Сергей Щелоков

Расставание со Святками. Стихотворения

Расставание со Святками


…Яко с нами Бог

 

                                   (литургическое песнопение)

 

Что ты невесел и голову свесил авгур

Тающий лёд распадается сонмом фигур

Снега следы проступают в страницах домов

То что течёт это толща воды и томов

авторских песен нетронутых литератур

выше воды но пониже равнин и холмов

 

Что же ты хочешь то женщину книгу то книг

женщин таких от которых весна от каких

слипнется всё и уже не сумеешь листать

Вырвешь ли стих или скосишь последнюю стать

этой непрочной травы ещё до выходных

Праздник спасён Только и повторяй теперь ать

 

два и солому и сено ногами пихай

Так и идёт и по праздникам проклятый хам

Так и идёт этот снег пока падает лёд

Тающий лёд распадается и пропадёт

как твоё слово да ты не авгур а нахал

думал расчёт много позже а он уже вот

 

Снег это толща богов потому и идёт

Но с нами Бог и Он тонкий нетронутый лёд

Вот и язык у язычника к двери примёрз

Вырежешь бок перепортишь божественный торс

Сделаешь мощи и выстроишь жертвенный плот

Но ты привык что разлив а пока что мороз

 

Кончились Святки но помощь уже не нужна

Вот уже тут баба библиотека весна

Только не срок ещё сколько колодцев камней

сколько попьют но никто не пойдёт вслед за ней

Всё ещё в прятки игра всё ещё тишина

Всё ещё Бог с нами но будет всё холодней

2009 г.

 

* * *

По любви обещано всем поэтам

 

А в Китае медленная жара

 

Дождь который летом

по всем приметам

лучше чем сухая весна вчера

 

По любви ты топаешь берцем грязным

ни горяч ни холоден

 

Лучше разным

быть везде

потому что уже сегодня

в средней незасушливой полосе

 

А в Китае старая ива-сводня

любит больше чем ненавидят все

 

старая одинокая и больная

любит она не веруя а зная

 

По любви ты топаешь как в Китае

по стене идущие на бровях

 

и они не спрыгнут

они растают

в жаркий медленный газообразный прах

 

На любовь ты падаешь словно пух

не сильнее

не знаешь даже двух

любящих

даже двух слегка влюблённых

 

и уже предчувствуя общий род

на горе этой как у всех на склонах

ждёт любви шатающийся народ

 

словно сдвинешь гору

подсушишь реку

 

и придёшь к любимому человеку

 

А Янцзы в Китае теплее Волги

но похоже столько же общих мест

 

и любовь

то лёжа на верхней полке

то на нижней

празднует свой отъезд

А отъезд с приездом нигде не дружат

и жена не любит любиться с мужем

 

На любви танцуешь ты рок-эн-роллы

и чечётку

и отбиваешь марш

 

и она что сцена

и там под полом

слишком много брачующихся вань-маш

 

и трава забрызгана киноварью

и трава зовётся иван-да-марья

 

А в Китае когда зацветают вишни

слышно дождь потому что шуршит листва

 

а когда там засуха то не слышно

даже тех кто выкрикивает слова

 

и когда оседает пух

удар

его оземь всё обращает в пар

 

И в Китае сроду не будет Ноя

хотя рис залит и потоп везде

а глядишь на озеро Головное

 

и шизофрения и паранойя

бродят пешими по его воде

 

По любви ты ходишь как по мосту

Суета преследует суету

 

Те кто разговаривает с рассветом

любят больше всех землю и песок

 

По любви обещано всем поэтам

 

а прозаикам хватит и разок

потому что они слишком любят воду

и блюдут человеческую природу

 

Хоть и не Китай а гора повсюду

и меняет лики до темноты

 

и пока ты спишь я любить не буду

потому что спишь словно любишь ты

 

Вот уже сегодня и вон вчера                                                   

Если ты поляна то я гора                                                                         

 

 

 

 

1

 

(Старый Новый год: тост)

 

А Крыса говорит

 

оранжевою мной

переполняйте новогодний цитрус

желтейте под столом

запоминайте цифры

под восходящей убывающей Луной

 

 

Почти не просят солнечные крысы

объедков крошек кожи кожуры

 

шаров и звезд гирлянд и мишуры

 

 

и даже шишек кипариса

 

Желтейте

 

Только не позеленейте

 

Луна бывает дома лишь у нас

 

А там где Солнце

разве только ананас

на мандариноапельсиновой планете

                                                                                                                                                                                                                             

2008г.

