Главная | Журналы | Персоналии | Книги | Медиа | ПОМОЧЬ МЕГАЛИТУ |
Центр |
Ирина ВерховыхОб авторе: Литературовед. Доцент кафедры «Русский язык» Московского... >>> |
Нина ЛипатоваОб авторе: ... >>> |
Иван МедведковОб авторе: Прозаик. Родился в 1989 году. Окончил ВУИТ. Публиковался в коллективных... >>> |
РегионыЦентрРоссияАбаканАнадырьАрхангельскАстраханьБарнаулБелгородБлаговещенскВладивостокВладикавказВладимирВолгоградВологдаВоронежЕкатеринбургИжевскИркутскКазаньКалининградКалугаКемеровоКраснодарКрасноярскКурганКурскЛенинградская областьЛипецкМоскваМосковская областьНарьян-МарНижний НовгородНовосибирскОмскОрелОренбургПензаПермьПетрозаводскПетропавловск-КамчатскийПсковРостов-на-ДонуРязаньСамараСанкт-ПетербургСаратовТверьТулаУлан-УдэУфаХабаровскЧебоксарыЧелябинскЯкутскЯрославльЗападная ЕвропаАвстрияАлбанияБельгияБолгарияБосния и ГерцеговинаГерманияИзраильИрландияИспанияНорвегияПольшаРумынияСловенияФинляндияКавказАзербайджанАрменияГрузияАзиатско-Тихоокеанский регионАзиатско-Тихоокеанский регионАфрикаАфрикаВосточная ЕвропаБеларусьМолдоваУкраинаЦентральная АзияКазахстанКиргизстанТаджикистанУзбекистанСеверная АмерикаКанадаСШАСтраны БалтииЛатвияЛитваЭстония |
Александр ШерстюкИз давнего. СтихотворенияАист Поэма средневековья
Боль моя, боль, терплю, хороню. Кружится птица аист. Вяз под гнездом засох на корню. Молча терплю. И срываюсь.
Крикну – и тут же больней огорчусь. Звук застревает жутко. Нет, не расколота туча чувств, вспыхнула – молния куртки.
Вязнет мой крик на подходе ко рту, гаснет на подступах к яви. Что-то мешает ему за версту, будто заслонку ставит.
О, сколько знаем того, что могло б яростнеть менее часто! Но ведь тогда нас из баньки в сугроб вряд ли несло б качаться.
Пыл красноярый и снежная пыль, духу поддать, остудиться – вот и былина наша, и быль, это в крови. Наша кровь не водица.
Это как тайная сладость живёт в наших костях желтоватых, душу томит, ищет выхода, жжёт – ядом, отравой, отрадой.
Редкая щедрость – голов не считать, дров наломать из оглобель. Позже, как Грозный, со свечкой стоять, в небо глядеть исподлобья.
Нет, ни щепоткою кроткой перстов, ни воздаяньем сторицей, памятной массой надгробных крестов – сделано – не откреститься.
Это наследство у нас не изъять самым всевластным мандатом. Русская участь – не буквица «ять», плавить её чревато.
Буквицу плавить – и то стерегись, жгучи свинцовые крошки. Опустошённость отстрелянных гильз глаз пустотой стать может.
Больше ожжёшь – злей пробудится зверь, когти свирепо напомнят: мы, в большинстве, лишь вчера из пещер вышли, не выстроив дома.
Вот положеньице! В толще веков, меж первобытьем и чаемой новью, быть посредине – большевиком вечного средневековья.
Ветер истории бьёт в паруса, в наши, мы верим отваге. А парусов наших высь и краса – кровью набухшие флаги.
Страсть без пристрастья – без пламени дым. Гнём свою линию чётко. На перегибах этих стоим. Гибельно. Безотчётно.
Сын, добрый молодец, против отца. Брат супротив своих братьев. И ведь не красного ради словца – нет, всегда высшего ради.
Русский один – анекдотный дурак, два – означает драку. Вот ведь в присловьях закручено как, нам придавая смаку.
С этим расстаться – кишка тонка. Нам чем лютей, тем блаженней. Свергнуть мы и не пытались пока междоусобиц княженье.
Издревле дань мы ему отдаём не куньим блестящим мехом – шкурой своей и потом вороньём, злобным кикиморьим смехом.
Странная братская эта вражда! С ней мы одной едины. В каждом из нас Золотая Орда – нет золотой середины.
Крайностей удаль с нами всегда. Это какое-то иго! Лихо нам что? Горе нам не беда, лишь бы рубиться лихо.
Так, что налево один всего взмах – переулочек в массах. Если ж направо направим его – целая улица сразу.
Эти проспекты в ударе творя, так мы уже размахнулись, что, поглядишь, ни кола ни двора – буйный бурьян вдоль улиц.
Тройкой летим, на гнедых, вороных – посторонись! – обгоняем. То, что почти не осталось их, только потом замечаем.
Многое мы замечаем – потом! Задним умом – в два ока. Будто нарочно прощения ждём – хоть бы за давностью срока. Только ошибки не все пустяк. Есть – бинт вначале чистый, позже – телец кровяных сквозняк через века сочится.
В каждой из пор он пронзительно есть. Но... да не в том ли счастье, что не иссяк до конца ещё весь он в нашей дикой страсти.
Так пропитаться не многим дано – горько, солёно, больно. Мы протрухлявели б, видно, давно, если б без боли и соли.
Мы ведь не просто живём да жуём. В том вся загвоздка наша, что если даже жуём живьём, то – чтобы жизнь была краше.
