Владимир Семибратов

Сквозь заросли судьбы на поэтический Эверест. Виктор Сербский

 


...Ползу по зарослям судьбы…


…Своим путём взойти на Эверест.


Поэзия – мой Бог…


Виктор Сербский



 


Любой мало-мальски осведомлённый о Братске человек знает: для этого сибирского города самыми знаковыми являются знаменитая Братская ГЭС и не менее знаменитая Библиотека русской поэзии XX века, носящая ныне имя её основателя Виктора Соломоновича Сербского (1933–2011).


Этому гению места и посвящена вышедшая в Братске книга «Из зарослей судьбы»1, название которой невольно отсылает к сборнику самого её героя «Заросли судьбы», дважды (в 2003 и 2008 гг.) издававшемуся в г. Иркутске. По мнению Василия Скробота, «даже одно это название говорит о многом, особенно слово “заросли”. Считаю, что так сказать мог только поэт. Это слово точно и красноречиво характеризует жизнь автора. В таких зарослях можно легко затеряться, заблудиться и не найти свою дорогу, чтобы выйти к солнечному свету и теплу» (с. 108).


С этими словами перекликаются рассуждения Сергея Маслакова, который в открывающей книгу документальной повести «Сквозь заросли судьбы» отмечает: «Сейчас, когда Виктора Сербского нет, разобраться в этих “зарослях” могут только его родные – прежде всего жена Мария Петровна и младшая дочь Екатерина. Екатерина Викторовна, профессиональный библиограф, продолжила дело отца, возглавив библиотеку его имени» (с. 5). 


И не только продолжила, добавим мы, но и, как показывает вышедший сборник, всячески содействует тому, чтобы память о её отце не ослабевала. Не случайно составленное Екатериной Сербской совместно с издателем и редактором из г. Екатеринбурга Борисом Вайсбергом первое издание книги «Из зарослей судьбы» (Братск – Екатеринбург, 2013) было приурочено к 80-летию со дня рождения  выдающегося российского библиофила. Во вступительной статье его дочь объяснила тогда читателям, почему сборник назван именно так, отослав, в частности, к строкам стихотворения отца, в котором он, рождённый в Верхнеуральском политическом изоляторе, признаётся:


 


Просёлками с клеймом проклятым


Ползу по зарослям судьбы…


 


«…Выражение это – ЗАРОСЛИ СУДЬБЫ, – написала Екатерина Викторовна, – кажется нам очень символичным, образным, ярким применительно к жизни Виктора Сербского. Захотелось сохранить его и в названии нашей книги».


Вошедшие в братский сборник материалы разделены на пять частей, в каждой из которых на первое место выходит та или иная ипостась многогранной личности: «Сквозь заросли судьбы», «Защищающий слово», «Человек космический», «Великий книгочей», «Своей тропой взойти на Эверест» (в последнюю включены фрагменты из «Записок библиофила» Виктора Соломоновича и некоторые его наиболее знаковые стихи).


Большинство страниц книги отведено воспоминаниям 25 авторов из Братска, Иркутска, Магадана, Забайкальского края, Екатеринбурга, Кирова, Санкт-Петербурга, Пскова, Самарской области, Новороссийска. Всех их с полным правом можно назвать людьми орбиты Сербского, на что наталкивают, в частности, рассуждения Романа Чайковского, открывающие его эссе «По общности судеб (Булат Окуджава и Виктор Сербский)». Булата Шалвовича он характеризует как «некое объединяющее общество начало; как поэта и человека, который буквально втягивал в свою орбиту не только тех людей, имена которых стоят перед многими его стихами, не только его близких, не только его друзей, но и сотни, если не тысячи, других безвестных, далёких, но попавших в поле его магнетизма. Все они – счастливые пленники Булата Окуджавы» (с. 55).


Одним из таковых, несомненно, был и Виктор Сербский. Однако, подобно знаменитому барду, он и сам являлся вполне самодостаточной планетой, вокруг которой вращались другие «пленники», тянувшиеся к «счастливому безумцу книголюбства», «яростному собирателю литературы» (с. 60), как называл Сербского Окуджава. И каждый из них, посылая в Братск свои и чужие поэтические томики, без преувеличения, был исполнен гордости от причастности к великому делу сотворения единственной в стране и мире Библиотеки русской поэзии XX века.


Виктор Соломонович обычно скромно называл себя «провинциальным библиофилом» (как, например, в подзаголовке книги «Переход через Ангару», изданной в 2004 г. в Екатеринбурге – Братске). Однако соприкасавшиеся с ним люди неспроста ощущали его «континентальный» (Борис Вайсберг, с. 144) и даже «космический» (Георгий Житихин, с. 101) масштаб. Да и сам он чувствовал себя таковым, о чём говорят его фразы типа: «Россия шлёт» (Надежда Яньшина, с. 128). Это как у дарившему Сербскому свои книги Валентина Распутина в «Прощании с Матёрой»: «Русь печи топит». Впрочем, библиофил, как и поэт, не может быть столичным или провинциальным: он либо есть, либо его нет, поскольку и книгособирательство, и поэзия – это, прежде всего, состояние души и образ жизни.


