Людмила Херсонская

Каждый седьмой ребёнок. Стихотворения

Стихи Людмилы Херсонской удивляют странным сочетанием абсолютно современной поэтики с некой фольклорностью, со сказочной образностью народной поэзии. Херсонская легко переключает регистры стихотворной речи, переливающейся из строки в строку, наполняя сказовость остро современным содержанием. Её гражданская позиция при этом никогда не бывает декларативной, оставаясь художественным словом, которому подвластно всё – ирония, печаль и боль, улыбка, гнев и страдание, насмешка, всякое проявление человеческого чувства. Поэзия её – цельная и самодостаточная в своей реализации.

                                                                                                                                                                                                            Д. Ч.



 
* * *
 
Весь солдат болеть не станет –
только ноги, только руки,
только сильные метели,
только бедные дожди.
Весь солдат болеть устанет –
только грады, только буки,
только дуры налетели,
только радость впереди.
Только метеопогромы,
только гео-геростраты,
только девушка с указкой
тычет в карту как в живот.
Только молнии и громы,
только страшные утраты,
только день с пробитой каской,
только Бог не бережёт.
 
 
* * *
 
каждый седьмой ребёнок из десяти,
которого жалко бросить, но тяжко нести,
роет другому бездну, от неё не спасти.
 
оставшиеся братья – девять маленьких негритят –
хотят остаться в живых, но убить хотят,
делают, что хотят, в братскую бездну летят.
 
каждый тупой подросток, который заходит в класс,
кидается на учителя в профиль, потом в анфас,
каждый тупой подросток, он ненавидит вас.
 
для тупого подростка – виньетка, аттестат, выпускной,
больничный, отпуск, дополнительный выходной,
но он взволнован только взрывной волной.
 
каждый дурак, способный держать автомат,
держит его, не отдает, набравшись в умат –
стой кто идёт – переходит на мат.
 
стой кто идёт, в кого ты стрелять идёшь?
ноша под сердцем, в братскую спину – нож,
бездна рот разевает – не захочешь, а попадёшь.
 
 
* * *
 
На самом же деле, если укрыться одеялом вот так, с головой,
тогда сто процентов не будет второй мировой,
главное, лежать не дышать, не высовывать из-под одеяла ногу,
или высовывать, но понемногу.
Иногда можно вот так остановить войну –
осторожно высунуть ногу, потом ещё одну,
потом повернуться на бок, лицом к стене,
спиной развернуться к войне –
пусть за спиной делает что попало,
нужно только зажмурить глаза, на голову натянуть одеяло,
запастись хлебом, и когда мир сторожить станет совсем невмочь,
отламывать его по кусочку и есть всю ночь.
 
 
* * *
 
Не мешай, плачу. Плачу я, не мешай.
Мирный сосед чинит мирную крышу,
латает куски, траченые дождём или мирным градом.
А я плачу, вспоминаю детский кошачий лишай,
плачет под дождём кошка, я её слышу.
Дождь ей кажется адом.
Выскочить босиком, в охапку и – босиком назад,
грязная кошка с тяжёлой шерстью и мокрым взглядом.
не мешай, плачу, мама не разрешает.
В мирное детское время у ребёнка – собственный ад,
если кошки – у кошки лишай – нет рядом.
Мы плачем, я и кошка, и нам никто не мешает.
Девочка беженка из Донецка: – я построю для кошки дом,
у кого дом, тот не простужается и не чихает.
Спасти одну живую жизнь, хотя бы кошачью.
Кошке даже дождь объяснишь с трудом,
А как объяснить войну? – вздыхает.
Взрослая девочка. Не мешай, плачу.
 
