Бумажные цветы. Пер. Гайане Арустамян

При каждом вдохе и выдохе тусклый свет свечи трепетал и подбрасывал неровные тени, шумный треск горящих поленьев в печи наводил на мысль, что за этим последует необходимость прервать чтение и выйти за дровами, чтобы постоянно поддерживать огонь, вдобавок, возня обнаглевших мышей, шуршание бумажных цветов — все это отвлекало и мешало парню воспринимать прочитанное. Он руками протер напряженные от чтения глаза и закрыл том исторического романа. 
Мать складывала разрезанные бумажные кружочки, ножницами проделывала дырку в середине, затем, раскрывая складки, получала лепестки цветов и раскладывала в ящик. 
В длинной цепи производства похоронных венков эту часть работы он должен был делать сам, но сегодня объявил забастовку, так как был сильно обижен. 
Он обиделся на то, что деньги на приобретение целлофановой пленки, которая предназначалась для утепления окон классной комнаты, собирали все, кроме него одного. А классрук утром его выдал и при всех объявил об этом. Он же пришел домой и передал матери, но та сказала, что им нет дела до всех. 
Парень напомнил матери, что когда собирали деньги за учебники, им также не было дела до всех, точно так же, как при сборе денег для дня учителя. Мать тогда прослезилась и пообещала, что как только поступит заказ на бумажные цветы, она обязательно даст ему денег. Парень знал, что вот уже неделя как не поступает заказ от того, кто продает венки, и что в доме совсем нет денег. И не на мать он был обижен, а на безденежье. 
Пока печь горела с треском, парень, лежал на диване и не отрывал взгляд от застекленной картины с библейскими мотивами, что отец подарил ему при последней встрече. Он пытался представить, чем теперь занят отец в тюремной камере: спит или так же лежит и думает о них? 
Огонь в печи погас, и парень встал, вышел, чтобы занести сухие ветки и резину от шин. Ночь была темна, а он жутко боялся темноты. 
Каждый раз, когда в темноте возвращался из дальней части двора, ему мерещились темные уродливые существа, рогатая нечисть, что преследовала его до границы светлого коридора.
Парень поспешно подошел к куче дров, что нарубил еще в полдень. Они лежали на краю приусадебного участка. Взял в охапку сухие ветки и рубленую резину, резко повернулся и в тот же момент почувствовал, что кто-то следит за ним. 
Он понимал, что на самом деле никого нет, что все это ему только кажется, но в то же время знал: если повернется — увидит рогатую нечисть. Превозмогая желание бежать, он шагал к дому. Сзади послышались шаги. 
Зная, что по пятам идет его собственный страх, повернулся, и в темноте увидел рогатый силуэт. Побежал, будучи не в силах управлять страхом. В доме было множество щелей, и комната давно остыла. Парень растопил печь, лег на диван и, глядя на подаренную отцом икону, стал молиться. 
Раньше, когда у него еще не было иконы, парень просто в уме лелеял каждую мечту, надеясь, что она сбудется. Но с того дня, когда появилась эта икона, наверняка знал, от кого именно зависит исполнение его желаний. 
Он молил, чтоб отца пораньше освободили, чтобы прошли все его страхи и чтобы мать всегда получала заказ на бумажные цветы. За исполнение своих желаний парень клялся не совершать грехов, в частности, прекратить ежедневную мастурбацию. 
Парень посмотрел на мать, что макала пальцы в мокрую губку и молча отделяла лепестки бумажных цветов. Она подняла голову, посмотрела на него, улыбнулась и вернулась к работе. Ее пальцы покраснели от бумажной краски. Теперь же, когда парень в уме пожелал, чтобы был заказ, и надеялся, что желание его исполнится, от чувства бессилия прошла обида. 
Он встал, сел рядом с матерю и стал разглаживать бумажные складки и отделять лепестки. 
Мать оставила эту работу, стала нанизывать красные лепестки на металлическую проволоку и, зажимая, придавала им форму гвоздики. 
Отделяя лепестки, парень складывал их в ящик и, как упрямый ребенок, просящий у родителей желанную игрушку, раз за разом в уме повторял свое желание. 
Он всегда знал, что бумажные цветы предназначены для похоронных венков, что их складывают на могилы умерших, но теперь впервые ясно и четко осознал ситуацию: чтобы их цветы продавались, нужно, чтобы кто-то умер. И всем сердцем пожелал эту смерть. Он даже попытался представить того, за счет смерти которого должно было продлиться их существование еще на некоторое время. 
Это был немощный жирный старикан со сморщенным нечеловеческим лицом, с жестоким и злым взглядом, похожий на того богатого уродца, которого он часто встречал у магазина, что рядом с киоском, где продают похоронные венки. 
Парень слышал от владельца киоска, что жирный старик, который ходит с тростью — милиционер с высоким чином, и что кроме магазина у него еще какой-то бизнес. И парень теперь желал не чью-то смерть, а именно этого старика. Он был идеальным кандидатом, потому что умерший должен быть богатым, чтобы для него заказывали очень много венков. 
— Мам, ты видела владельца магазина, что рядом с киоском Сако? — спросил парень, плюнув на палец, чтобы отделить раскрашенные лепестки. 
— Да, — сказала мать и вспомнила, что Сако, крепко выражаясь в адрес старика, сказал еще: этот подонок вот уже десять лет как неизлечимо болен, и давно должен был быть на том свете, но прицепился за жизнь и никак не отцепится. Когда наконец сдохнет, чтобы хотя бы заказали несколько венков? Мать вдруг поняла, что сын думает о том же. 
Они посмотрели друг на друга и молча продолжили работу. Парень вдруг взглядом зацепил покрасневшие пальцы, и ему показалось, что они в крови. От этой мысли ему стало не по себе. Он понимал, что пальцы красные от краски, но чтобы намочить, уже не стал подносить их к губам, а макал в губку. Утром Сако позвонил и попросил цветы. Но умерший, для которого должны были вить похоронные венки, был не тот старик, а одноклассник нашего парня. 
С этого дня прошли его страхи. И каждый раз, по пути ночью из туалета, ему не мерещилась рогатая нечисть. Но он все же чувствовал, что из какой-то дали за ним следит мертвый одноклассник. Иногда он видел его — со школьным рюкзаком за спиной, жалко наклоненной в сторону головой, в руке красные бумажные цветы. 

Перевод Гайане Арустамян