей –

Между первым и встречным -

Я служу на границе

Между бренным и вечным.

 

 

 

***

Прокрался в комнату и плещется по стенам

Ночной июньский сад –

Бессовестный и влажный –

Он шепчет, дышит, рядится дождём

И сыплет листья в ящики комода

На белое. Мать ощупью бельё

Перебирает – в теневом театре

Из кучи листьев вынимает книгу

И разворачивает в кружевной подзор.

Филейный  вал накатывает, кружит
И мальчика уносит в океан.

Дрейфует недочитанный Дюма
В ночной дозор к бессонным мушкетёрам.

Мать поправляет стаксель кораблю.
Сад отплывает.
Мальчик засыпает.

 

И вот он просыпается. Зима.

Из пустоты необжитого утра
Всплывает тумбочка, на тумбочке – очки.

В углу жена склонилась над комодом,

А с ней склонилась утренняя тень.
Из кухни приплывает запах кофе

И говор радио. Реальность оживает,

А с нею оживает боль в груди.
Жена к нему подходит:

— Погляди,

Всё белое и чистое, как в сказке.

Такой был утром снег!
А ты проспал.

 

***

Иногда выдёргиваешь – то ли из вечности, то ли из пустоты –

Обрывок мелодии, взгляд, прекрасный вид незнакомого горизонта

И думаешь: «Вырасту, и это непременно станет моим». Что ты

Давно торчишь заблудившимся экскурсантом на самой линии фронта –

Вспоминаешь не сразу.  Как спросонья, не веришь глазам.

Ах, сколько фруктовых косточек было воткнуто в землю  в детстве.

Пока ты сражаешься с неизбежным, где-то шумит твой сад,

И – то ли из вечности, то ли из пустоты – долетают благие вести,

Что всё прощено,  дома помнят и ждут,  и лето выдалось раннее.

«Нам снится – ты жив и здоров. Не молчи, пожалуйста, отзовись!»

Но адрес обратный – не разобрать, не припомнить – неясен и странен.

И ты, уже по привычке, а не по глупости и не по любви,

Охраняешь несбывшиеся мечты огородным пугалом на поле брани.

 

***

 

«Вот, посиди и подумай!» Сижу, думаю в темноте.

Льётся со шкафа казённый цветок традесканция,

Сумрачной плетью хлещет в окно тополиная тень,  

Все про меня позабыли. И мне это даже нравится.

 

Вечер стекает сверху, как будто чернила капают в чай.

Пальцы в чернильных пятнах – я рисовала ручкой.

Бог, говорят, непослушных детей отправляет к чертям.

Я не боюсь, но сижу тихо – на всякий случай.

 

Химера скоблилась в окно да сорвалась с карниза.

Эти – всегда вылезают перед  грозой.

Вот и рассыпалось по стеклу, мелкой дробью запузырилось,

Грохнуло, разохотилось и пошло стеной.

 

Бог поливает свой сад, находит пропавшее  втуне,  

И обнимает всё, нет у него сирот.

Бог непослушных детей отправляет думать

И улыбается радугой во весь рот.

 

***

Из коробки детских сокровищ пропало имя.
Не то чтобы оно представляло какую-то ценность,

Но порядок вещей без него нарушен. Отныне

И присно свищет в брешь нощно и денно.

Топчусь под дверью, стараясь вспомнить или забыть –
То ли проснуться, то ли осмыслить понятие «навсегда».

В небосводе набрякшем болит звезда,

Выматывая из себя путеводную нить.

 

***

 

Много лет хожу одной и той же дорогой.

Пейзаж вместе с пылью так въелся в мои глаза,

Что, засыпая, я вижу его проекцию на потолке,

И перспектива уводит в точку, куда-то за

Горизонт, на край света, откуда я обрываюсь в сон.

Мама, мама, я опоздала в школу!

Выбегаю на двор - в тополиный пух и в траву

Сурепку… Спросонья забыла, что лето!  

Девочка у подъезда – как же её зовут –

 Кажется, Света –

Ждёт меня преданно третий десяток лет.

Лучший на свете друг, каких больше никогда

Не было. Как я могла забыть?