 
* * *
 
враг не кончается никогда,
это просто беда, просто беда
проступает как лишайник на коре мозговой,
как под ногою мох,
враг там, где обижен твой, унижен твой,
враг там, где ты молчать не мог.
где ты хотел узнать, защитить, закрыть,
появляется враг землю копытом рыть,
копыту всё живое – кровь, смерть, земля.
от кремля от кремля
до самого крыма, до крыма
проложен мох, мох, мох,
а враг говорит мост, мост, мост,
и пожимают плечами, и отворачиваются, и проходят мимо
 
 
* * *
 
ой, кого ж мы искали-выбрали! от же человек-гроб!
чтоб его там и видели, чтоб его там, чтоб..
чтоб его там и чуяли, чур меня, чур, чур..
не спросили меня, хочу ли я! от же человек-кур!
что у него за соколы, беркуты, соболя!
что за стенами высокими! тля-человек! тля!
что в голове коричневой, в сером её порошке?
в гробовой тишине вторичной, в первичной его башке?
о чём он, паскуда, печалится? о чём он, страну хуля?
ой, не ждали, откуда свалится! для чего он свалился? для..?
 
 
* * *
 
Пуля в человеческой шее выглядит, как вшитый глаз,
как будто человек смотрит глазом из затылка своей судьбы.
Кто стрелял в спину? Кто отдавал приказ?
Кто будет хоронить и почём гробы?
Всё человеческое начинается и заканчивается войной.
Кто бы ни наступал, не поворачивайся спиной.
Говорит Господь: – Это от того, что народ Мой глуп, не знает Меня,
Неразумные они дети и нет смысла у них,
А дети думают, что они крепки, как броня,
что их массово шьют, и на всех хватит портних –
эти латают дыры, сшивают шейные позвонки,
пришивают оторванные пуговицы от руки.
А Господь говорит: – Они умны на зло,
но, – говорит Господь, – не умеют делать добра.
А неразумные дети, если выживут, думают, повезло,
А если умрут, думают, это было вчера,
а сегодня уже другой день,
и портнихи стоят с покрывалом и говорят: – Надень.
Долго ли видеть знамя, слушать звуки трубы?
Что за зверь пробудился? С кем воюет спецназ?
Кто стрелял в спину? Кто отдавал приказ?
Кто будет хоронить и почём гробы?
 
 
* * *
 
Из полуострова Крым они смогут сделать бордель,
или дешёвый номер, или дешёвые номера,
или большую расстеленную постель,
расстели и ложись, кто хочет, и все дела.
Там можно будет видеть кружевные трусы,
похожие на пену пива и пену волн,
стрелять с балкона под звуки дешёвой попсы,
смотреть порнуху, дрочить или жрать поп-корн.
 
 
* * *
 
зал, похожий на грядку,
сидящие по порядку
овощи разных народов,
ряженые в третьем ряду.
выполотые – в десятом,
семнадцатом, тридцать пятом,
поникшие и ожившие,
как брюква в новом году.
как кум да кума да дума
как дума про опанаса,
как все с ума посходили,
как к власти пришёл общак,
как мальчик, как красный перчик,
таскавший гб-портфельчик,
как щи из кислой капусты,
как овощи натощак.
 
 
* * *
 
Чего же ещё? Какого тебе рожна?
Твоя страна теперь не твоя страна.
Твой дом не твой, и улица не твоя,
И ты не ты, и я не из детства я.
В чужой толпе теряешь знакомый путь,
идёшь не своей походкой на не своих двоих.
Выдохнуть получается только если вздохнуть,
только на кладбище ещё узнаешь своих.
Чего же ещё? Каких подарков ты ждёшь,
в каком кулаке сжимаешь ломаный грош?
Видишь, какие рожи кривляются у дверей?
Всё равно открывать, поворачивайся скорей.








Валентина Жолудева¹. «Без названия».

 








¹Родилась в 1978 г. в Ленинграде. Закончила Санкт-Петербургский государственный университет, филологический факультет, кафедра английской филологии и перевода. С 2009 г. – член Союза художников России, секция графики. Участвовала в сезонных выставках СХ, в выставках молодых художников «Надежда».





К списку номеров журнала «ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА» | К содержанию номера