Лариса Сонина

«Поэтом стал прозаик». Владимир Некрасов. Два слова

Владимир Некрасов. Два слова: Рассказы. — Магнитогорск: «Алкион», 2014.

 

Прозаик Владимир Некрасов, будучи не только писателем, но и художником, мыслит ярко и образно. Его рассказы, вошедшие в книжку «Два слова», отчасти напоминают прозу екатеринбургского писателя Евгения Касимова. Эта такая добротная проза с «вкусными» или, наоборот, неаппетитными описаниями не заслуживающих иного отношения предметов или явлений, временами переходящая к поэтической легкости, нежности и мечтательности. Некрасов любит описывать людей, переживания и размышления, любит упоминать о еде и сигаретах. «Сегодня Пасха. Моя сороковая Пасха. Солнечные лучи падают из окна, как на полотнах Вермеера. Потому что накурено. Что тоже щас придет? Спрашивает Лулук. Нет, Вермеер не придет. И тесть не придет. А помню, как он приходил. После всенощной. Будил меня ни свет ни заря. Доставал водочку, припасенную к празднику. Две рюмашки. Огурчики, крашеные яички, куличи. Другая всякая еда. В доме все еще спят, а мы с ним на кухне» (рассказ «Гуд лак, кэмел»). Такая вотбытописательная проза, кухонная и благостная, где-то в истоках маячит еще и И. Шмелев. Но от слова к слову текст постепенно убыстряется, в его просветах как бы почти видны, как бы проскальзывают короткие тяжелые вздохи рассказчика. «Внизу гуляют, аж здесь слышно. Сколько можно? Надоели уже. Скажи им спасибо. Это — обыденность. Твоя предохранительная скорлупка. Лежи спокойно и не дергайся. А если ее не будет. Вот этой оболочки? Ты знаешь вообще, где ты находишься? Знаешь, какие звери здесь бегают? А?» («Ключ»).

Сугубо бытовые предметы и явления за счет экспрессивной лексики и рубленых фраз цветут, как розы; в поэтическом саду прозаика-художника хватает и творческих откровений, и любви к земным женщинам. «В моих глазах до сих пор стоит очертание кончика ее ножки в сером капроновом чулке. У основания больших пальцев по бокам были такие неправильные шишки, какие возникают у женщин то ли от возраста, то ли от тесной обуви. И шишки эти казались мне чем-то настолько интимным, на что смотреть я не имею никакого права. А я все смотрел и смотрел. И от этого во мне возникало такое сильное чувство близости к ней, что я готов был облобызать эти шишки, представься мне такая возможность. А она все так же не слышала, что я говорил, хотя заранее улыбалась, воспринимая мое обращение как нечто должное, и поэтому заочно одаривала меня своим расположением» («Wirwissennicht»).

Фиксация жизненных картинок, впечатлений и воспоминаний — кажется, в этом и заключается главная цель рассказов Владимира Некрасова. Он не делает философских обобщений и парадоксальных выводов, в его текстах не найти ни блестящего остроумия, ни цепляющей наблюдательности. Как повествователь он, скорее, отстраненный меланхолик, нежели холерик — энтузиаст самораскрытия. Рассказы, собранные в сборнике, — мягкое, почти домашнее чтение, это размышления мужчины средних лет, отчасти чувственного, отчасти хозяйственного, одаренного парой талантов, работящего и гостеприимного. Читать его по большей части приятно: это как душевно побеседовать с давним другом, оставшимся в старом городе. Если бы большая часть периферийной российской литературы была такой — без глухой агрессивности, самовозвеличивания и самоуничижения, без непонятной системы координат, она бы, конечно, играла более значительную роль в современной культурной жизни.

Как автор Некрасов очень чувствителен к поэтическому — вначале я уже вскользь упоминала об этом, говоря о легкости и мечтательности. Впечатление от книжки сродни пастернаковской строчке «поэтом стал прозаик». Поэтичны у Владимира Некрасова и люди, и обстановка, он находит поэтическое в непоэтическом. Поэзия по-новому освещает, казалось бы, рядовые вещи, поэтому рассказчику прощаешь и отсутствие сюжета в некоторых из его коротких повествований, и пренебрежение деталями (в одном из рассказов, например, вскрывают труп, который — одет!).

В сборнике «Два слова» двенадцать рассказов. Название задает формат книги — это короткие тексты, рассказы для читателя-слушателя. Думается, автор выбрал оптимальный стиль применительно к своему дару повествователя: и не наскучит, и донесет для других что-то важное для себя. У книжки — открытый финал: Владимир Некрасов закончил ее фразой: «и так далее». Подождем, будет ли продолжение.

К списку номеров журнала «УРАЛ» | К содержанию номера