Ладони сложить лодочкой. Стихи

***

 

Ладони сложить лодочкой, но в ней не доплыть до берега,

Выйти из воды сухой, водоросли разложив по карманам.

Сколько ни плачь теперь – всё равно будет мало.

 

Достать из воды, положить на душу камень и пару раковин,

Надеть босоножки, песок не стряхнув со ступней,

Зная: не помнить – больно, помнить – ещё больней.

 

Вернуться к воде, стать рыбой – холодной, ласковой и немой,

Уйти домой, оставив глупое сердце своё в прибое –

И больше не знать радости, больше не знать боли.

 

***

 

Брось якоря,

Пусть разойдутся вокруг моря

Посреди слишком теплого октября.

Эта соль убивает, эта соль лечит раненых, говорят,

Эта соль пробуждает душу,

И когда твои верные призраки станут в ряд,

Рваное сердце разбередят,

Станет лучше.

 

Так не бойся же, к черту страх,

Ты в воде всё такой же лёгкий, как в небесах,

Эта соль остается в коже и волосах,

С вязкой сладостью ветра споря.

 

Дуй на плечо,

Если вдруг станет больно и горячо –

Жадные волны возьмут тебя на крючок.

После них только соль на щеках печёт,

Только соль по щекам течёт –

Словно капли чужого моря.

 

***

 

Входить в эту воду страшно, но я иду.

Неважное скрыто, важное – на виду,

А мне без тебя и день – словно год в аду,

И год в пустоте на сдачу.

 

Не бойся, достань помятые меч и щит,

Пусть песня любви, как вражеский гимн звучит,

Но сердце твоё поёт, а моё – кричит,

И будто вот-вот заплачет.

 

Смешаются радость встречи и страх потерь,

И трудное счастье – дикий зубастый зверь.

Входить в эту воду страшно, и я теперь

Не ведаю, что там дальше,

 

Но боль эту знает каждый, кто не погиб.

В песке остается след от моей ноги,

И волны морские бьются о сапоги,

Что, кажется, на удачу.

 

***

 

Урожай наших лучших мужчин уже собран кровавой жатвой,

Слишком хрупкое сердце в пальцах железных сжато,

Так чего нам теперь бояться, куда бежать-то?

 

Изгибаться в красивом и страшном танце, но не сломиться,

На дрожащих ладонях линии время связало спицей,

Что ж, куда нам теперь бежать и куда стремиться?

 

Я уже сам не знаю, когда нужно плакать, когда смеяться,

Я готов хоть героем стать, хоть предателем, хоть паяцем,

Но куда нам стремиться, чего нам теперь бояться?

 

***

 

Я ей говорю: подожди, ну пускай опоздаем на полчаса,

Пригладь лучше волосы, которые не получится расчесать,

Нас вечер сонной печалью своей укроет,

Мне страшно, когда на руке не написано номера и числа,

Одна только группа крови.

 

Она говорит: как ждать, когда чьё-то сердце в руки твои легло,

Когда в тебе плещется свет всем потерям и даже смертям назло?

И что-то ещё, слова заглушает ветер.

Потом говорит, что всё это не страшно, не больно, не тяжело –

Мне нечего ей ответить.

 

***

 

Если выбирать, то, конечно, быть,

Плачь по мне, последний мой Че Гевара.

Я теперь умею тебя любить,

Пить тебя – горчайшую из заварок,

Ждать тебя, покуда мне не забыть,

Как в бреду горячечном целовала.

 

Приходя ко мне, исцелись от ран

И запомни – рядом нельзя бояться.

Мне не хватит радости и добра,

Чтобы снять твой вросший под кожу панцирь.

Время шрамом тянется от бедра

И уходит в землю, срываясь с пальцев.

 

А во мне гудит твой пчелиный рой,

И в глазах – не озеро, но трясина,

Быть теперь и засухой и грозой,

И носить под сердцем чужого сына.

Поцелуем долгим мне рот закрой,

И глаза закрой, и спиною – спину.

 

***

 

Знаешь, детка, ты, как никто, горяч,

Взгляд колюч и зол, поцелуй тягуч –

Это как прививка от неудач,

Как защита от слишком сильных туч.

Я под этим ставлю свою печать,

Вязкой кровью стынет под ней сургуч.

 

Знаешь, детка, ты, как никто, умел,

Как никто, опасен, красив, хитёр.

Каждой встречи горечь держать в уме,

Каждой ночи счастье кидать в костёр –

Это всё до осени, а к зиме

Приходи от боли кричать в шатёр.

 

Знаешь, детка, ты, как никто, силён,

Под твоей ладонью струится свет.

Солнце просочится в дверной проём,

Превратится в звон золотых монет –

И сам Бог услышит, как мы поём,

Будто сами верим, что смерти нет.

 

***

 

А от камня круги расходятся по воде.

Я шепчу, мол, и сам не знаю, что здесь искал,

Если встретишь меня, узнаешь – то быть беде.

Это мир тишиной пробитых насквозь людей,

Что придумали нас из золота и песка.

 

А от камня синяк останется на груди,

И воды наберётся, кажется, полный рот.

Я кручу барабан – неважно, что впереди,

Уходи, оставайся, всё равно уходи,

Делай всё, что захочешь, только наоборот.

 

А от камня в ладони мелко дрожит рука,

Прикоснуться б к запястьям, гладить их мятый шёлк.

Слишком горькое счастье – ждать меня, дурака.

Я кручу барабан, и это наверняка

Будет сладко и больно, страшно и хорошо.

 

А от камня в груди по небу струится рябь.

Не жалей о прошедшем, выйди ко мне босой,

Уходя, не грусти, не слушай, что говорят,

Мы останемся здесь навечно – до ноября,

Чтоб к зиме превратиться в золото и песок.

 

***

 

Твоё имя святится, счастье моё горчит.

Я хочу закричать, а ты говоришь: молчи,

Превращаешь вино в вину, сотни фраз – в одну,

Крики радости – в осторожность и тишину,

Проиграй мне войну, пока я иду ко дну.

 

Отпусти меня вспять, мне нечего здесь терять.

Чьи-то сонные дети ластятся к матерям.

Выбивайся из сил, но взялся – так уж неси,

На земле сразу станет яко на небеси.

Ладно, я помолчу, но большего не проси.

 

И во веки веков, аминь, и что там ещё,

Я чуть-чуть помолчу, но выставлю после счёт.

Ты сегодня ничей, и родинка на плече,

Как клеймо и как орден, знамя, позор и честь,

Станет лёд горячей от наших с тобой ночей.

 

Так прославь немоту, внутри разливая ртуть,

Я хочу закричать, ладони прижав ко рту.

Время – лидер продаж, и хлеб нам насущный даждь,

Наше счастье совсем простое, как карандаш…

Я молчу, прочитай мне заново Отче наш.

 

***

 

Ты не просил, но вот радость и вот вина,

Книга, где наши записаны имена.

Только рассвет дотягивается до дна,

Небо, как мандарин, разделив на дольки.

 

Вязкий туман забирается под рукав,

Ты не просил, но вот сердце и вот рука,

Горный хребет, между ребер течёт река –

Здесь и секунда кажется слишком долгой.

 

Вот тебе мир – весь зелёный и голубой,

Где заливается скрипка, гудит гобой.

Ты не просил, но вот верность и вот любовь,

Выросшая из света, а не из долга.