 

 

 

2

 

Не с лохматой

но и не с лысой

утекающей вверх горой

с наступающей Желтой Крысой

поизодранной мишурой

пообкусанной булкой плюшкой

в час Быка

где рога Луны

не сравнишь ни с какой игрушкой

говоришь

 

и приходят сны

 

Неба дочь ты меня задела

 

 

Так сосулька сначала в глаз

 

а потом через сердце тела

 

 

С наступающею на Вас

с облекающею Вас в дождик

мое Солнце моя Луна

к Вам прокравшейся осторожно

 

Крысой

как не допить до дна

 

Сын земли

я хочу живее

бросить этот подлунный дом

пока гости оранжевеют

 

Пожелтеют они потом

 

а потом и позеленеют

 

ведь под солнцем не та не тот

 

Крыса чтобы пошли за нею

ловко перегрызает год

 

Значит и у Свиньи есть шея

значит и головы не жаль

 

потому что в своей душе я

твою душу не удержал

 

Твоим бредом и моим адом

стали цитрус и холодец

 

Новым годом крысиным ядом

заливает тела сердец

 

Дети мимо меня летели

тормозя из последних сил

 

потому что я в твоём теле

своё тело не поселил

 

и земля моя не пустила

в твоём небе ни корешка

 

и не ангельского вам стиля

 

ни бесовского вам стишка

 

Больше я ничего не буду

разделять на года часы

 

Все двенадцать животных Будды

будут брошены на весы

 

и двенадцать животных Будды

превратятся в свиней и крыс

 

С новым годом вас

моё чудо

 

Пейте воду и ешьте рис

 

Сыновья дочерей избрали

сыновья к дочерям вошли

 

Только небо моей печали

не укрыло твоей земли

 

Значит или с тех пор мы дети

 

или мы до сих пор во сне

 

Значит будет ещё тут ветер

 

Значит скроет ещё нас снег

 

2005 г.

 

 

 

* * *

 

Февраль кончал –

 

но не было стиха,

и оттепель сопливилась, как проза,

и несвобода белого письма

влетала снежным голубем, Лициний,

 

к тебе под крышу…

 

Кто же без греха?

 

В пути от целлюлита до цирроза

я, кажется, без рифм схожу с ума –

 

и мне не быть!..

 

Горацио, я циник.

 

О нет, я физик, лирик, что-нибудь

вертящееся на пупе, на попе

среди сугробов белого стиха,

и варваров, и римлян заваливших.

 

Хотя, когда я принимал на грудь,

я видел греков в Азии, в Европе

и в Африке –

 

но с криком петуха

всегда я оставался третьим лишним.

 

Лициний, отросли мои рога,

Горацио, уже обледенели.

 

Я между вами путаюсь, как чёрт, -

 

и путаю вас в лирике и в драме.

 

 

Мне надоели белые снега

и всё, что мы пропили и проели.

 

Тот свет – экзамен.

 

Этот – лишь зачёт.

 

Узоры на стекле и пыль на раме.

 

Весна, что паутина, тут гостит –

 

до первых буден и до первой тряпки.

 

А в выходные тут всегда зима –

 

и ничего не пахнет и не льётся.

 

Цирроз, Лициний, лучше, чем цистит, -

 

и тут не носят ни трусов, ни шапки.

 

Горацио, мне быть! –

хотя бы тьма

покрыла это призрачное солнце.

 2008г.

 

Весенний реквием

 

Во времени – не в армии.

Устава

не чтят –

зато читают между строк.

И судорога каждого сустава

воспринимает это как порок.

Выходит так, что первая октава

проносится, как в дырку между ног.

Короче, очень холодно.

Любой

воспринимает это как любовь.

 

Мужчины входят к женщинам то спьяну,

то трезвыми, но ждущими игры.

И кажется, что входишь на поляну,

хотя на самом деле и с горы

едва сошёл –

и этому туману

мы посвящаем все свои пиры,

сходя на самом деле лишь с ума.

Октава номер два – почти чума.

 

Да, это смерть –

и толку, что отвага

бьёт изо всех щелей, включая ту…

И от любви до смерти – меньше шага,

и сердце больше любит пустоту,

чем половину.

Терпит лишь бумага.

Уста не терпят подвести черту.

И первый поцелуй октавы три

как зелье разливается внутри.

 

А дальше хоть пожизненно целуйся –

но ты уже погиб и сочтены

все дни твои, и сколько не балуйся,

не возжелаешь ближнего жены.

Четвёртою октавой полюбуйся:

она, как будто ты спустил штаны,

смеётся над тобой и говорит:

«Любовь рубашкой на тебе горит!»

 

Ты, думая, что ты сгораешь в страсти,

охвачен смертью и уже дымишь

довольно едко, и вопишь, как в пасти

льва самая малюсенькая мышь.

Уже никто не говорит ни «Здрасте!»,

ни «До свиданья!».

Остаётся лишь

висящий на цепях хрустальный гроб -

и пятая октава скажет: «Стоп!»

2008г.                 

К списку номеров журнала «ГРАФИТ» | К содержанию номера