Главная | Журналы | Персоналии | Книги | Медиа | Проект АРЕаЛ | ГЕОЛОГИЯ | Только для своих | ПОМОЧЬ МЕГАЛИТУ | Спонсоры | Связь с координатором портала |
Центр |
Сергей ЗолотаревОб авторе: Родился в 1973 году в Жуковском, окончил ГУУ им. Орджоникидзе, профессиональный... >>> |
Михаил ПогарскийОб авторе: Родился в 1963 г. в Муроме, окончил механико-математический факультет МГУ... >>> |
Мартин ХайдеггерОб авторе: Немецкий философ. Создал учение о Бытии как об... >>> |
РегионыЦентрРоссияАбаканАнадырьАрхангельскАстраханьБарнаулБелгородБлаговещенскВладивостокВладикавказВладимирВолгоградВологдаВоронежЕкатеринбургИжевскИркутскКазаньКалининградКалугаКемеровоКраснодарКрасноярскКурганКурскЛенинградская областьЛипецкМоскваМосковская областьНарьян-МарНижний НовгородНовосибирскОмскОрелОренбургПензаПермьПетрозаводскПетропавловск-КамчатскийПсковРостов-на-ДонуРязаньСамараСанкт-ПетербургСаратовТверьТулаУлан-УдэУфаХабаровскЧебоксарыЧелябинскЯкутскЯрославльЗападная ЕвропаАвстрияАлбанияБельгияБолгарияБосния и ГерцеговинаГерманияИзраильИрландияИспанияНорвегияПольшаРумынияСловенияФинляндияКавказАзербайджанАрменияГрузияАзиатско-Тихоокеанский регионАзиатско-Тихоокеанский регионАфрикаАфрикаВосточная ЕвропаБеларусьМолдоваУкраинаЦентральная АзияКазахстанКиргизстанТаджикистанУзбекистанСеверная АмерикаКанадаСШАСтраны БалтииЛатвияЛитваЭстония |
Любовь КолесникЯ мешаю золото с серебром. СтихотворенияЯ МЕШАЮ ЗОЛОТО С СЕРЕБРОМ
* * *
В шесть часов проснуться от озноба и смотреть на электрод утра. Господи, зачем ты сделал, чтобы вместо сердца у меня дыра черная, горелая, сквозная, пустотою полная, была? В мир оттуда смотрит неземная, мраком багровеющая мгла... Холодно. Бессильем сводит руки и как будто отняты слова. Поднимаюсь. Надеваю брюки. Кофе ждет глумная голова. Господи! Зачем ты это сделал? Кофе выпит, но меня знобит, Залит серым и немного белым из окна индустриальный вид, Где-то там за серым скрыты звезды, и оттуда: – Не сходи с ума. Я тебя из праха взял и создал, все испортить ты смогла сама.
* * *
Я мешаю золото с серебром, я мешаю курево и вино и твоим прокрадываюсь двором. За окном темно. За окном, за кактусом, через тюль, где забор и старый зеленый дом, ты в дали высматриваешь июль. Я – видна с трудом сквозь тоску и ревность, сквозь города. Отрезая от сердца тебя как часть, я стояла, плакала. Как тогда – и стою сейчас. Помнишь, это было же, это бы ложью звать не стоило, но слова покидали губы, как воробьи. На дворе трава... Я мешаю вечно – тебя с собой, я мешала, но я не буду, всё. В плеере "Агата": окончен бой, Бог тебя спасет. Не пиши, пожалуйста, не маши, я следы запутываю, и в лес. Через тюль ты выглянешь – ни души. Никаких чудес.
