Запоздалое признание

Николай Владимирович Шатров (1929–1977) — замечательный русский поэт. Один из немногих самых значительных русских поэтов ХХ века. Его творческое наследие огромно — более трёх тысяч стихотворений и поэм. До сих пор не издана и десятая часть сделанного Шатровым. Выходившие с помощью друзей три книги не дают должного представления о масштабе шатровской позии. Судьба его была сложной. Его не печатали. Известен был он лишь в кругу друзей и знатоков поэзии. Стихи Шатрова распространялись в самиздате. Шатров был человеком огромных знаний. Обладал даром целительства.

По отцовской линии (фамилия его отца — Михин, а Шатров — материнская фамилия, мать — актриса) он из древнего княжеского рода, Рюрикович, более близкий по времени его родственник — Иван Калита. Жил Шатров на Урале, в Казахстане, в прочих краях, позже — в Москве. В молодости Шатров был человеком общительным. Он дружил с Пастернаком, очень высоко ценившим его стихи, с пианистом Софроницким, с другими серьёзными людьми. В более зрелые годы Шатров жил замкнуто. Много работал. Издавать Шатрова надо хотя бы сейчас. Это благородное и достойное деяние.

Владимир Алейников


* * *
Райская песнь, адская плеснь,
Сердца биенье…
Юность — болезнь, старость — болезнь,
Смерть — исцеленье!

Скоро умру… Не ко двору
Веку пришёлся.
Жить на юру… Святость в миру.
Жребий тяжёл сей!..

Что же грехи? Были тихи
Речи и встречи…
Били стихи… Ветер стихий!
Ангел — предтеча…

Как тебя звать? И отпевать
Ночь приглашаю.
Не на кровать, в зеркала гладь!!!
Только душа я!

Опыт полезен. Случай небесен…
Все на колени!
Детство — болезнь. Взрослость — болезнь.
Смерть — исцеленье.


Молитва

Помоги мне, Господи, дай силы,
Укрепи мой слишком слабый дух,
Чтобы от рожденья до могилы
Светоч веры в сердце не потух.

Ниспошли на душу озаренье.
Часто я любовью был томим,
Часто женщину, венец творенья,
Называл я именем Твоим.

Но каким бы тяжким грех тот ни был,
Не студи крови бездумный пыл.
Ты ведь знаешь: я стремился к небу —
На земле богатства не копил.

Разреши мне быть самим собою,
Песни немудрёные слагать,
В час тяжёлый говорить с Тобою…
Ниспошли мне эту благодать.

В дни печали, в горестные годы
Озари надеждой неземной.
Веянье покоя и свободы
Да пребудет вечно надо мной.

В остальном — Твоя да будет воля.
Не переча слову Твоему,
Всё, что ниспошлёшь ты мне на долю,
Всё, Господь, без ропота приму.

А когда освобожусь от тела,
Помяни во царствии Твоём
Сердце, что всегда добра хотело,
Душу, не отравленную злом.


Гордыня

Ты думаешь, моя душа,
Что это сладостно — любить?
Что сладко, чувства отреша,
Себя для вечности забыть?

Ты думаешь, что так легко
Прах отрясти с усталых ног?
Бог — это очень далеко…
А дьявол — шаг через порог.

Я тоже знаю бренность чувств,
Сжигавших с двух сторон свечу…
И если вниз порой качусь,
То потому, что так хочу.

Меня молиться не учи:
Я сам святой на свой манер —
Неугасающей свечи
Недосягаемый пример!


* * *
Лишь грешное люби. Невинность безнадежна.
На небесах она, за радуги мостом.
А нам одно дано — ловить тот отблеск снежный
На рдеющих щеках истомы всех истом.

Уже стучится Норд в заплаканные окна.
Дай удержать тебя, осенняя краса!
Я твой последний дом, в ладонях крыши мокну.
Побудь со мной ещё… хотя бы полчаса.

Бог требует к себе божественную влагу
Исхлёстанных и кровь теряющих рябин…
Не умирай ещё! — Единственное благо:
На траурной земле лишь грешное люби!




Проблеск

За всё в этом мире расплата!
Я тайну открою, послушай…
О, если б проникнуть могла ты
В чужую бездонную душу.

Лицо как послушная скрипка…
Лицо не имеет значенья.
Ты думаешь — это улыбка,
А это гримаса мученья…

И ум равнозначен безумью,
А истина смешана с ложью,
И зло, и добро в своей сумме
Глаголят о сущности Божьей.

