Главная | Журналы | Персоналии | Книги | Медиа | Проект АРЕаЛ | ГЕОЛОГИЯ | Только для своих | ПОМОЧЬ МЕГАЛИТУ | Спонсоры | Связь с координатором портала |
Центр |
Сергей ЗотовОб авторе: ... >>> |
Владимир ТолстовОб авторе: Художник, писатель. Принимал участие в многочисленных выставках мэйл-арта по... >>> |
Максим ХабурдинОб авторе: ... >>> |
РегионыЦентрРоссияАбаканАнадырьАрхангельскАстраханьБарнаулБелгородБлаговещенскВладивостокВладикавказВладимирВолгоградВологдаВоронежЕкатеринбургИжевскИркутскКазаньКалининградКалугаКемеровоКраснодарКрасноярскКурганКурскЛенинградская областьЛипецкМоскваМосковская областьНарьян-МарНижний НовгородНовосибирскОмскОрелОренбургПензаПермьПетрозаводскПетропавловск-КамчатскийПсковРостов-на-ДонуРязаньСамараСанкт-ПетербургСаратовТверьТулаУлан-УдэУфаХабаровскЧебоксарыЧелябинскЯкутскЯрославльЗападная ЕвропаАвстрияАлбанияБельгияБолгарияБосния и ГерцеговинаГерманияИзраильИрландияИспанияНорвегияПольшаРумынияСловенияФинляндияКавказАзербайджанАрменияГрузияАзиатско-Тихоокеанский регионАзиатско-Тихоокеанский регионАфрикаАфрикаВосточная ЕвропаБеларусьМолдоваУкраинаЦентральная АзияКазахстанКиргизстанТаджикистанУзбекистанСеверная АмерикаКанадаСШАСтраны БалтииЛатвияЛитваЭстония |
Валерий СухаревСлабоумие сна. Стихотворения***
ИЗ ПОЛЬСКОГО Умираешь не ты, умирает она… Ей – под крест немоты и венки, что весна отдала ей за так, заготовила впрок; прах ко праху, медяк к медяку – не порок. Но подумай о ней, отпустив ее в даль, где ни слов, ни теней… Так кому же печаль она выльет в мехи, чтобы стало вином? Пусть она там туманится сном. И она отошла, за собою маня; и сухая весна – от нее до меня. Не гляди в эту даль – как воронка она, а отдашь эту дань – станет вечной весна. И за снами планет, за остывшей золой, - ничего, видишь, нет: там не страшно, не зло, лишь одна пустота, словно тень от небес, замыкает уста – слышишь – голос исчез. ИНДУСТРИАЛЬНОЕ Под углом 45% и под градусом «сорок», человек преодолевает холм, затем – буерак; впотьмах восклицает собака, средь розного сора покрышек, бутылок, жестянок, в виду у других собак. Время – после заката, по-летнему пусто, не поздно, ветры лижут ковыль, гоношится дикий укроп; и выйдет видимо так, что, держась по звездам, человек потухнет в пролеске, как в ранке микроб. О окраина! Индустриальный лопух в печали, пыльные осы, как гетры после игры иль синоптические колпаки в начале взлетно-посадочной; приметы летней поры. Здесь кулички жизни, периферия фантазий о мегаполисе, мекка фабричных труб, сплошной конотоп, и что ни говори я, - не на лютик скорее здесь набредешь, а на труп собратьями недообеданной жучки… Здесь ночью стрекот ржавых цикад, светляки, тишина, как у имярека, что, не напившись с получки, швырнул свое тело вон из окна. КОРОТКОМЕТРАЖКА Самим себе во снах мы привираем – по цвету – ад, а странно – пахнет раем… Развилка, тропы, некий истукан, похожий на флакон или стакан, бабай пространства; видишь, вдалеке ожившие и злые барельефы мытарств, кометы делают пике и падают, преобразив рельефы округи; ты проснулся, три часа, от ночника на кресле полоса. Октябрь, ноябрь отгуляли, в окна ползут прохлады длинные волокна, как