* * *
ты сидишь на синей я на кольцевой зреет желтой дыней лунка над москвой
в ледяном просторе кроющих небес зреют горы горя набирают вес
холодом надутый я уже не жду в городском саду ты в городском аду
мир ужасно шаткий движется к концу мертвые лошадки мчатся по кольцу
* * *
Радищев матерился точно так, как я, увязнув в расписные хляби. – Опять застряла! Погоняй, дурак! У трав по берегам дорог оттенок жабий, их трогаешь, и на ладонях грязь от тысяч здесь проехавших, прошедших. – Ну, мертвая! Резвее понеслась! Кто бродит тут? Слепец и сумасшедший меж Питером блуждает и Москвой. Шаверма, шаурма... Бордюр, поребрик... Радищев спит, кивая головой – он так войдет в нечитанный учебник. Все тот же мост, и там опять ремонт, как в тысяча семьсот бог весь каком-то, и бригадир пьянчуга, идиот, мерзавец, вор; и тянется раскопка. Здесь экскаватор водит крепостной, и барин наземь харкает из "прадо". Радищев, милый, выпейте со мной, не откажите, нам обоим надо! Похмелье. Тошно. Значит, я живу. Я, значит, еду. – Н-но, пошла, подруга! Беспечный путь из Питера в Москву, Дорога от Москвы до Петербурга.
* * *
Шиннейд О’Коннор села на велосипед. Шиннейд О’Коннор делает все всерьез. Гонит в туман полей королевы Медб. Где их найти в Чикаго? Другой вопрос. Странная девочка брила упрямый лоб, истово верила в Господа, как могла. Пела, как проклятая, не умолкая – чтоб никому не хотелось выспросить, как дела. Странная женщина замужем и с детьми, с горлом серебряным, татуировками на лице… Шиннейд О’Коннор не надо домой к семи: на велосипеде, с трилистником на кольце Шиннейд О’Коннор в поля королевы Медб едет, чтоб только голос оставить всем, ныне и присно едящим свой пресный хлеб, а себя – Тому, Кто знает ответ – зачем.
* * *
Готичный дух морозовских казарм, оккультное и темное Затьмачье! Тошнит с тверской настойки местный Сартр и бродит призрак с головой собачьей, где постиндустриальный зиккурат в пустую реку сбрасывает яды... Пожалуйста, езжай в свой Ленинград, тут слишком страшно, тут тебя не надо! Торчащий обелиск – как в сердце кол, и в мутном инфернальном хороводе чудовищ из ближайших профтехшкол ты тоже превратишься в нечто вроде...
Но ты идешь, не глядя на перрон, несешь стиха серебряный патрон.
* * *
А.Ф.
Между садиком и моргом, между мною и тобой, между горем и восторгом шар кружится голубой – от царя до перестройки и обратно до царя, от попойки до попойки, с мая и до октября. Мы на беспокойном шаре одиноки и пусты, в непроглядно мутной хмари жжем хрустальные мосты. Вечно, здорово, нелепо! Вот бы спрыгнуть – а куда? Вот сюда – и пальцем в небо, где горит, горит звезда.
* * *
не хочу сигналы из космоса получать по страницам страдать и странствовать в соцсетях дай мне просто выспаться помолчать и забыть о том что я у тебя в гостях и не думать что мы у господа так же все и дороги свои свивая в тугой клубок просто ехать вперед по асфальтовой полосе повторяя урок что опять не пошел мне впрок я была неприлежна смотрела по сторонам и считала ворон разбивавшихся о стекло я себя вычитала делила на стыд и срам выходила к доске гробовой и не помогло и теперь в моем ранце усталость тоска и грусть рассыпаются пеплом сожженные дневники отпусти меня вылететь выдохнуть я вернусь вопросительный знак поставить в конце строки
* * *
сияет солнце коктебелое и жарит камни добела выносят женщины дебелые в зной истомленные тела
по морю барабульки шастают их ловит дяденька в ведро проходят человекоразные и улыбаются хитро
писатель пишет в доме творчества играет мальчик на трубе и в сердце что-то жжет и корчится наверно память о тебе
* * *
Ржев – роспись белого фарфора, легка художника рука. Висят над памятью собора сиреневые облака. Взвоз в обрамлении чугунном, мосты, меж ними ледостав. Звенит мороз по легким струнам сухих и безымянных трав. Никто не думает о смерти, на ветках снега бахрома. А в том проклятом сорок третьем была такая же зима.
