Не доверяя перспективам. Стихотворения

* * *

Так в сознании нечто меняется,
И глаза набухают слезой.
На вокзале с парнишкой прощается
Мать – дослуживать едет родной.
Все прощанья – вполне заурядные
Для других, что идут по делам.
А любить? В этом люди нескладные:
Может, где-то получится – там,

Там, в других измереньях, неведомых.
Поезда уезжают всегда.
Или чувств многовато прескверных и
Искажённых? Гудят провода.
Лес проносится, мост перестуками
Образ мира дополнит потом.
Путь ветвится. Путь дышит разлуками.
Для иных приближается дом.

Память – каша: не круто заварена?
Ей питаться порою нельзя.
Жизнь подарена. Просто подарена,
А тебе не по нраву стезя.
Что начнётся, то некогда кончится.
Посети привокзальный буфет.
Водки выпить от жизни захочется.
Выпей, ладно, в том страшного нет.

Поездная, нелёгкая музыка…
Проплывут надо мной облака.
А мыслишки в сознанье кургузые –
Важных не наработал пока.
Уезжай. Возвращайся. Всё сложится.
Или нет. Но и «нет» – результат.
Небо душами светлыми множится.

Ни одна не вернётся назад.

Неизвестный солдат

Безвестным ляжешь ты в могилу,
Ко праху прахом ты уйдёшь.
Свою недюжинную силу
Другим защитой отдаёшь.

Тебя терзали вши жестоко,
И штык смертельно протыкал.
Летели пули, и потоком
Влекли тебя в слепой провал.

Ворчала яма земляная:
«Мне эта ноша тяжела.
Себя солдатами питая,
Я становлюсь чрезмерно зла».

А через небо, через сито
Просеян был осенний дождь,
Тревожил землю деловито.
Солдат, оторванный от быта, –
Ты чистым бытием живёшь.

Тебя привязывает храбрость
Ремнём к твоей же смерти, брат.
Ты подвигом не будешь хвастать

Потом, коль выживешь, солдат.

Твои друзья в земле лежат.
Твои враги в земле лежат.
Не сосчитать дегтярных дат.

Течёт, мерцая золотисто,
Над нами небо, как река.
Необходимо очень быстро
Ввести реальность в берега –
В брега добра и милосердья.
Задача нам не по зубам.

Опять военное веселье,
Опять ложиться в землю нам.

И лапы яви мнут, как глину,
Рожденья дни и дни смертей.
И мозг не выяснил картину
Действительности купной, всей –
Ничей не выяснил, ничей.
И грех, как сладкую малину,
Мы любим в слепоте своей.

И на разрыв с великой твердью
Толкает нас веками ад.
И наступившему столетью
Созвездья чёрные грозят,

Пока сражается со смертью
Почти поверженный солдат.

Пасхальное восстание

– Пирс знает, что он делает! – Да-да,
Свиную почку дайте. – Три монеты.
Мясная лавка. Сочная среда,
– Свободными уже мы будем в среду!
Все разговоры: Англия… война.
До нас ли им? Грядёт освобожденье.
Для Конноли настанут времена
Триумфа.
Пасхи светлое лученье.
Восстанье в понедельник началось.
Толпа вооружённая сберётся
В Либерти-холле, коль свобода – ось
Существованья.

Ярко светит солнце.
Стрельба. Белеет дым. Сереет дым.
Пирс истинно владеет словом света.
Он благороден. И не быть другим.
Восстанье – сгусток страшного сюжета.
Импровизация бронемашин
Английских пушек против. Дублин взрезан
Железом страсти – надоел режим
Британии. И Конноли так резок.
Подавлено восстание. Гляжу
Я на монету. Пирс был благороден, –

Сужу я по лицу, – вёл к рубежу,
За коим свет, и этот свет свободен.
Восстание подавлено – увы,
В истории печальных глав так много.
Но осознать должны и мы, и вы,
Что невозможно жить без чувства долга.

Жизнь дачная

Пальцы сумерек веранду тронут,

Скарб её ощупают слегка.

Розы смотрят, постигая то вот,
Чем людская жизнь полна. Рука

Держит шланг, вода же – еле-еле.

– Санька, посильнее дай напор!
Мишка рвёт укроп. Истома в теле.
Зелень заполняет каждый взор.

 – Где накрыть? –  На воздухе, Тамара!
Вилки, ложки, пыльная бутыль.

– Ну, скорей!

Котлеты с пыла, с жара.
Жестяная ванна. Ты ли, ты ль
В домике была когда-то? Ныне
На участке. Моют руки в ней.

Стол как сочетанье пёстрых линий.
Помидоры огурцов нежней.

Лук, чеснок, укроп, редис отменный,
От картошки – беловатый пар.
Дачной очарованы вселенной
Все – и мал и стар. Дед очень стар.
Во главе стола сидит и стопку

Держит крепко.

– Ну, Виталий, блеск!

Самогону предпочту я водку.

А вокруг – садовый пышный лес.

Тут шесть соток. Яблони и сливы,

Груши и малинник. – Эдуард,
Заходи скорей! – И перспективы

Выпивки легко дают азарт.

И цикадный хор наполнит воздух.

За столом сидят шесть человек.

Дан людской разнообразно возраст.

Мерно завершается четверг.

Дачное житьё. Ржавеет лейка,
И стоит под вишнями бильярд.
А под клёном – синяя скамейка.
– Том, а сколько это будет – ярд?

Жизнь густа. Садовые работы
Вечер завершит – такая власть.

Жизнь дарует образы свободы –
Дышит ею летний дачный пласт.

* * *

Где-то бродит по городу женщина в чёрном,

Наши планы считает явленьем заведомо вздорным.

В белом парке увидишь – мелькнул чёрный плащ. Станет страшно.

Вдруг за мною уже? Я свои сорок лет прожил зряшно.

Нет, не вижу плаща, показалось! мне всё-таки рано.

Я стихи достаю из сознанья – останется рана.

Зимний парк – ювелирное диво – он так филигранен!

Утешеньем, роскошный, послужит…но в случае крайнем.

Город в сфере потьмы, и собор величаво

Встроен в небо лиловое. Улицы слева и справа.

Где-то бродит по улицам женщина в чёрном,

Чтобы помнил – реальность твоя уподоблена зёрнам,

Прорастут – значит, жил ты не зря. А метель завернула!

Тут органы и скрипки. И женщина снова мелькнула.

Заглянула в квадратик окна. Там за ужином пара.

Белый ветер летит над звенящим простором бульвара.

Всюду здания старые, три этажа иль четыре.

Много снега. И света достаточно в мире.

Оттого не пугаешься женщины в чёрном.

Мир конкретным считал, ну а он предстаёт иллюзорным.

Фонари золотисто мерцают, и мёд этот сладок.

Молоко расплескали повсюду. Как много загадок!

Да, загадок. Вопросов. Но всё-таки есть и ответы,

Если тянутся к сердцу прекрасные веточки света.

* * *

Снег, выпадающий в аду,
Мечтою мнится о спасенье.
Стою в заснеженном саду,
И любоваться им не лень мне.
Стою в саду, в своём бреду –
Великолепном и красивом,
Не ведая, когда уйду,
Не доверяя перспективам…