будто дым в стоячей пустоте – каляки и маляки на листе ребенка бесталанного; зима рисует лучше, но пока не в форме, не в тонусе рука, и жизнь сама похожа на поземку по платформе: все смазано, растянуты штрихи вагонов, здесь и там дерев верхи сбиваются в колтун – мы едем и едим, и мы не делимся с людьми. За окнами зима в плохом пальто идет за литром, сетки решето вмещает также хлеб, паштет и «яйцы»; шмыгнул бигборд, где алчные китайцы вам телевизор дарят, чтоб смотреть в HD на вашу собственную смерть – на отражение в стекле, в просторе за ним – лица на фоне косогора; вот рюмка с Менделеевым – и та там отразилась, залпом выпита. Закатные на небе витражи. И думаешь: «А ну-ка, покажи соседке по купе тихонько дулю – что будет?» Может быть, как на ходулях, поднимется и выйдет, может, нет; в купе висит зловещий синий свет; и спать невмочь, а пить да говорить, на полустанках обрывая нить беседы – легче ей и проще мне, слова – одне, и тьмы в окне – одне. *** Я забываю недавнее, хоть и не был под «мухой»: на сцене дождь и от рояля тень, и к шороху нот прижавшееся ухо партера, лысеющего в темноте. Чей это был концерт и куда мы потом ходили?.. Вытерто тряпкой с доски, остался матовый след, от которого плохо зрачкам, как пальцам от пыли... В комнате воспоминаний афиши нет. ПРИВЫЧКИ ЗИМЫ Что более чешуя под слюдяным и невразумительным зимним солнцем – брусчатка с наледью или же черепица? что дым хотел бородато изобразить на небе? кто шатко движется средь сугробов узкой стезей, помавая локтями, точно пингвин неловкий – зачатками крыл? и зачем этот мезозой зимы здесь развели? отчего отсырели головки фонарей в метель?.. Так выглядит день, если таращиться из тепла наружу, попивая едкую дрянь – бледную тень крепких коньячных букетов, пахнущих в стужу не псиной, как в шансонетке, а старым йодом и каким-то веником с пектусином; зима вообще – если не цедра и хвоя – то ода аптечным запахам, и ее парусиновый, траченный снегом, угрюменький небосвод кого склоняет к философичному пьянству, кого к ситуативному блуду, а третьих берет размеренное отупение, похожее на постоянство. Привычки зимы, навыки жизни зимой. И тем не много, и вариаций мало: выуживание любого тепла из самой его вероятности, ныряние под одеяло при первой возможности, когда не надо ходить, готовить ужин, мыться и строить рожи зеркалу, бреясь; и все, что есть впереди заманчивого – это залечь и множить в себе, как некое сборное «итого», все теплодающие излучения: приятельницу, не снимая со своего, кошку в ногах, чай в стакане, чтение хорошей прозы; все, что есть под рукой и способно прельстить возможностью встречи с любыми формами согревания – широко приветствуется, а иначе нечего… И это пишет если не патриот заморозков и не седов прогулок по сопкам сугробов, то человек, чей рот никогда не кривился при слове «зима», чей гулок отзвук в пространстве и чей грандиозен размах в забытых людьми полях и любезных стуже лесах… Зима – это онтологический страх живого перед броском из пещеры наружу. *** Остывший чай заката, и наискосок и порознь гуси в небе тянут выи; у променада шторм, и в рытвинах песок, и ревуны гудят сторожевые. Ноябрь