Надо проснуться и сразу же наверстать…

Надо проснуться и сразу же позвонить…  

 

Много лет хожу одной и той же дорогой.

 

***

 

Вдоль по Репина –  вниз от тюрьмы до сумы у Ивановской церкви –

Отмеряется путь по цене в полминуты за метр в гололёд.

А надежда на этом ветру то сверкнет, то моргнет, то померкнет,

И ослепшая вера –  прозреет, воскреснет, замрёт.

 

Богородице, Дево, шепни нам заветное слово,

Посмотри – все скорбящие рады, и скорби их смысла полны.

У соборной ограды в горсти – воробьи и бродяги –  истово

Утоляют печали и горести долгой зимы.

 

Плохо скрытая эта тоска… Неизбежное это прощанье…

Расскажи нам про Гентский алтарь и про чудо спасения и бытия…

Здесь –  Свердловский алтарь – не про ангельский хор, не про счастье,

А про дым над рабочей окраиной  в тусклые дни декабря.

 

«Город  славных фабричных традиций» до праздников впал в безвременье,

Обескровленный холодом до безучастия и нелюбви.

Богородице, Дево, жестоких сердец  умиленье,

Укажи нам дорогу домой и в пути сохрани.

 

 

Первый курс

 

Архитектурный институт.

После занятий очередь в гардеробе.

У зеркала феи да нимфы

Подводят глаза фиолетовым.

«Самый писк», -

шепчет подружка,

Щурясь сквозь ученические очки.

У тебя варежки, полные трамвайных билетов,

И скользкие демисезонные сапоги.

Но вот ты идёшь с планшетом по городу,

А вслед говорят:

«Архитектурный институт».

 

Биографии нет.

В личном деле – неподнятая целина,

Написано только: «Окончила школу».

Институтские принцы томятся в столовой

В очереди за комплексным обедом,

Смотрят, как будто поверх голов, но

Взгляды закидывают, как невод

Крупноячеистый - на благородный улов.

А ты – рыбная мелочь, и у тебя на лице

Написано: «Только окончила школу»,

И всё. Биографии нет.

 

Соседка по общежитию

Мечтает о вечной любви.

Гадает на бубновую даму, нежно

И задумчиво улыбается, кипятит

Бигуди в кастрюльке промозглой ранью.

Каждое утро – предчувствия и надежды,

Каждый вечер – разочарования.

А ты живёшь в гармонии с обстоятельствами,

И тебе всегда отвечают взаимностью –

Пофиг на пофиг – как минус на минус.

Даже завидует соседка по общежитию.

 

Первая сессия на носу,

А ещё не сдан курсовой проект.

Ты читаешь в ночь по учебнику, в голове

Пракситель спорит с Лагранжем заплетающимся языком.

Соседка каждые полчаса ходит блевать в туалет.

В двухместке напротив поставили натюрморт

И всемером гасят хвосты по живописи за семестр,

Спят по очереди на полу. После сессии – Новый год.

Соседка уехала на каникулы в город Ижевск,

Вернулась бледная и записалась на аэробику.

Всё ещё рано темнеет. Скорей бы весна.

 

***

У Святого Антония плющ ниспадает с плеч,

Каменный младенец не сходит с рук,
Не спадает жар и нисходит дух
По вонзённой в небо игле.

У зимы не допросишься утром и божьей зги,
Падок снег на остатки живого тепла.

Если ты не завёл своего угла,
Так и будешь мотать круги.

 

В новогоднем воздухе зябкая стынет гарь,
Ощетинился зыбью пустынный док.
У тебя в загашнике – давний долг,

А в ближайших планах – январь.
У Антония вечером мессу поют эфиопы.
В Вавилоне давно смешались все языки.
Отошли свинцовые воды реки,
И явился «Зевс» за Европой.
«Оглашенные, прочь! Изыдите, аллохтоны!»
Остаются все - у потерянных верных нет.

Здесь любому с детских известно лет:
Возвращает потери святой Антоний.

В сердце Падуи – луг, а у нас – гранит.
Ветер северный гонит собак со двора.

Ненадолго б вернуть потерянный рай,

Навсегда бы себя сохранить.