Общая жизнь. Там, где всем хорошо. Наша мечта такая! Мы и себя сотрём в порошок, коль станем жить не веками,
а лишь сегодняшним гладким днём. Глаже нам быть – на орбите! Родина, родина... С нею вдвоём нам ли застрять в обиде?
Не разойтись, даже если зайтись, ожесточась на жестокость. Нет, даже столбикам на пути свойственна некая стойкость.
Тем, что топорщатся что ни верста, будто для неба сваи. Мы мимо них пролетаем, свистя, их и друг друга сбиваем.
Короток век наш. Но Родины век всё же и нашим мерим, так же как далей её разбег – холмиков тихим метром.
Ляжем и мы. Но одно б успеть – слиться с таким унисоном, многоголосье такое бы спеть, что не споёт никто нам.
В хоре таком стоять на своём можно с тем большей пользой, что мы и так стоим на одном шарике – камешке скользком...
Пусть же летит к моему очагу вновь на круги свои аист. Я его криком больным не спугну. Крика я сам пугаюсь.
1977
Лето (из поэмы этюдов «Времена года»)
Пока сады любили и качали пузатых деток на густых руках, играли рыбы, зрели помидоры, как жареные луны на зубах, вникали лошади ноздрями и нутрами в курчавость дыма и в крылатый лай; пока кошачьи язычки хлестали могучую тягучесть молока, кастет цеховый, грохот китобойный лупил полулюдей, полубогов, давились рельсы каторжным составом, в проглот летели уханье и свист;
пока елозилась русалка с чародеем, дубящим был для чешуи износ, в пыли галдели непонятные цыгане, лечила цыпки жаркая моча, травились смогом горы монументов, мельчая, сыпался неистовый гранит;
пока потели масляными пятнами консервы в цирках оловянных стен, плыл и дрожал за собственное место в чужой тарелке бедный холодец, просили лапками убитые лягушки обвала неподвижным облакам, –
всё это разукрашенное время, всё это карнавальнейшее время висел я над землёю в центре света, висел я невесомо, поднебесно, замедленно, тихонько, постепенно всходил загар зарёй на мои веки,
топор пожарный, красный, обагрённый был занесён над лозунгом «НЕ СМЕТЬ!».
1965
*** Возлюбил я Христа, да Иуда расцвёл. Кто тот первый – кто первый взял лейку и, приметив ничтожный вначале росток, кто жестяность осоки взлелеял?
Узнаю тебя, травка вольтеровых губ! Вроде б нет в кислоте твоей гнева, но протравливаешь и дырявишь вглубь, как смешок – орлеанскую деву.
Нет проклятья грызущей способности той – между лбом и затылком скрытой. Чем всеяднее внешне кислый настой, тем он внутренне ядовитей.
Это всё же болотный смердящий харч! Имя им легион – кто ретиво сочно чавкает и чей харк возрастает акселеративно.
Ты пробудишься ль, явь равнодобрых уст? Что мне сделать, какое чудо, чтоб навек опротивел победный хруст, сила б скинула путы блуда?
Чтобы дух невесомость познал до того, как получит жильё на небе. Чтоб не зол, не лукав был глагол его и назойлив чтоб тоже не был.
И Христа возлюбить не за то, что, как кровь, запеклись Его охры повсюду, а что, видя баранью осанку голгоф, смог Он ноги помыть Иуде.
1975 |
ГолосованиеВыберите название/тему следующего раздела проекта "Вещество"ЖурналыСИБИРСКИЕ ОГНИВРЕМЕНАКыштым-ГраниСОТЫВЕЩЕСТВОАРТИКЛЬДАЛЬНИЙ ВОСТОККОВЧЕГМОСТЫМЕНЕСТРЕЛЬПриокские зориВИТРАЖИДОНДРУГОЕ ПОЛУШАРИЕБАЛТИКА-КалининградНОВЫЙ СВЕТНАЧАЛОСлово-WordКольцо АЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРАДЕНЬ ПОЭЗИИЖурнал ПОэтовСВОЙ ВАРИАНТГРАФИТИНЫЕ БЕРЕГА VIERAAT RANNATЮЖНОЕ СИЯНИЕЛитературный ИерусалимЖурналы, публикация которых на сайте прекращена:Пятью пятьКочегаркаРусское вымяЕВРОПЕЙСКАЯ СЛОВЕСНОСТЬЕВРЕЙСКАЯ СТАРИНАЗДЕСЬЛитСредаЗаметки по еврейской историиСемь искусствЛиФФтОСОБНЯКСЕВЕРЛИТЕРАЧЕЛОВЕК НА ЗЕМЛЕЮЖНЫЙ УРАЛИЛЬЯСеверо-Муйские огниАРГАМАК-ТатарстанСлова, слова, словаЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИКАЗАНСКИЙ АЛЬМАНАХПять стихийЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАПИСКИГВИДЕОНИНФОРМПРОСТРАНСТВОСорокопутДЕРИБАСОВСКАЯ - РИШЕЛЬЕВСКАЯСТЕРЖЕНЬТело ПоэзииБАШНЯБЕЛЫЙ ВОРОН22ВОЛОГОДСКАЯ ЛИТЕРАТУРАНАШЕ ПОКОЛЕНИЕУРАЛРУССКАЯ ЖИЗНЬДЕТИ РАФУТУРУМ АРТАРТ-ШУМЛИТЕРА_DNEPRТРАМВАЙЧЕРНОВИКЗАПАСНИКЗИНЗИВЕРЫшшо ОдынПРЕМИЯ ПБЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫЛИКБЕЗЗНАКИ11:33ВАСИЛИСКДЕНЬ И НОЧЬУРАЛ-ТРАНЗИТНОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬАЛЬТЕРНАЦИЯ |