В эти дни, в минуты эти. Стихотворения

ПОЭТ

 

В эти дни, в минуты эти

средь людских несметных орд,

он живёт на белом свете

человетер-пчеловорд.
Ни кредитки, ни визитки,
ковшик на электроплитке,

ковшик там, где Млечный путь.

И висит на интернитке
вся его земная суть…

 

ПОЭЗИЯ

 

Поэзия – неточная наука,

Но в ней таится истины зерно,

Когда значенью слова или звука
Свершить непостижимое дано.

Она – ничто в сравнении с цунами,

Не заклинанье и не тайный рок,
Но многое непознанное нами
Порой зависит от случайных строк.

 

ВЕРСТАЛЬЩИК

 

Что с того, что я верстаю

и шедевры, и фигню,

ничего не наверстаю,

никого не догоню.

Выпускаю книжек стаю,

сам умнею и расту,
может то, что я сверстаю,

будет видно за версту.

 

*    *    *

Когда подхожу к самому краю
крыши, обрыва, жизни,

то судорожно повторяю:
я сигану, Боже, лишь свистни…

Помогу Сизифу, обниму Прозерпину,

посижу с Пилатом, дам по морде Бруту…

Ну почему не толкаешь в спину,
но почему подаёшь руку?..

 

О РИФМЕ

 

«Я рифмы не боюсь глагольной», –

сказал простой и сердобольный

поэт Микола Ушаков.

Был Пушкин боле откровенным,
глаголом жечь, как автогеном,
призвал он мужиков.

Сказали всем великих мощи,
что рифмовать глаголом проще

и днём, и ночью при луне,
но хоть и спор наш беспредметен:

глагол быть должен незаметен,
а не торчать ножом в спине.

 

ЭЛЕГИЯ

 

Когда бессонницы часы
Долбят, как дятел, тишину,

И небо держит на весу

К земле скользящую луну,

Щеки пылающей в ночи

Коснётся робкая ладонь,

И я молчу.

И ты – молчи…

И слово гулкое не тронь…

 

САБА ЖЕНЬЯ

 

Никакого уваженья,

только прикорнул старик,
как раздалось: «Саба Женья» –

банды внуков дружный крик.

Трудно быть, поверьте, сабой
На шестом десятке лет,

Но не кличут старой жабой –

Буквы «ж» в иврите нет.

Никакого отторженья,

повозился, не раскис,
только нынче саба Женья,

как засохший кипарис.

А потом в изнеможенье

на подушку – головой.

Слышу свыше: «Саба Женья,

как ты там? 

Ещё живой?»

 

КРИТИК

 

То ведёшь ты в мир открытий,

то на бред наводишь глянец –

враг мой – критик,

друг мой – критик,

ты всегда – двуликий Янус.

Обличаешь паранойю
и дуреешь от халтуры.

Пой же, критик, за спиною –

бек-вокал литературы.

 

*   *   *

Нищета – она не тщета,

Что имеешь – то и храни.

Никакого в руках щита,

Никакой водицы в тени.

Не сходи со своей оси,

О невзгодах своих не долдонь.

Только милостыню не проси,

А не то отсохнет ладонь.

 

ПЕРСПЕКТИВА

 

Твоё богатство –

                            дырка от бублика,
Потому что не знаешь денежные места.

Никогда не соберёшь кубик Рубика,

И костей не соберёшь,

                                  если прыгнешь с моста.

Какое корявое чуждое слово –

                                           «перспектива»,
Если вечно не попадаешь в струю,

Понимая в итоге: вобла и пиво –

Единственное, чего не получишь в раю… 

 

*   *   *

А назавтра проснёшься в стране иной,

Словно ночью тебя переправил Ной
Из страны допотопной через потоп,
Где за три прихлопа один притоп.

Но не вырубить эти слова топором,

Тем, которые в щепки порубят паром,

Отдаваясь каинову греху…
А голубка всё кружит да кружит вверху.

 

МОЙ АДРЕС

 

Свинья не отыщет грязи.

Даже глина привозится из какой-то другой страны.

А заниматься выбиванием клином клина –

Занятие тех, кто не стоит с запискою у Стены.

Я тоже не живу, каждые пять минут вздыхая,
Воздухом дыша горным, по улицам семеня,

Потому что мой дом – на улице Бар Йохая.

Тем, кто не знает, –  он был ещё круче меня.

 

ИЕРУСАЛИМ

 

Город, в котором живёт синдром,

где летом в парке можно выспаться даром,

богам молятся одновременно трём,

предварительно погуляв по восточным базарам,

Где и от паршивой овцы хоть шерсти клок,
и раздирает рот проперченный фалафель,

а неподалёку от Храма есть уголок,

там сидит и плачет голодный Флавий…

 

*   *   *

Посадили в лодку, дали еды на неделю,

– И плыви –

               махнули вслед –

                                              попутного ветра.

И плыву,  от свободы и шума воды балдею,

В неподвижной тиши ни привета и ни совета…

А куда впадает река, ведомо достоверно,

Какой бы выигрыш не выпал, все в итоге банкроты.

Предзакатного неба грусть-тоска безразмерна,

Только оттуда видны всегда омуты-водовороты.

 

*   *   *

Между рассветом и закатом живёт Молох,

Пожирающий время,

                                     глотая и давясь.

В юности спешишь, не считая до трёх,

Тогда важнее не суть этой жизни, а вязь.

Что страдать о не пойманной синей птице,

Когда не знаешь, где обитает фазан.

Одно осталось –

                        собирать слова по крупице,

Забывая принимать вовремя валсартан…