Александр Тихонов

Внимание, гражданских не бросать. Стихотворения

* * *


Юрию К., в Луганск, с пожеланием мира!




В огне войны бессмысленной и жуткой


Забыт на лавке плюшевый медведь.


Средь беженцев малыш вопит: «Мишутка!..»


Вернуться хочет, но кричат: «Не сметь!»


Всё дальше цокот маленьких сандалий.


К машине, до границы, а потом...


Когда-то так же Припять покидали,


Чтоб не вернуться никогда в свой дом.


Прочь от войны, что вдалеке грохочет,


Сбивая с веток жухлых листьев ржу.


И, кажется, медведь воскликнуть хочет:


«Бегите, люди! Я их задержу».


А тот малыш спасён. На Белом Свете


Случаются порою чудеса.


Когда-нибудь он в рацию ответит:


«Внимание, гражданских не бросать…»


 


* * *


Пахнет дымом свечным и ладаном…


Тянет сыростью из углов.


Этой церкви с фасадом латаным


Через бури пройти свезло.


Не осталось креста над куполом,


Потемнел на иконе лик.


Кто считал, сколько наших убыло?..


Скорбный список и так велик.


Но горит в той церквушке тусклая,


Распугав липкий мрак, свеча.


Это теплится, тлеет русское,


Изгоняя из душ печаль.


Потому-то здесь пахнет ладаном,


Потому отступает грусть.


Эту церковь с фасадом латаным


Наши предки прозвали: Русь.


 


* * *


Зима. Плацкарт. Попутчики беседуют


О том о сём, причём «без дураков».


На женщин мужики, подвыпив, сетуют.


А женщины на пьяных мужиков.


Под стук колёс звучит людская исповедь –


Честной народ рассказывает мне,


Расслабившись, чаёк глотая, исподволь,


То, в чём себе признаться силы нет.


Одни выходят на забытых станциях,


Другие в дикий гомон городов


Шагают с чемоданами. Дистанция


Всё меньше, вот и я уже готов,


В окошко глядя, говорить с попутчиком,


Как на духу рассказывать ему,


Что «я любил» и что «любовь измучила»...


Но вот зачем – ей-богу, не пойму.


Ревёт пурга, гудит состав нагруженный,


К финальному стремится рубежу.


«Попутчики, наш поезд как отдушина.


Я вам сейчас подробно расскажу...»


 


* * *


... А за окном – рассвет. И мир, как прежде, юн.


И облако кружит над ним воздушным змеем.


Загадочно поёт о чём-то Гамаюн.


Но разве кто из нас понять его сумеет?


Привычным стал недуг душевной глухоты,


Хоть ощущает дух губительную жажду.


Но мир, как прежде, юн... И понимаешь ты:


О Родине поёт. О нас поёт. О каждом.


 


* * *


«Смотри, там воробей. Как это мило!»


На подоконник серенький комок


Спикировал. Коллега подкормила,


И воробьишко устоять не смог.


Стучит в стекло и хлебных крошек просит,


Нахохлившись, толкётся под дождём.


Там, за окном, навзрыд рыдает осень.


Здесь, за окном, мы все чего-то ждём.


Тоска-тоска... Внимая крикам птичьим,


Я мыслью удивил себя простой:


У нас с ним минимальное различье –


Мы с этой стороны, а птаха – с той.


 


* * *


Кем мы были на этом свете,


Как любили, о чём мечтали,


Будут знать лишь бродяга-ветер


Да полоска булатной стали.


А крестьянин, взглянув на небо,


Поле сечи забытой вспашет.


И взметнутся колосья... хлеба


Над безвестной могилой нашей.


Горевать нам с тобой нелепо,


Ведь не зря подчинимся тленью.


Нам кормить свежим русским хлебом


Поколенье за поколеньем!


Хлебом-солью приветят князя,


И усобиц костры погаснут.


Значит, падали с криком наземь


Не напрасно.

К списку номеров журнала «СЕВЕР» | К содержанию номера