лежит, как медная доска, на этих склонах, склонных к анемии, прохожего спина – она тоска, и драпает под ветром драп… Прими я еще грамм двести – стану громко петь из «Тоски» или «Битлз» или марши, один на склонах, в лиственной толпе, и дело это в общем-то не ваше. Уже по вечерам седеет ствол платана и упорствуют эолы, раскачивая тяжких штор подол, и отсвет ночника метут подолы. И в доме тишина. Она сидит в пижаме в кресле, и меня листает, и жадный полумрак дает в кредит и блик, и тень. Их розница простая вас примиряет с жизнью за окном, с тоской водопровода в полвторого; и воздух спит, мерцает волокно ноябрьских заморозков, и пустеет слово, слетая сгустком пара изо рта, драконом смысла, что давно утрачен… На перекрестке пляшет пустота, чтобы согреться так или иначе. ПЛЕД Отыскав в кладовой старый плед и открытку с закоулками Ялты (мекка для падших духом, особенно – в несезон), я вспомнил осенний и прыткий дождичек, и себя, отраженным витриной; над ухом тарабанило по зонту и стекало по коже, и куртка казалась кварцем, вовсю блистая; помню, денег кому-то дал, чтоб не видеть рожи; помню – «форд» пролетел, что та холостая… Это было червонец с гаком тому. Распростившись с женою (думалось – не навсегда), а с отцом – навеки, я приехал сюда к друзьям; тучи шли стороною, за кудыкины горы; и мысли шли, как калеки – неизвестно куда, у них ведь своя забота… А моя была – продышаться от гари лета, а точнее – угара; и пить было неохота… И ночами, когда друзья, как хлеб и котлета, съединялись, - я думал: «Ну что еще может случиться тогда, когда уже все случилось». И придумывал разное, аж до озноба по коже, пытаясь высчитать очередную немилость. Осень в Крыму похожа на даггеротипы или картинки Тернера – всюду туманно: так, не разглядеть ни руку, ни пипу, стоя в пару на смертоносном кафеле в ванной. И даже эта баня у моря порою что-то там вылечить может, хоть пар и ломит кости дерев и столбов, и висит над горою… Жаль – не бывало тихо в ялтинском доме. РОЖДЕСТВО 1 Старухи молятся, кошки спят, дребезжат трамваи. Между прочим, падает снег, невпопад и не в такт механизмам судьбы, на которые не уповаю, ибо чему пристало – будет и так. Или эдак; или во сне, как наводнение, череп затопит щепой причин и трупами следствий, – неожиданное, но ожидаемое решение, за которым – гуськом – толпа босоногих бедствий. В околотке – холод, в мире тихо, как под одеялом в избушке, в лесу; сумрачные небеса за щекою прячут звезду, как флюс; и дуют от севера к югу вьюги на разные голоса. Но звезда прожигает ткани и плавит плоть; так – нарывает, и нерву орешь: – «Попусти!»; и волхвы задирают головы – там Господь, и идут, ибо знают пути и куда идти. 2 Не изба и не лес, но скала и пещера в ней. стужа судит свое, как, за волами, молвят волхвы, и, сдается, звезда в невозможной своей вышине, – не светило пространства, но нимб вокруг головы. Вы прошли этот путь, волхвы, и рады Дарам: прикровенно – Мария и, удивленно, – Иосиф; Все растворяется в Свете, и черного входа дыра охраняет вертеп, и ангелы простоволосы. Се – начало грядущего, ужас комет и планид, завершение драмы, кровь и грязь судеб… Переменчивый снег, неизменный