* * *
На улице Тамары Ильиной измучены ремонтом теплосети. Мы на краю земли. Постой со мной, поговори о вечности и смерти. Коричневые трубные тела чугунные лежат в осклизлых ямах. Ты был другим. И я с тобой была, и холод был несильным и неявным на улице Тамары Ильиной, которая – лишь имя на табличке. Усталый слесарь месит ржавый гной и мрачно матерится по привычке, роняя ключ. Мы вместе, но с трудом. Тверь мерзнет. Выдыхаю на ладони. Вода в траншее отражает дом, минвату облаков на небосклоне, тень трактора и нас двоих. С утра мужик, увязший в самогонной топи коснется батарейного ребра и хмыкнет: – Ишь ты, наконец-то. Топят.
* * *
В Коломне красиво осенью, но тоска. Нарядные двухэтажки вокруг кремля... Я со стены спускаюсь, как в батискаф, кирпичный круг затянется, как петля. Оттуда уже не выйду, и пропаду там, где дрова монастырские на траве, где утки ночуют толстые на пруду, где у тебя и так есть каких-то две. И ты, меж нас лавирующий в грязи, пытаешься не юродствовать, не брюзжать, идешь в синий домик, в домике магазин. В Коломне красиво осенью. Уезжай.
* * *
Люба, давайте без мата, смертей, стаканов водки, поменьше Сталина и войны. Больше пейзажей, не надо быть слишком странной, ходит молва, что вы пьете или больны. Женщине в сорок не стоит носить лосины, штанги с гантелями тоже вам ни к чему. Верно подайте лирику и Россию, нужно красивое, не про суму/тюрьму, не про вот это ваше – завод, работу, трубы промзоны, мрак, безысходность, тлен. Чтобы читатель, преодолев зевоту, понял – поэзия нас подняла с колен.
|
ГолосованиеВыберите название/тему следующего раздела проекта "Вещество"ЖурналыКыштым-ГраниПятью пятьКочегаркаСОТЫРусское вымяВЕЩЕСТВОАРТИКЛЬЕВРОПЕЙСКАЯ СЛОВЕСНОСТЬЕВРЕЙСКАЯ СТАРИНАЗДЕСЬЛитСредаЗаметки по еврейской историиСемь искусствЛиФФтДАЛЬНИЙ ВОСТОККОВЧЕГОСОБНЯКМОСТЫМЕНЕСТРЕЛЬПриокские зориВИТРАЖИДОНСЕВЕРДРУГОЕ ПОЛУШАРИЕЛИТЕРАЮЖНЫЙ УРАЛБАЛТИКА-КалининградСеверо-Муйские огниНОВЫЙ СВЕТСлова, слова, словаЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИНАЧАЛОКАЗАНСКИЙ АЛЬМАНАХПять стихийЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАПИСКИСлово-WordГВИДЕОНКольцо АЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРАСорокопут [Lanius Excubitor]ДЕНЬ ПОЭЗИИЖурнал ПОэтовТело ПоэзииГРАФИТБЕЛЫЙ ВОРОНИНЫЕ БЕРЕГА VIERAAT RANNATЮЖНОЕ СИЯНИЕЛитературный ИерусалимДЕТИ РАФУТУРУМ АРТЧЕРНОВИКЗИНЗИВЕРЛИКБЕЗВАСИЛИСКДЕНЬ И НОЧЬУРАЛ-ТРАНЗИТНОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬЖурналы, публикация которых на сайте прекращена:ЧЕЛОВЕК НА ЗЕМЛЕИЛЬЯАРГАМАК-ТатарстанИНФОРМПРОСТРАНСТВОДЕРИБАСОВСКАЯ - РИШЕЛЬЕВСКАЯСТЕРЖЕНЬСВОЙ ВАРИАНТБАШНЯ22ВОЛОГОДСКАЯ ЛИТЕРАТУРАНАШЕ ПОКОЛЕНИЕУРАЛРУССКАЯ ЖИЗНЬАРТ-ШУМЛИТЕРА_DNEPRТРАМВАЙЗАПАСНИКЫшшо ОдынПРЕМИЯ ПБЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫЗНАКИ11:33АЛЬТЕРНАЦИЯ |