Марина Саввиных

Дома из песка, побывавшего речью… Стихотворения


***
Допой свою песню, зеленоволосая вила,
При полной луне, при мелькающем белом огне,
Чтоб гулкое утро бестрепетно остановило
Русалочий плач и качанье венка на волне.
Но если золою присыплет рассвет буераки,
Пока над прудом насекомый колдун не умолк,
Увидит заря, как тропою крылатой собаки
По следу людскому несется сверкающий волк…
Дремотное племя! Тоска, бесприютность, докука…
Что норов – то омут … отрепья из черной парчи…
Постылое имя Даждьбожьего блудного внука
И стонет, и вьется, и рвется куделью в ночи…

СТИХИ ТРЕЧЕНТО

Близ бурных волн, блиставших под луною,
О песнь, родившаяся в ночь средь рощи,-
В лугах ты завтра встретишь мирный вечер!
                                     Петрарка


Ветвистые канцоны и секстины…
Стихов переплетающихся сучья…
Ячеек и колец игра паучья…
Дразнящий свет из темной сердцевины…
Вот разуменья истинное рвенье!
С безумца же, мой друг, и взятки гладки…
Флоренция тоскует по Равенне,
Весь Авиньон – в любовной лихорадке!..
Вздымает Арно сумрачные воды,
Толкая берега свои, как двери,
И орошает влагой неба своды,
Тяжелые, как  вздохи  Алигьери…
В траву, шумя,  склоняются глаголы…
Причастий размыкаются спряженья…
Неизъяснимы -  имена и  долы,
И  рифмы падают  в изнеможенье…
Свиваются луга, луна и волны,
Белесые стволы в вечернем парке,
И, словно лавр, вовеки благовонны
Возлюбленные Данте и  Петрарки…

***
На затхлом чердаке пятиэтажки
Вторые сутки умирает ангел -
Среди окурков и разбитых ампул,
И много раз использованных шприцев,
Разбросанных  в зиянии окошка,
В ошметках тленьем тронутой бумаги
И  бурым окропленного тряпья…

Разрушенное,  скомканнное тело
Отказывает ангелу в служенье,
А кроткий дух усовестить не в силах
Неуправляемую оболочку -
Ни тем, что есть еще на этом свете
Сугубо неотложные дела,
Ни тем, что есть еще на этом свете
Сердца, которым будет очень больно
Урату понести… не внемлет тело…
Оно вполне конкретно умирает…
И пульс частит… и жар его сжигает…
И светлое  сознание мутится…
И даже христианские заветы
Не помогают ангелу в сей час.

Когда обшарпанное полнолунье
Сползает по царапающей крыше
В разверстый зев чердачного окошка,
Сюда приходит бедный параноик…
Еще вчера неотразимым ломом
Он раскроил вражине черепушку
И затащил  - гордяся! – на чердак
Бесчувственное вражеское тело…
Теперь он смотрит… в сумраке чердачном
Изогнутым крестом оно зияет…
Как будто лунка сделана в полу –
И из нее такая веет сила,
Что выдержать не может сумасшедший
Ее испепеляющего зова…
Она, как некий яд, струится в вены,
В зрачки и сухожилия безумца,
И тот, впадая в медленный припадок,
Визжит и бьется… и кровавой пеной,
Как мерзким словоблудьем наркомана,
Исходятся зловонные уста…

Тогда – как бы во тьме зачуяв Бога –
Дух отверзает горестные очи…
- Восстань! – глаголет Он –
И виждь, и внемли, и жги сердца людей!..
И параноик,
от судорог и язв освобожденный,
лежит до утра – рядом с хладным трупом…
и  мутные зрачки его – как совесть –
сжигает свет божественный… пусть люди
с восторгом говорят: пришел Поэт
Нас известить об Истине предвечной…

***
Твоя мечта – стать деревом. Оно,
Такое вертикальное, сквозное,
В надёжном грунте укоренено
И спасено от холода и зноя.
Волшебное желанье улететь –
Его подземной правды испытанье.
Зефирами колеблемая клеть –
Не тяжкий плен, а тело улетанья,
Как время, постоянного… Твоя
Мечта – и улетать, и оставаться.
И гнать – и звать. Стоять – и рассыпаться.
Быть – и не быть. Любить – и нет…
А я…

НИЩАЯ У КОСТЁЛА СВ.АННЫ. ВАРШАВА.

Я теперь и сама знаю, как это бывает,
Когда тебя ржавым к сырой доске прибивают…
Думали – пальцы… а это моё крыло.
Мокрые пёрышки. Ветром их размело.
К дереву с кровью прилипли нежные перья.
Господи! Дай мне веры среди неверья!
И когда кол пробьёт позвоночник мой –
Сделай меня ступенями к храму твоей святой!
Нет на земле смиренней высокомерья…

К ВОПРОСУ О НЕВОЗМОЖНОСТИ ДИАЛОГА

Бьющийся о стекло, конечно, не понимает,
Что боль и холод не свет ему причиняет,
И возвышает гнев на желанный свет,
Уверенный, что стекла между ними нет.
Если бы знать, увериться – на мгновенье! –
Что причиняет боль не свет, а само стремленье,
Если бы открыть отчаянья благодать:
Изнеможенье звать и невозможность – вспять!
Стало быть, разговор – кристалл беспощадной тверди
И достигается только ценою смерти?
Стало быть, весь твой свет – только в конце тоннеля?
Поговорим едва ль… или же – еле-еле…

НАДПИСЬ НА КНИГЕ

                    И.К.

В этих тихих тенётах запутано сердце моё.
В этой лёгкой куртине моею окрашены розы
Фосфорической кровью… как долго болит остриё,
Претерпевшее в сердце жестокие метаморфозы.
Вся его острота – не длиннее последнего дня:
Что-то кружится в воздухе – желчно, как пух из подушки…
Ты хотел поиграть, а наткнулся во тьме на меня.
Мне ведь тоже слова заменяли когда-то игрушки!
Что ж, играй, дорогой! Здесь и флейта, и галльский рожок,
И волшебный станок, превращающий мысль человечью
В золотистые струйки, в звенящий горячий песок,
Чтобы строить дома из песка, побывавшего речью…

***
Пусть остаются леса! Пусть с картинами вместе наброски
Вечно живут! Пусть огня избежит черновик!
Все голоса опираются на подголоски,
Если уж хор в голове ниоткуда возник!
Тонкое тело мгновенного замысла – хрупко,
Но никогда не обманется тот, кто из ласковых недр
Всебытия и обмана в свой контур втянул, словно губка,
Очерки проб и ошибок - так выдохи втянуты в метр…
Сын рассечёт – внук, любя, соберёт и залечит!
Небо хранит отдалённых миров чертежи.
И, как титан, подставляющий вечности плечи,
Всю его ношу, художник, прими и держи!  

К списку номеров журнала «НОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ» | К содержанию номера