Безумная уверенность, звезда…

* * *
Безумная уверенность, звезда,
звезда, моя звезда над головою,
свети, не угасая, никогда
не стань перегоревшею, землёю.

Мотая срок в истории России,
вдыхая дым, в котором никотин,
с друзьями или без, иду один.
Слезою смазаны, глаза мои босые
проскальзывают мимо всех витрин,

пусты и безвоздушны, арки в душу,
что прячу от порывов, ёжась весь:
куда иду я, выкидыш небес,
такой большой и гибнущий, зовущий?

На кладбище шаги ведут, легки.
Душа — вдова, ей в ночь пора одеться.
Гроба зарыты, как призывники
в окопы по приказу жить без сердца.

Отхаркивает полночь пару звёзд,
не более того, на сердце сгусток
того, что быть могло, но не сбылось
и жизнью было списано в искусство.

Не для живых горит моя звезда.
Угасну я, она же — никогда,
чумой окликнув каждого на пире:
о Каин, где твой брат, где бедный лирик?

В две тысячи неведомом году,
как прочие исчезнув организмы,
я содрогнусь в пылающем в аду,
при мысли о своей прошедшей жизни.


* * *
Для кого-то я только поэт,
для кого-то я только прозаик,
а для всех остальных меня нет:
на свидание к ним опоздаю.

В небесах догорает бычок.
На заре его точка дотлела.
Перекинул рюкзак за плечо,
за небрежное школьное тело.

Проносящихся мимо прохожих,
старых, средних, девчонок, ребят,
пропускаю, шагаю, похожий
с превеликим трудом на себя.

Сердце бьётся, стучит в унисон
с переставшими быть, неживыми.
Чтобы в слове возникнуть, во всём
остальном я практически вымер.



* * *
Этой осенью смуглой,
провожая листву,
по течению google,
что ни вечер, плыву.

На поверхности льдин
можно выжить, скользя,
даже если один,
а иначе — нельзя.

Но не выжить, а жить.
И такая печаль
этот мир выносить —
выносить на плечах.