Не случайно многие из тех, кто близко знал знаменитого братчанина, вспоминают его таким: «…Вечно с портфелем, набитым книжками, книжищами и книжечками, Сербский мчал от одного букиниста к другому, переходил от большого поэта к малому, ладил свои маршруты от стихотворца к графоману, будучи одержим одной, вечно озарявшей его… страстью – снабдить добытое непременным автографом» (Анатолий Кобенков, с. 51).


В результате число книг с дарственными надписями авторов в более чем 30-тысячном собрании Сербского превысило 6 тысяч. При этом, по мнению собирателя, автограф, чтобы быть полноценным, должен состоять не менее, чем из восьми слов. В воспоминаниях библиотекаря Галины Гнечутской, ставшей сотрудницей созданной Виктором Соломоновичем библиотеки, по этому поводу сказано: «Имея отношение к книговедению, я нигде не встречала нормативов автографа: не менее восьми слов. Я и прежде спрашивала Сербского об этом, но он уклонялся от ответа. Однажды я решила прийти к нему с конкретной целью и почти с порога задала свой вопрос: “Кто придумал такое правило – не менее восьми слов в автографе?”. – “Да я и придумал, потому что восемью словами можно выразить мысль”, – скромно заметил Виктор Соломонович. Я обрадовалась такому чудному его изобретению! Благодаря ему, мы можем читать мысли поэтов в их единственном экземпляре!» (с. 98). 


То же Сербский повторил и в частном письме, указав на то, что автографы – «принадлежность книги. Есть искусство автографа. Но оно, как и всё значительное, редко. 8 слов – это отрезок, на котором в русском языке размещается законченная мысль» (Надежда Яньшина, с. 131).


Критерию этому, правда, далеко не все придавали такое большое значение. Об этом свидетельствуют надписи на книгах, подаренных Виктору Соломоновичу и его дочери Екатерине. При этом «…многие книги… не с простыми автографами (такому-то с уважением!), а с проникновенными посвящениями, поэтическими и прозаическими, серьёзными и шутливыми, с рисунками и шаржами!» (Зоя Ян Фа, с. 89).


Образцы этих автографов, щедро разбросанных по страницам всего сборника «Из зарослей судьбы»,  можно увидеть и на обложке, и на вкладке  с иллюстрациями. Среди дарителей – поэты Булат Окуджава, Евгений Евтушенко, Роберт Рождественский, Борис Чичибабин и многие-многие другие, считавшие Сербского не только собирателем, но и равным им собратом по литературному цеху. Не случайно он, автор многих поэтических и прозаических книг, состоял в профессиональном Союзе российских писателей. 


Виктор Сербский был одним из активных членов Организации российских библиофилов. Несмотря на нездоровье и дальность пути, он старался принимать участие в ежегодных библиофильских встречах, которые проходили  в различных городах европейской части страны. Разумеется, эта его ипостась также нашла отражение на страницах сборника (см., напр., с. 129, 142, 148, 161–162), выход которого в свет любезен сердцу любого книжника.


Изящно отпечатанная в братской типографии «Полиграф» на средства администрации города (их, к сожалению, хватило лишь на 300 экземпляров) книга отчасти воплотила в жизнь мечту Екатерины Сербской, высказанную ею в первом издании: «Хочется надеяться, этот наш сборник – не последняя книга о папе. Будут ещё “ИЗ ЗАРОСЛЕЙ СУДЬБЫ – 2, 3” и т. д.». 


Выражает такую надежду и автор этих строк, который при всех достоинствах издания не может не указать и на некоторые его недостатки, легко устранимые при умелой редакторской и корректорской правке. В  таком случае исчезнут лишние и появятся отсутствующие знаки препинания, не станет шрифтового разнобоя в цитатах из писем и стихах, будут устранены орфографические погрешности.


Редактор-профессионал наверняка сократит и «причешет» некоторые неоправданно пространные тексты, сопровождённые к тому же слабыми стихами мемуариста, расшифрует непонятные непосвящённым сокращения, постарается пояснить или исключить нестыковки в изображении одних и тех же событий различными авторами, чтобы читатель не остался в недоумении. Ведь если, например, Сергей Маслаков неудачу с поступлением юного Виктора в ЛГУ убедительно объясняет чисто «техническими» причинами: «…Отправил документы, но пока ждал медаль, сроки вышли, и пришёл ответ: “Набор медалистов закончен, документы возвращаем”» (с. 10), то Борис Вайсберг утверждает: «…В Ленинградский университет документы не приняли – сын врагов народа» (с. 140).


Не станет лишним предисловие к книге, где, в частности, объяснялась бы неизбежность повторов и самоповторов в текстах, печатавшихся в разное время в различных изданиях. При этом если уж указывать данные первой публикации, то делать это необходимо применительно ко всем, а не к одной-двум.


Остаётся также пожелать, чтобы новые издания «Из зарослей судьбы» завершали краткие биографические сведения об авторах, т.к. из самих текстов не всегда ясно, кем является человек и чем именно он занимается.






1 Из зарослей судьбы: О библиофиле Викторе Сербском / Изд. 2-е, доп.; сост. Е.В.Сербская, Б.С.Вайсберг. Братск: Типография «Полиграф», 2014. 188 с.: ил., 300 экз. В тексте рецензии цитируемые автором страницы указаны в скобках. 



К списку номеров журнала «Северо-Муйские огни» | К содержанию номера