Но в чём настоящая тайна,
Поверить в которую жутко?
Всё это открыто случайно
И кажется дьявольской шуткой.



Запоздалое признание

Где всё, чем сердце было полно:
Дразнящий взгляд из-под руки,
Пшеницы золотые волны,
Пушок девической щеки?

Но не узнал лицо судьбы я,
И замечтались ни о ком
Глаза, лениво голубые,
За розовеющим платком.

Моё потерянное поле
Теперь предстало мне на миг,
И холодок знакомой боли
Наполнил душу, как родник…

Я пью мои воспоминанья,
А жажда день от дня сильней,
И запоздалое признанье
Сопряжено навеки с ней.



* * *
Развейте пепел — это тело,
Огонь душе не повредит,
Да и она сгореть хотела:
Сегодня быть не духом — стыд.


Дух огня

Если сам ты раздуешь огонь
И не будет свидетеля рядом,
Подними пред глазами ладонь,
Чтоб не встретиться с пламенным взглядом.

Но раздвинь свои пальцы чуть-чуть,
Словно прорези шлема скафандра,
И увидишь, не смея дохнуть,
Как танцует в огне саламандра.


Благодать

Дух растворяется, тело томится.
Я, человек, между ними двумя,
Висну, парю, наподобие птицы,
К звёздам незримым глаза устремя.

Мало мне Неба, насквозь голубого,
И там, внизу, слишком много Земли.
Слух напряжён в ожидании Слова —
Бога, который вблизи и вдали.

Я не хочу своей собственной воли,
Сердце очищено свет Твой принять.
Понял теперь: нет блаженства без боли.
Это сознанье и есть благодать.


* * *
Я мудрости не накопил,
И, несмотря на горький опыт,
Какой-то азиатский пыл
Ронял меня в глазах Европы.

Пронзительно раскосых рифм
Разрез лукавый и ленивый…
При жизни я ломился в миф,
Непритязательный на диво.

О, кто загадку разрешит?
Как не заметили поэта?
Так некогда Гарун-Рашид
Бродил в толпе переодетый!


* * *
Дух отлетел от песнопенья,
И стих предстал набором слов.
Фальшивое сердцебиенье
Не кружит срубленных голов.

Гильотинированы звуки,
Их интонация мертва.
И в деревянном перестуке
Глухие рифмы — как дрова.

Кто из кремня добудет искру,
Разорванную свяжет нить,
Опустится на землю к риску
Глаголом трупы оживить?

Какой Христос, какой Мессия,
Отринув страх, покроет стыд,
Развяжет твой язык, Россия,
Казнённых позвонки срастит?


* * *
Наверстать упущенное хочется,
Что в реальной жизни не изжил,
Потому к неточной рифме творчества
Надо изо всех тянуться жил.

Где-то там смеются и целуются,
Проживают считанные дни…
Я иду с возлюбленной по улице…
Это счастье, Боже, сохрани!

Горницу, как душу, вымыл дочиста.
Милая, входите, мы одни.
Так прекрасно с Вами одиночество!
Это счастье, Боже, сохрани!


* * *
Вся жизнь накопленьем была,
И этого будто бы мало:
Как в ткань проникает игла,
Судьба моя мной вышивала.

Поэт — очарованный вор
Сокровищ, свалившихся даром…
Всё ткётся с изнанки ковёр
Каким-то блаженным кошмаром.


* * *
Проходит жизнь, и — ни просвета,
Ни проблеска в моей судьбе.
О, что мне сделать? Посоветуй:
Я верю только лишь тебе…

Зачем ты отпустила душу
На странствия в чужом краю,
Где море затопило сушу,
Как горе Родину мою?..


Воспоминание о снеге

Не белый, а мокрый сначала,
Не лёгкий, а липкий налёт,
В котором былое звучало
И дней настоящих оплот.

Штрихи без значенья и смысла
Черкнувший размытой строкой,
Всё тот же — над Сеной, и Вислой,
И Летой — поэтов рекой.

Не белый, а бледный изгнанник
Из Рая за радостный грех,
Ребёнок без мамок и нянек,
Оборвыш, обуза для всех.

Устало бредущий по небу
На поиски ласковых туч
С горбушкой унылого хлеба,
Упавший, как солнечный луч…

Бродяжка, тебя я согрею…
Ты грязное сбросишь бельё.
Ну, на руки… Прыгай скорее
За пазуху, сердце моё.


* * *
Ангел, воплощённый человеком,
По земле так трудно я хожу,
Точно по открытому ножу,
Помогаю и горам, и рекам,

Ветром вею, птицами пою,
Говорю иными голосами…
Люди ничего не видят сами,
Приневоленные к бытию.

Скоро ли наступит тишина
При конце работы, я не знаю.
Боже мой! Ты слышишь, плачет в Рае
Та душа, что мною стать должна.

О, подруга, равная во всём!
На стреле пера, белее снега,
В муке, ощущаемой как нега,
Мы, сменяясь, крест земной несём.


* * *
Да, жизнь жестоко хороша.
Она даётся не напрасно,
И в муке каждая душа
Так обжигающе прекрасна.

Пусть счастье бурей пронеслось,
Ты сердцем на него не сетуй
И претвори блаженство слёз
В блаженство горести воспетой.


Ученику

Не жди пощады от метели,
Беспечно не шути с огнём.
О, как бы властно ни хотели,
Мы эти силы не согнём.

Страшись играющего рока,
Оберегай своё жильё.
Судьба приходит раньше срока
И мстит не верящим в неё.

Ещё послушайся совета:
Любым желанием греши,
Но следуй внутреннему свету —
Святому голосу души.

И если ветер вдохновенья
Коснётся сердца твоего,
И если каждое мгновенье
Ты будешь чувствовать его,

Тогда… тогда я умолкаю,
Благословляя на полёт:
Судьба такая, жизнь такая —
Отчёта людям не даёт.


Поэзия
Не древним образом народа
Она душе моей близка,
А — как грядущая свобода
Искусства, мысли, языка.


Сонет смирения

Унизиться не трусь: ведь ниже всех Земля.
Да, да, сама Земля — и почва, и планета.
Равняйся на неё, её смиренней нету,
Вмещающей в себя червя и короля.

Почаще вспоминай: живёшь ты только для
Пресуществления божественного света;
Незримый ореол вокруг чела поэта
Венчает каждый плуг, труд песней окрыля.

Таким, каков ты есть, являйся перед всеми
С улыбкой — отблеском небесного луча.
С Господней помощью легка любая ноша…

В чистейшей кротости взошло спасенья семя.
Не нам судить людей: кто свят, а кто святоша;
Но рубище твоё — навыворот парча.


Видение

И в пасмурные дни, и в сумрачные ночи
Стоят передо мной таинственные очи,
К груди неведомой тоску мою несут,
Томят надеждою и сердце мне сосут…

Я знаю: ни за что не сбросить наважденья,
Я ведаю: на то мне послано виденье,
Чтоб мукой огненной вся жизнь моя была,
И Муза странная даров не отняла.


* * *
Переименуйте «Правду» в «Истину» —
Будет та же самая газета.
Мы живём в стране такой таинственной,
Что не рассказать и по секрету.

Тут поэты пишут заявления,
А прозаики строчат доносы…
И одни непризнанные гении
Задают дурацкие вопросы.



Убеждённый сонет

Приятно думать, что над нами, там,
Есть кто-то всеблагой и вездесущий,
Который может отослать к чертям
Иль в рай впустить под облачные кущи.

Приятно ездить ко святым отцам,
Гадающим не на кофейной гуще…
Но слаще, если убедишься сам:
Да, что-то есть за смертью стерегущей.

Ты слышишь шорох? Чья-то здесь душа
Незримая витает над тобою…
Вглядись во тьму с минуту, не дыша…

О, ты узнаешь платье голубое
Той девушки, что рано умерла…
Она пришла… она не солгала…


* * *
Просунь свою голову в песню,
Которую я сочинил;
Повисни, умри и воскресни —
Всё это не стоит чернил!

Стихи! Не уставший сплетать их,
Дождусь ли счастливого дня?..
Читатель, читатель, читатель,
Ты должен быть лучше меня!


Памяти Рильке

Поцелуи — птицы неволи,
Отзвук песенки безыскусной.
Целовал тебя ветер в поле…
О, как грустно! Боже, как грустно!

Это может во сне присниться,
Но до снов никому нет дела.
Посмотри, за окном — Жар-птица…
Словно молодость пролетела.