To Russia with loveburger. Анатолий ТоссДавай займемся любовью

Анатолий Тосс. Давай займемся любовью. — М.: АСТ, 2014.

Не знаю почему, но практически каждый прозаик-эмигрант с пеной у рта доказывает очевидную истину: в СССР секса было. Сначала Севела затеял долгий и сальный мужской разговор в русской бане, немного погодя Тополь намертво приковал Россию к постели, потом подоспели иные прочие… в общем, вы помните. Русский американец из Новой Англии Анатолий Тосс немного опоздал на сатурналии бескрайней плоти. Однако в грязь лицом не ударил — даже на фоне классиков жанра.

Итак, последуем совету и займемся любовью.

Являться нынче в Россию с лавбургером — все равно что в Тулу со своим самоваром. Не взыщите-с, вашбродь, амурного товару самим девать некуда-с, на пятачок пучок и любого фасону-с: хошь с клубничкою, хошь без. Но я уверен: роман А.Т. и в этом многообразии не затеряется. Ибо прав обозреватель «Независимой газеты» Е. Лесин: «Тосс увлекает и скучающую домохозяйку, и высоколобого книжника-интеллектуала, и капризную студентку».

Будь вы интеллектуал или домохозяйка, текст все равно придется перечитать дважды. При первом прочтении интрига совершенно не видна за красотами слога. Благо на них А.Т. не поскупился. Штампывремянъ очаковскихъ вынуты из нафталина, любовно протерты тряпочкой и сверкают всеми гранями: «яблочные щечки», «изумрудные глаза», «ее глаза оказались янтарными и лучились, точь-в-точь как солнце», «белокурые локоны», «залитые святой невинностью глаза»… Автор предпочитает изъясняться с изысканностью замоскворецкого приказчика — и правильно делает, между прочим. Без любимых банальностейТосс теряется и начинает заикаться, как второгодник у доски. Начнем с мелочей. «Подземное землетрясение» — а что, случались надземные? «Депрессивная тоска» — да неужто эйфорическая бывает? Но это и впрямь мелочи по сравнению с дальнейшим. «Мебель удивляла не то аутично-французской причудливостью, не то аутично-английской», — а не пригласить ли к аутичным стульям и шкафам психиатра? «Легкая стройная фигурка — в ней во всей проступала воздушность, чистота незамутненной лазури», — стало быть, барышня синевой отливала? SOS, зомби атакуют! А попробуйте перевести на русский язык вот эту причудливую конструкцию: «Плохо размешенный в темноте электрический свет вяз и вспучивался пузырями и в наших передозированных мозгах»… Вот-вот, и у меня не получилось. Чтобы обобщить, воспользуюсь авторской формулировкой: насчет языка и стиля тут «наблюдается аристократический дефицит». В смысле, дефицит аристократизма, если я правильно вас понял, Анатолий Маркович.

При втором прочтении выясняется, что главный герой, 19-летний Тосик, — на редкость разносторонняя личность: способный лыжник, талантливый стихотворец и прозаик. Но в чем он истинный был гений, что знал он больше всех наук… смело продолжайте вслед за классиком, не ошибетесь. Науку, воспетую Назоном, Тосик постиг во всех тонкостях, — психолог Филипп Богачев, автор «Русской модели эффективного соблазнения», и рядом не стоял. Не пытайтесь повторить, — работает профи:

«Смотрите, каким непредсказуемым узором варенье растекается по белому хлебу. А цвет: видите, как темно-синее с легким оттенком бордо смачно собралось в нефтяные озерца вокруг выплывающих масляных, слегка желтоватых островков. Чувствуете, как пьянит эта художественная абстракция, будто застыла трехмерным объемом на холсте? Как дурманит ее аромат, напоминая о плодородном вишневом лете. Мила, вы чувствуете то, что чувствую я? Вы должны чувствовать, Мила…»

Вы можете смеяться, но мантры такого свойства действуют на девиц магически. Или, на худой конец, гипнотически. Все москвички конца 1970-х без чувств валяются у ног желторотого, нищего и неряшливо одетого Казановы: гимнастка Таня, кандидат медицинских наук Мила, администратор Большого театра Тамара и случайная знакомая Оля… И помилуй Бог, как они правы! Тосик, наделенный железобетонной эрекцией, творит сексуальные чудеса. Четырежды в день. С двумя разными партнершами. Даром что ребро сломано и нос перебит. Гвозди бы делать из этого камикадзе.

Эпизодические персонажи тоже начисто лишены инстинкта самосохранения. Преподаватель в кровь избивает студента на глазах у всего курса, — и нипочем злодею статья 112 УК РСФСР. Тренер по художественной гимнастике совращает 13-летнюю воспитанницу, будто не было в СССР ни ежегодных профосмотров, ни статьи 119 УК… Кстати, Анатолий Маркович, не подскажете ли, откуда взялся мужчина-тренер в женском виде спорта? Хотя о чем это я? Там, где мебель страдает застарелым синдромальным аутизмом, и не такое возможно.

Все остальное написано примерно с той же степенью достоверности. Тосс и впрямь способен увлечь интеллектуального читателя россыпью головокружительных открытий. Вот вам несколько на пробу. Предплечье у человека находится выше локтя. Слова «вязкий» и «вязь» одного корня. Фразу про инженеров человеческих душ придумал Чехов. Шум вокруг русского перевода романа «Рэгтайм» («Иностранная литература», 1978, № 9, 10) мирно соседствует с песней Паулса «Маэстро» (1980). А сам Тосик — парень фантастически продвинутый: читал «Жизнь и судьбу» Гроссмана (первая публикация за рубежом — 1980, первая публикация в СССР — 1988); более того, лихо ботает по фене нулевых: «гламур», «пропиаренный», «ты попал» и проч.

Для скучающих домохозяек и капризных студенток у Тосса заготовлен другой аттрактант — более скромный, но безотказный:

«Россия абсолютно бабская страна… Если она хоть как-то пока еще существует, то только за счет баб… Я вообще не понимаю, где мужики, такое ощущение, что вымерли все. А те, кто остались, скучные, вялые, увязшие в быту, в мелочах, я же говорю — абсолютные бабы. Да еще и пьющие в основном. Ни полета, ни стремления, ни желаний, все одинаковые, однообразные, будто под кальку скопированы. Нет, здесь нет мужиков».

«Все-таки вы, бабы, совершенно по-другому устроены… Все в вас другое, рефлексы, инстинкты… И знаешь что… мы по сравнению с вами — вырожденцы, полный одноклеточный примитив, нам за вами никогда не угнаться».

На сей раз бинго, Анатолий Маркович. Целевая аудитория промокнет глаза платочком, — осторожно, не размазать бы тушь! — и тут же расчехлит смартфоны, чтобы вывесить эти премудрости в соцсетях.Аккурат рядом с фоткой Стаса Михайлова.

Помнится, я обещал заняться любовью, да все как-то не получалось. А надо бы. Тем паче аннотация настойчиво подсказывает: «Автор говорит о любви, которая меняет мир и обыденное представление о нем. Находит новые слова для привычных отношений». Думаю, впрочем, что разговор не состоится. Любовь по Тоссу — как бы выразиться помягче? — выглядит несколько однобокой:

«Аппетитная, беззастенчиво выставленная напоказ попка привлекала объемной округлостью» (про Милу).

«Попка казалась независимым, не имеющим отношения ко всему остальному телу, неведомым зверьком» (про Таню).

«Оттопыренная попка шевелилась и перекатывалась половинками» (опять про Милу).

И так далее. Найдите пять отличий. Если сможете, конечно…