рождественский вид, – как две тысячи с лишним тому, как вино и хлеб. ПОБЕРЕЖЬЕ Слабоумие сна, когда бесконечный «Титаник» тонет и тонет, под воду идут валторны, гобои дымящих труб, прощаясь заранее, а после, в виде воронок на глади – повторно. Декабрьский хруст пространства, соленая влага смывает пену с выбритого побережья, и ветер на ощупь сух, как гуашь на бумаге, и то, чем является даль – рисовали небрежно, на скорую руку; и все эти дни – зарисовка; не ври, что увидела ангела, это, в белом плаще, дама с собачкой-переводней, сама – полукровка, а тот унылый рыбак не похож вообще. Что бы мы делали, если бы вдруг лишили тебя и меня этой жажды – видеть иной покров бытия, если б небо, ставшее шире от взглядов твоих, вдруг обернулось стеной с евразией и мозамбиком сырых проплешин? Я знаю – тогда возвращаться в линейный ад городской геометрии, словно идти к заболевшей родственнице, ей принося наугад бильярдные апельсины, торт со съехавшим кремом (и вам ничего не отпишется, нет ничего); сколько еще доказательств к одной теореме нужно, чтоб обнаружить тень своего присутствия в зимнем просторе? И сколько грядущих рождественских скидок уму нужно, чтобы ущербного месяца долька в твой окунулась чай? Я вообще не пойму – как мы еще, в обставшей нас энтропии, чувствуем вермутность воздуха, терпкость стен? Если слова остались – не торопи их, скажешь потом, в приватной своей пустоте. Небрежное побережье в пене наката, мы его не запомним, как тысяча сто седьмую картину мира, взяв напрокат и вернуть позабывши: нечто стало – ничто. Вот, значит, сколь неумело мы смотрим в оба, туч распадается связь, а за ними, где мыслился кто-то очитый, – зияет, в микробах звезд, подкладка пространства, искрясь на воде. Мерзнешь, в себя забираясь поглубже. Это симптом стоящего у бесконечной воды под нескончаемым небом; штришок силуэта – он тоже был, он тоже оставил следы. |
ГолосованиеВыберите название/тему следующего раздела проекта "Вещество"ЖурналыКыштым-ГраниПятью пятьКочегаркаСОТЫРусское вымяВЕЩЕСТВОАРТИКЛЬЕВРОПЕЙСКАЯ СЛОВЕСНОСТЬЕВРЕЙСКАЯ СТАРИНАЗДЕСЬЛитСредаЗаметки по еврейской историиСемь искусствЛиФФтДАЛЬНИЙ ВОСТОККОВЧЕГОСОБНЯКМОСТЫМЕНЕСТРЕЛЬПриокские зориВИТРАЖИДОНСЕВЕРДРУГОЕ ПОЛУШАРИЕЛИТЕРАЮЖНЫЙ УРАЛБАЛТИКА-КалининградСеверо-Муйские огниНОВЫЙ СВЕТСлова, слова, словаЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИНАЧАЛОКАЗАНСКИЙ АЛЬМАНАХПять стихийЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАПИСКИСлово-WordГВИДЕОНКольцо АЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРАСорокопут [Lanius Excubitor]ДЕНЬ ПОЭЗИИЖурнал ПОэтовТело ПоэзииГРАФИТБЕЛЫЙ ВОРОНИНЫЕ БЕРЕГА VIERAAT RANNATЮЖНОЕ СИЯНИЕЛитературный ИерусалимДЕТИ РАФУТУРУМ АРТЧЕРНОВИКЗИНЗИВЕРЛИКБЕЗВАСИЛИСКДЕНЬ И НОЧЬУРАЛ-ТРАНЗИТНОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬЖурналы, публикация которых на сайте прекращена:ЧЕЛОВЕК НА ЗЕМЛЕИЛЬЯАРГАМАК-ТатарстанИНФОРМПРОСТРАНСТВОДЕРИБАСОВСКАЯ - РИШЕЛЬЕВСКАЯСТЕРЖЕНЬСВОЙ ВАРИАНТБАШНЯ22ВОЛОГОДСКАЯ ЛИТЕРАТУРАНАШЕ ПОКОЛЕНИЕУРАЛРУССКАЯ ЖИЗНЬАРТ-ШУМЛИТЕРА_DNEPRТРАМВАЙЗАПАСНИКЫшшо ОдынПРЕМИЯ ПБЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫЗНАКИ11:33АЛЬТЕРНАЦИЯ |